Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник) - Лем Станислав

– Ответ на этот вопрос мы знали бы, если бы имели больше сведений, – упрямо сказал Химик.

– Это не так просто, – вмешался в спор Координатор. – Все, что здесь происходит, является одним из звеньев длительного исторического процесса. Мысль о помощи порождается убеждением, что общество делится на «хороших» и «плохих».

– Вовсе нет, – прервал его Химик. – Скажи лучше: на преследуемых и преследователей. Это не одно и то же.

– Хорошо. Представь себе, что какая-то высокоразвитая раса прибыла на Землю сотни лет назад, во время религиозных войн, и хочет вмешаться в конфликт на стороне слабых. Опираясь на свою мощь, они запрещают сожжение еретиков, преследование иноверцев и так далее. И ты думаешь, они сумели бы распространить на Земле свой рационализм? Ведь почти все человечество было тогда верующим, им пришлось бы уничтожить ее до последнего человека, и остались бы они одни со своими рационалистическими идеями.

– Так что же, ты действительно считаешь, что никакая помощь невозможна? – возмутился Химик.

Координатор долго смотрел на него, прежде чем ответить.

– Помощь? Боже мой, что значит помощь? То, что здесь происходит, что мы видим, – это плоды определенной общественной формации. Пришлось бы ее сломать и создать новую, лучшую. А как это сделать? Ведь это существа с иной физиологией, психологией, историей, чем мы. Ты не можешь здесь воплотить в жизнь модель нашей цивилизации. Ты должен был бы предложить план другой, которая функционировала бы даже после нашего отлета… Естественно, я довольно давно предполагал, что кое-кто из вас носится с такими идеями. Скажем, ты или Инженер. Думаю, и Доктор опасался этого, потому он и лил холодную воду на огонь различных аналогий земного происхождения, верно?

– Да, – сказал Доктор. – Я опасался, что в приступе благородства вы захотите навести тут порядок, что в переводе на язык практики означало бы террор.

– Может быть, преследуемые знают, как они хотят жить, но еще слишком слабы, чтобы это осуществить, – сказал Химик. – И если бы мы только спасли жизнь какой-нибудь группе приговоренных, это уже было бы много…

– Мы уже спасли одного, – нетерпеливо ответил Координатор. – Может, ты знаешь, что делать с ним дальше?

Ответом ему было молчание.

– Если я не ошибаюсь, Доктор также за старт? – сказал Координатор. – Ладно. Поскольку я тоже, значит, большинство.

Он умолк, ошеломленно выпучив глаза. Он один сидел лицом к двери – к открытой двери. В абсолютной тишине – из темноты доносилось только негромкое хлюпанье воды – все повернулись, следя за его взглядом.

В открытых дверях стоял двутел.

– Как он сюда… – начал Физик, и слова замерли у него на языке.

Это был не их двутел, – тот сидел запертый в перевязочной. На пороге, почти касаясь головой притолоки, стоял огромный смуглолицый индивидуум с низко наклоненным малым торсом. Он был закутан в землистого цвета ткань, которая плоско струилась сверху вниз, окружая малый торс как бы воротником, вокруг которого обвивался толстый моток зеленого провода. Сквозь разрез на боку одежды виднелся широкий металлически поблескивающий пояс, плотно прилегающий к туловищу. Двутел стоял неподвижно, сморщенное плоское лицо с двумя большими голубыми глазами закрывала прозрачная воронкообразная маска, расширяющаяся книзу. Из нее выходили тонкие серые полоски, многократно обвивающие малый торс и накрест застегнутые спереди, где образовывалось как бы гнездо, в котором покоились его таким же образом забинтованные руки. Только узловатые пальцы свободно свисали вниз, соприкасаясь кончиками.

Все замерли. Двутел наклонился еще больше, протяжно кашлянул и медленно шагнул вперед.

– Как он вошел?.. Ведь Черный в туннеле… – шепнул Химик.

Двутел понемногу пятился назад. Он вышел, минуту постоял в полутьме коридора и снова вошел внутрь, вернее, только всунул голову под самой притолокой.

– Он спрашивает, можно ли войти… – шепотом сказал Инженер. И заорал: – Пожалуйста! Пожалуйста!

