По тропам волшебных лесов - Яна Вуд

Хейта. – Завтра поутру перед прощальным обедом вы соберете всех гостей. Пусть глава каждого из трех селений выступит вперед. Вы покажете им амулет и скажете, что, прежде чем приступить к обеду, каждый из них должен поклясться, что ни он сам, никто другой из его приближенных Берха не убивал.

– А если они откажутся? – озадаченно спросил Хобард.

– Тот, кто откажется, будет расценен как убийца и заключен под стражу, – спокойно разъяснил Гэдор.

– И ты можешь поручиться, что амулет не подведет? – неверяще воззрился на девушку Хобард.

За последнее время Хейта уже так приучилась врать, что даже не сморгнула.

– Да.

Хобард подскочил с лавки и резко зашагал из стороны в сторону. «Совсем как моя мать», – подумалось Хейте. Тревога буквально толкала Лахту вперед, не позволяя сидеть на месте. От этого воспоминания сердце девушки пронзила ноющая боль.

Но глава рысей-оборотней долго раздумывать не собирался.

– Хорошо, – бросил он. – Будь по-вашему. Завтра перед обедом я велю им поклясться на амулете.

Он протянул резного дракона девушке, но та качнула головой.

– Пусть побудет у вас. Если увидят, что вы берете его у меня, у пришлой изгнанницы, – могут взбунтоваться. Наденьте его на шею под рубаху, и никому ни слова!

Хобард приоткрыл было рот для вопроса, но Хейта опередила его:

– Эшгару можно. Он предан вам и будет держать рот на замке.

Хобард кивнул и повесил на шею волшебный амулет. Резной дракон приятно холодил кожу. Оборотень надежно затянул поверх него тесемки холщовой рубахи и пытливо поглядел на Хейту.

Было в этой бледной девушке нечто странное. Что-то смущало его, приводило в недоумение обостренные чувства. И ее амулет, и она сама вызывали в нем воспоминания о давней детской мечте увидеть живого дракона. Земли рысей-оборотней соседствовали с землями ламосцев, за которыми, по слухам, лежали Драконьи острова. Ребенком Хобард часто мечтал переплыть дикие северные воды и своими глазами увидеть этих древних существ.

Он толком не понимал, зачем ему это было нужно. Но чувствовал, что после встречи с драконом уже не будет прежним. И сейчас что-то ему подсказывало, что после встречи с этой девушкой прежним ему тоже не бывать.

Хейта кивнула.

– Мы пойдем.

Путники разом поднялись на ноги и двинулись к двери. Хобард тоже поднялся.

– Зачем вы делаете это? Почему помогаете?

Глаза девушки загадочно засверкали, точно серебристые лунные камни.

– Мы сюда за этим и пришли, – проронила она, будучи впервые предельно честной за все время их разговора.

Хобард вновь недоуменно вытаращил глаза. Хейта, заприметив это, поспешила добавить:

– Вам ничего не понятно сейчас, я знаю. Потерпите до завтра. Утром все встанет на свои места.

Оказавшись на свежем воздухе, четверо друзей облегченно перевели дух. Разговор с Хобардом дался им непросто, даром что большую часть времени проговорила Хейта. Они боялись, что глава рысей-оборотней откажется делать так, как нужно, или, чего доброго, выгонит их. Но все обошлось как нельзя лучше.

Несмотря на туман, звезды сверкали ярко, будто кто-то нарочно развесил их, крупные и лучистые, прямо у друзей над головами. Оборотни еще вечеряли в трапезной, а потому единственная в деревне улочка была совершенно пустой.

Воздух напитался холодом, но после душного помещения вдыхать его было на диво приятно. Не сговариваясь, все разом двинулись в сторону дома Эшгара.

– Как думаешь, – обернулся к девушке Мар, – Хобард поверил тому, что ты говорила про амулет?

– Несомненно, – кивнула та.

– Не знаю, – нерешительно протянул упырь. – Он такой несчастный. Не хотелось его обманывать.

– Поверь, – невесело усмехнулась Хейта, – мне тоже совсем не хотелось. Но ничего не поделаешь. Если мы хотим, чтобы все получилось, Хобард должен верить в то, что амулет обожжет лжеца. Только так он сможет убедить в этом других.

– А на деле это сделаешь ты, – подытожил Мар. – Подогреешь камень.

Хейта снова кивнула.

– Я неплохо умею чувствовать ложь. Думаю, вместе мы сможем распознать, кто убийца.

– А что Корх? – спросил Брон. – В трапезной он вел себя довольно странно.

– Согласен, – качнул головой Гэдор. – Нельзя упускать его из виду.

– Положим, мы решим, что это Корх, – прищурился Мар. – Что делать станем? Просто обвиним его при всех?

– Нет, – ответил Гэдор. – Так нельзя.

– Дадим камень Хобарду, – предложила Хейта. – Чтоб поклялся за себя и за своих. Так будет честно.

Упырь вытаращил глаза.

– Камень. Отцу Харпы. И заставим его поклясться, что он не убивал собственного сына?

Девушка кивнула.

– Вряд ли его это обрадует, – покачал головой Мар. – Да и Харпа будет не в восторге.

– Ничего, – отозвалась Хейта. – Зато порадуются, когда мы разоблачим убийцу.

– Главное, чтобы нам это удалось, – отозвался упырь.

– Будем надеяться, – проговорилаХейта. – Если отравитель испугается, что его раскроют, он может невольно выдать себя. На это вся надежда.

– И это значит, что нам надо держать ухо востро, – строго наказал Гэдор. – Утро предстоит непростое. Глядите в оба. Если что на ум придет, не молчите.

Друзья поспешно закивали. Брон тоже кивнул, не сводя с Хейты пристального взгляда.

– Веселенький денек нам завтра предстоит! – хохотнул Мар с истинно упырской беззаботностью и сбежал по ступеням к дому Эшгара.

– Не то слово, – проворчал Гэдор, следуя за ним.

Хейта задержалась. Обернулась настороженно. Ей почудилось некое движение в полумраке. Быть может, просто завитки тумана играли в свете факелов. Но внутренний голос шепнул девушке, что дело было в другом. И, передумав возвращаться, она неторопливо пошла вдоль домов рысей-оборотней, чутко глядя по сторонам.

Звезды в небе дрожали и падали. Терпкий запах осенних листьев доносился из лесу. В темных переулках дремала тишина. Хейта призадумалась и свернула в один из них.

Постояла, чутко прислушиваясь. Улочка была пуста, однако девушку не покидало ощущение, что она здесь не одна. Хейта пошла вперед, шаг за шагом, скользя пальцами по замшелому скату деревянной крыши. На землю легла косая тень. И крупный пушистый зверь неслышно пал сверху на лапы аккурат перед ней.

Раскосые, задумчиво-печальные глаза рыси пытливо оглядели девушку. А та затаила дыхание. Рысь не замышляла зла. Статная, палево-рыжая, горделивая, она держалась на удивление просто. Само воплощение благородной владычицы леса!

Вот склонила набок большеносую морду, приглядываясь. Она чуяла что-то, только сама толком не понимала что. Хейта улыбнулась уголком рта. Рысь чуяла то же, что и все звери, которых она встречала прежде. Силу кромешную. Силу, восходящую к пастырям. Силу Фэй-Чар.

Пастырь Шарши как-то объяснял ей, что сила эта, извечная, могучая, чародейная, звучала как биение сердца. Живого, трепещущего сердца самой природы. Потому при виде Фэй-Чар звери теряли страх и ярость. Противиться они были не в состоянии. Ведь в венах Фэй-Чар стучала