Вальс под дождём - Ирина Анатольевна Богданова

московским выговором. Давненько мне не звонили старшие лейтенанты. Я почему-то занервничала. В голове пчелиным роем промчались мысли о папе. Неужели нашли? Каждый раз, когда по телевизору показывают находки поисковиков, я замираю в тревоге и надежде: а вдруг? Семьдесят шесть лет прошло после окончания войны, а мы до сих пор плачем и ищем своих.

Я перевела дыхание:

— Что случилось?

— Уважаемая, дорогая Ульяна Николаевна, мне выпала честь сообщить вам, что завтра, в двенадцать ноль-ноль, специально для вас как для ветерана войны около вашего дома будет играть военный оркестр.

— Оркестр? Для меня? — От удивления я едва не выронила телефонную трубку. — Какой же я ветеран? Я просто прачка.

Трубку подхватила Ульяна, и она же закончила разговор, а потом села рядом со мной и, как маленькая, прижалась головой к моему плечу.

— Бабуля, какая же ты у нас!

— Какая?

Ульяна чмокнула меня в щёку:

— Замечательная! Ты наша гордость.

Ночь я провела в волнении, беспрестанно перебирая в памяти военные годы. Они возникали в воображении с ясностью документальной киноленты, но часто на ум приходило не главное, а мелочи, типа букета ромашек на подбитом танке, мягких губ лошади, когда она подбирала с моей ладони кусочек хлеба с солью, или маленькой девочки в обнимку с собачкой у сгоревшей избы.

— Бабуля, пора!

Ульяна взяла меня под руку, и я поняла, что волнуюсь, как первоклассница.

* * *

Рядом с высокой, гибкой Ульяной я чувствовала свою старость лёгкой, как пёрышко, словно бы правнучка взвалила на себя часть моих лет. Хотя от волнения сердце стучало с перебоями, я залюбовалась лёгкой пеной Ульяниных золотистых волос и быстрым взглядом серо-зелёных глаз в обрамлении густых ресниц. Как же моя Ульяна красива!

Она бережно поправила мне воротник пальто и подняла зонт повыше, чтобы защитить от секущих струй дождя. С тех пор как мы с Матвеем встретились в ливень, дождь для меня всегда благо. Крупные капли с весёлым стуком шлёпались в лужи и разбивались об оконные стёкла. Не самая лучшая погода для концерта, особенно для оркестрантов.

— Бабуля, в такую погоду концерт наверняка отменят. Я сейчас позвоню в комиссариат, — сказала Ульяна.

— Уля, они же военные! — Я покачала головой, удивляясь её наивности. — Приказ должен быть выполнен в любую погоду и при любых обстоятельствах, даже если с неба повалятся камни.

— Но ты можешь смотреть с балкона, — не отставала Ульяна, — оркестр всё равно сыграет для тебя.

— Как ты не понимаешь! Этот концерт не для меня, а для всех них. — Я посмотрела вверх, на серые дирижабли облаков над Москвой, выискивая хоть один лучик солнца посреди сплошной стены дождя.

— Я знаю, бабуля. — Ульяна на миг прижалась щекой к моей щеке. — Ты, как всегда, права.

И всё же солнце сумело дать бой непогоде и прорвало фронт, заиграв бликами на меди валторны в руках музыканта. Дождь прекратился.

Под песню «Катюша» взвод музыкантов вошёл во двор парадным шагом и выстроился передо мной в шеренгу, словно я, бывшая фронтовая прачка с тощими косичками, была Верховным главнокомандующим. Хлопали двери домов, распахивались окна, и за несколько минут двор наполнился людьми, как бывало прежде у репродуктора со сводками новостей. Не хватало лишь голоса Левитана и его торжественно-спокойного: «Внимание! Говорят все радиостанции Советского Союза!»

Высокий стройный капитан в парадной форме вытянулся передо мной по струнке:

— Дорогая Ульяна Николаевна, разрешите от всей души поздравить вас с семьдесят шестой годовщиной великой Победы и пожелать многая лета!

У него были весёлые карие глаза озорного мальчишки и длинные пальцы, обнимающие букет белых роз. При взгляде на Ульяну он зарделся, и я с удивлением заметила на лице моей неприступной правнучки лёгкую ответную улыбку.

Капитан протянул мне цветы, которые я передала Ульяне, и зрители дружно захлопали в ладоши.

Капитан повернулся к оркестру и дал сигнал приготовиться: «Смуглянка». В сторону оркестра потянулись руки с зажатыми для видеосъемки телефонами. Мгновение напряжённой тишины, и музыка заиграла радостью на лицах собравшихся. Какая-то девушка в рваных джинсах лихо подбоченилась и притопнула ногой. Ничего, что лужи! Где наша не пропадала!

Известные мелодии менялись одна за другой. Зрители то подпевали, то плакали, то танцевали. Дирижёр опустил палочку и сделал шаг по направлению ко мне.

— В заключение нашего маленького концерта мы исполним произведение моего учителя, фронтовика, омского композитора Игоря Иваницкого «Вальс кремлёвских звёзд».

Мне показалось, что скамейка, на которой я сидела, взмыла вверх и повисла над землёй, плавно покачиваясь вправо и влево.

Слова, произнесённые капитаном, не укладывались в голове, обжигая дыханием военного прошлого. Так, значит, Игорь остался в живых! Омск? Почему Омск? Я прижала ладони к щекам, чтобы унять головокружение.

Ульяна бросилась ко мне:

— Бабуля, что случилось?

— Ничего. Всё хорошо. Просто я думала, что он погиб.

— Кто, бабуля?

— Игорь. Игорь Иваницкий, мой одноклассник.

— Ульяна Николаевна, вы знаете Игоря Владимировича? — догадался дирижёр.

Дрожащим пальцем я смахнула завесу слёз:

— Знаю. Очень хорошо знаю. Он написал этот вальс для меня.

Дирижёр перевёл взгляд с меня на Ульяну и робко сказал:

— Если позволите, я могу зайти к вам и рассказать про Игоря Владимировича. Он был замечательным человеком!

Не в силах вымолвить слова от потрясения, я кивнула, и Ульяна горячо подхватила:

— Конечно, приходите! Мы будем ждать.

Капитан развернулся к оркестру, поднял руку, и плавные звуки потекли мимо меня, как река, полная снов и воспоминаний.

Устремляясь к небу, мелодия незримо перенесла меня на Красную площадь, где рядом со мной стояли мама и папа. Я увидела лётчицу Валю, ребят из взвода разведки, отца Макария с Гришенькой в белой рубашке, подругу Вику, нелюдимую Ленку, сгинувшую в водовороте войны. Неподалёку от Мавзолея кружились в вальсе суровая Фролкина с капитаном товарищем Рябченко, что остался прикрывать отход нашего отряда и не вернулся назад. И конечно, Матвей! Такой, каким я его увидела в первый раз: запорошённого снегом, замерзшего и улыбающегося.

Матвей обнял меня за талию и спросил:

«Потанцуем?»

Я вскинула ему руки на плечи:

«Потанцуем!»

И ничего, что внезапно снова пошёл дождь, смывая с глаз слёзы пережитых бед. Вальс под дождём — это к счастью.

Мелькали в вальсе звёзды на башнях Кремля, тюльпаны Александровского сада, собор Василия Блаженного с весёлым разноцветьем куполов. Музыка взметнула нас вверх, к небу, и мы понеслись над прекрасной сияющей Москвой, которая была, есть и будет сердцем нашей огромной России.

Примечания

1

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: В 2 т. М.: Олма-Пресс, 2002.