Он встал и отступил к противоположной стене; все последовали за ним; двутел взглянул на опустевшую середину каюты без всякого выражения. Он вошел и медленно осмотрелся.

Координатор шагнул к экрану, потянул за рейку, на которой он был растянут, и, когда ткань зашелестела и свернулась, открыв доску, сказал:

– Расступитесь.

Он взял в руку кусок мела, нарисовал маленький кружок, вокруг него начертил эллипс, снаружи больший, еще один и еще – всего четыре. На каждом он поместил маленький кружок, подошел к стоящему посреди каюты гиганту и воткнул в его узловатые пальцы мел.

Двутел неловко взял его, взглянул на доску, потихоньку подошел к стене. Ему пришлось наклонить малый торс, который косо торчал из воротника, чтобы перевязанной рукой дотянуться до доски. Люди смотрели на него, затаив дыхание. Он нашел третье от центра колечко на эллипсе и с усилием, неуклюже стукнул по нему несколько раз, а потом еще мазнул так, что почти заполнил его раскрошенным мелом.

Координатор наклонил голову. Все вздохнули.

– Эдем, – сказал Координатор. – Он показал на меловое колечко. – Эдем, – повторил он.

Двутел присматривался к его рту с явным интересом. Он кашлянул.

– Эдем, – очень отчетливо и медленно сказал Координатор.

Двутел кашлянул несколько раз.

– Он не говорит, – повернулся Координатор к товарищам. – Это наверняка.

Они стояли друг против друга, не зная, что делать. Двутел шевельнулся. Он выронил мел, тот стукнулся об пол. Послышался треск, как будто расстегнули молнию. Землистая ткань разошлась, как бы распоротая сверху донизу, и люди увидели широкий золотистый пояс, который прилегал к бокам двутела.

Конец пояса развернулся и зашелестел, как металлическая фольга. Малый торс наклонился, точно хотел выскочить из тела, сложился почти вдвое, и двутел схватил пальчиками конец фольги. Она развернулась в длинное полотнище, которое он держал перед собой, как будто протягивал людям. Координатор и Инженер одновременно протянули руки. Оба вздрогнули. Инженер слабо вскрикнул. Двутел казался удивленным, он несколько раз кашлянул, прозрачная завеса на его лице заколыхалась.

– Электрический заряд, но не слишком сильный, – объяснил Координатор остальным и второй раз взялся за край фольги.

Двутел отпустил ее. Люди тщательно осмотрели золотистую поверхность – она была совершенно гладкой и чистой. Координатор на авось коснулся пальцем какого-то места и снова почувствовал легкий электрический укол.

– Что это? – буркнул Физик, придвинулся и начал водить рукой по фольге; везде его били в пальцы электрические заряды. – Дайте графитовый порошок! – крикнул он. – Стоит там, в шкафу!

Физик разложил фольгу на столе, не обращая внимания на то, что мышцы рук неприятно дрожат от непрерывных покалываний, тщательно посыпал ее порошком, который ему подал Кибернетик, сдул лишний.

На золотистой поверхности остались хаотично рассыпанные маленькие черные точки.

– Ящерица! – крикнул вдруг Координатор.

– Альфа Лебедя!

– Лира!

– Цефей!

Они повернулись к двутелу, который спокойно смотрел на них. Их глаза сверкали триумфом.

– Звездная карта, – сказал Инженер.

– Конечно.

– Ну вот, наконец-то. – Координатор широко улыбнулся.

Двутел кашлянул.

– У них электрическое письмо?

– Да, пожалуй.

– Как сохраняются заряды?

– Не знаю. Может быть, электрет.

– У них должен быть электрический орган чувств.

– Возможно.

– Коллеги, спокойно! Нужно действовать систематически, – сказал Координатор. – С чего начнем?

– Нарисуй ему, откуда мы.

– Верно.

Координатор быстро вытер доску, нарисовал звезды Центавра, заколебался, вспоминая, какой представлялась эта область Галактики с Эдема, поставил жирную точку, означающую Сириус, добавил еще несколько звезд поменьше и на фоне Большой Медведицы начертил крестик, означающий Солнце, после чего поочередно коснулся рукой своей груди, потом остальных людей, обвел движением руки все помещение и снова стукнул мелком в крестик.