Хрущевская «Оттепель» 1953-1964 гг - Александр Пыжиков

Оценивая экономическое содержание третьей Программы КПСС в целом, можно говорить о значительном шаге вперед в смысле изменений пропорций развития между промышленными группами «А» и «Б». Данный шаг, хотя еще и во многом неуверенный и половинчатый, следует квалифицировать как серьезный глобальный отказ от сталинских экономических доктрин, как поворот к потребностям человека — главной движущей силе производства. Это было правильное, но в то же время запоздалое, с точки зрения мировых модернизационных процессов, решение. Развитые страны уже вступали в новый этап углубления научно-технической революции, превращающей науку в непосредственно материальную производственную силу. В этот период начиналось формирование новых прогрессивных отраслей науки. Однако партийно-государственный аппарат не воспринял должным образом меняющиеся реалии, не внял предостережениям научных кругов страны. Как следствие, в начале 60-х годов было запрограммировано прогрессирующее отставание Советского Союза от Запада. Этот разрыв в 70—80-е годы становился все более ощутимым, что, в конечном счете, и решило вопрос о соревновании двух систем не в пользу СССР. Вместо учета качественных сдвигов в структуре мировой экономики, руководство страны продолжало делать упор на увеличение производства в традиционных, сугубо индустриальных отраслях экономики, что рассматривалось в качестве залога успешного экономического соперничества с Западом. Именно это базисное противоречие советской экономики во всей полноте зафиксировано в важнейшем документе той эпохи — Программе КПСС.

Немало новых подходов выдвигала Программа партии и в социально-политической сфере. Здесь также тесно переплетались прогрессивные здравые идеи с идеологическими штампами и политической целесообразностью. Это хорошо видно на примере развития общественных фондов потребления. Новая Программа КПСС поднимала их роль на небывалую высоту. Такой подход шел в общем русле распределительной политики конца 50 — начала 60-х годов, когда значение ОФП особенно актуализировалось. Уже в докладе Н. С. Хрущева на XXI съезде КПСС фонды характеризовались как «действительно коммунистический путь повышения благосостояния трудящихся, создания лучших условий жизни для всего общества в целом, в том числе и для каждого человека. Сюда относятся: обеспечение людей благоустроенным жильем, организация общественного питания, улучшение бытового обслуживания людей, расширение сети детских учреждений, совершенствование народного образования… Теперь мы имеем уже не отдельные ростки, а целую систему различных организаций коммунистического типа, и наша обязанность — умножать эти организации, улучшать и совершенствовать их работу».[918] Здесь налицо тесная связь развития общественных фондов потребления не с экономическими возможностями страны, а с политическими установками на непосредственный переход к коммунистическому строительству, что отражало догматическое понимание партийным руководством примата политики над экономикой. Подобный подход открывал значительный простор для субъективистских воздействий надстройки на объективный ход развития производства.

О значении, которое имели общественные фонды в жизни страны, свидетельствуют следующие цифры. В 1960 году на общественном обеспечении находилось почти 20 млн. пенсионеров, 6 млн. детей в детских яслях, для 6 млн. школьников был организован летний отдых в пионерских лагерях. В учебных заведениях всех видов обучалось 42 млн. учащихся, большинство из которых получало государственную стипендию. Бесплатную медицинскую помощь населению оказывали около 2 млн. работников здравоохранения, свыше 3 млн. человек лечилось и отдыхало в санаториях и домах отдыха. Все 62 млн. рабочих и служащих пользовались оплачиваемыми отпусками средней продолжительностью три недели. Поступления из общественных фондов увеличивали реальные доходы рабочих и служащих примерно в 1,5 раза.[919] Именно путь развития общественных фондов потребления назывался в Программе КПСС магистральным в решении задачи по повышению благосостояния трудящихся. Как прогнозировал Хрущев, к 1980 году «эти фонды будут составлять примерно половину всей суммы доходов населения».[920]

Следует проанализировать эту тенденцию. «Красной нитью» Программы партии стал тезис о неуклонном повышении материального состояния советских людей. Как уже говорилось, это было одним из основных стержней пропаганды начала 60-х годов. Заявлялось, что в 1980 году реальные доходы на душу населения СССР превысят современный уровень доходов трудящихся США примерно на 75 %.[921] Все выглядело логичным и естественным. Однако нельзя не заметить, что рост уровня жизни людей понимался весьма своеобразно. Разговор шел не об увеличении реально выплачиваемых денежных доходов, говоря современным языком «живых денег», а о получении различного рода услуг и благ из общественных фондов потребления. Что это означало на деле? Определенное усиление контроля со стороны государства над конкретными доходами граждан, присвоение права людей распоряжаться заработанными средствами по своему усмотрению и желанию. Но официальная наука и пропаганда трактовала это по-другому — укрепление коллективистского духа, утверждение новой системы взаимоотношений, очищение от частнособственнической психологии, а в конечном счете — реальный осязаемый путь в коммунистическое общество.

Вывод о таком понимании роста благосостояния населения подтверждают настроения, преобладавшие тогда в обществе. Они зафиксированы в целом ряде писем в комиссию по подготовке проекта Программы. Изложенные в них предложения продвигались еще дальше в направлении обобществления доходов людей. Некоторые предлагали немедленно передать в собственность всего общества принадлежащие отдельным гражданам дома, дачи, сады, автомашины. Как отмечалось, надо полностью отдавать себе отчет в том, что будущее принадлежит коллективным формам использования предметов потребления и скоро все потребности населения в организации отдыха, досуга будут удовлетворены, а необходимость в индивидуальном строительстве дач полностью отпадет. Рассказывалось о времени, когда сам термин «собственная дача» или «собственная машина» будут звучать так же нелепо, как «собственный поезд», «собственный театр». Вместо владения автомашинами и бытовыми приборами признавалось целесообразным распространять и внедрять систему их проката.[922] Не были забыты и вклады граждан в сберегательных кассах. Выражалась обеспокоенность по поводу хранения там значительных сумм денег нетрудового происхождения. Поэтому вклады свыше определенного минимума в 180–200 рублей автоматически должны были быть переданы государству на строительство коммунизма. Весь этот поток мыслей логически венчало предложение вообще ликвидировать деньги, а все снабжение населения передать производственным предприятиям.[923] Некоторые развитие коллективистских форм трактовали еще шире, распространяя их на область семейных отношений. Как, например, П. Гребнюк, который считал необходимым устранить разделение людей на семьи, поскольку семья, по его мнению, является источником частнособственнического воспитания. Для этого необходимо ликвидировать «способ жительства» отдельными квартирами, предоставив каждому взрослому человеку одну комнату, что избавит от вредных привычек «захламливания квартир» излишними предметами домашнего обихода, мебелью и т. д..[924]

Весь этот набор мер — яркое свидетельство полной неопределенности в представлениях о конкретных формах продвижения к высшей фазе общественного развития. Никто в действительности не имел понятия о реальных, научно выверенных путях построения коммунизма. Пропагандистская машина не отвечала на этот вопрос, если не считать многочисленных заклинаний о добросовестном труде каждого на своем месте, о перспективах, преимуществах и т. д. Отсюда самые невероятные суждения, вольные зигзаги мысли относительно коммунистического строительства. Дополняя сказанное, приведем еще один конкретный пример. Вот как представлял себе созидание коммунизма гражданин С. П. Заброда (г. Москва): «В течение ближайших пяти лет, т. е. с 1962 по 1967 годы, построить в различных местах на территориях союзных республик, в каждой ССР по одному, — по типовым проектам, характеризующим национальные особенности архитектуры республики, — пятнадцать образцово-показательных городов-коммун. Люди, работающие в этих городах, отбираются проверочной комиссией ЦК КПСС. С 1968 года все остальные граждане СССР, а также туристы из-за границы, могут знакомиться с условиями и порядками в этих городах-коммунах».[925] Нечто подобное «потемкинским деревням», только применительно к новому объекту. Комментарии здесь абсолютно излишни.