Ленинский. Неизбежность бури. - Василий Александрович Бурцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зума, подобравшись поближе к решетке, аккуратно постучал дулом автомата по металлической трубе, выполняющей роль дверного проема. Стук получился достаточно звонким, ритмичным и напомнил знакомую мелодию. Прислушались. Где-то внизу, на нижнем ярусе, звук глухо повторился. Кто-то еще выжил?
Отряд двинулся вниз.
Здесь все было черным-черно, сажа от пожара была повсюду.
– Твою маму! – выругался Саня, опять обо что-то споткнувшись.
Посветили на пол. Это был автомат, старый добрый АК-74, закопченный, он одиноко лежал посреди пола. Сашка поднял оружие, отщелкнул магазин, проверяя патроны. Полный, даже патрон в патронник дослать не успели.
– Папаша, держи калаш, все лучше твоей берданки. – Диггер подкинул автомат в руки старику. Тот неловко его поймал, едва не уронив. Однако, как только оружие оказалось в его руках, ловко перехватил, дослал патрон и повесил на грудь, убрав при этом за спину ружье. Ершов улыбнулся, вот что значит советское воспитание. Даже если человек давно не держал легендарное оружие в руках и что-то мог подзабыть, то руки помнят, а рефлексы подсказывают. Да и старик как-то сразу преобразился, распрямил спину и стал более уверенным в себе, что ли.
Впереди снова постучали.
– Можешь определить, откуда стучат? – обратился Андрей к проводнику.
– Похоже, из лазарета? – неуверенно ответил старик.
– Веди, показывай! – попросил Дог.
– Конечно! За мной, парни! – Синцов пошел вперед.
Лазарет обнаружился в конце коридора и находился за металлической дверью. За ней кто-то бесконечно колотил в дверь, но как-то вяло и все реже. Оказавшись у двери, Дог пару раз ударил по ней прикладом. За дверью послышался шум. Кажется, кто-то кричал, но слов из-за толстой двери было не разобрать. Андрей махнул рукой, и Сашка с Зумой, взявшись за штурвал, принялись выкручивать его в сторону. Дело шло туго. Андрею пришлось присоединиться к бойцам, и вместе они справились. Потянули дверь, она страшно заскрипела, но все же провернулась в петлях и распахнулась.
Диггеры отступили, направив лучи фонарей внутрь. За дверьми оказались пятеро. Здоровый, похожий на медведя мужик, три женщины и девочка-подросток. Они, сбившись в кучу, закрывали лица от яркого света.
Выяснилось, что просидели они в темном душном помещении больше суток. Как только началась стрельба, а после и пожар, эти пятеро укрылись здесь, благодаря чему остались в живых. Однако дверь по какой-то причине заклинило, и изнутри ее открыть не представилось возможным. Помещение, призванное спасать жизни, чуть не стало общим склепом для этих людей.
После недолгого опроса яснее не стало. Оказалось, что никто ничего не видел и пояснить ничего не может.
Мужчина оказался слесарем по имени Михаил Соболев. Ему сразу вручили ружье и вместе с проводником отправили наверх выводить измученных людей. Обследовав этаж, диггеры обнаружили и другое оставленное оружие, но трупов нигде не было. Будто все разом взяли и покинули убежище. Однако следов такого исхода на поверхности не обнаружилось.
Передав в руки танкистов женщин, Синцов и Соболев вернулись. Михаил был точно так же измучен, как и остальные выжившие, но оставаться с ними наотрез отказался, вызвавшись поучаствовать в спасательной операции. Обошли помещение бункера, заглядывая в доступные комнаты, простукивая и взывая за запертые двери. Ответом было молчание.
Колодцы и фильтры для воды не пострадали. Вместе взломали оружейку и вытащили нехитрые запасы вооружения. Благо огонь до боеприпасов не добрался и все осталось в сохранности.
Нагрузив полные мешки, обнаруженные здесь же, диггеры передали их в руки вернувшимся обратно мужчинам и поручили эвакуировать вооружение наверх. По их лицам читалось, что здесь они чувствовали себя очень неуютно, а если честно, то им было до жути страшно, так что с удовольствием выполнят любое поручение, лишь бы поменьше находиться среди стен помещения бункера.
Снова замерив фон и убедившись, что он по-прежнему в пределах нормы, сняли противогазы и закурили, усевшись на уложенные штабелями ящики.
– Что думаешь, Дог? – прервал молчание Зум.
– Да вот не пойму, что тут произошло?
– По большому счету что нам известно?
– Да старик толком ничего и не видел. Эти вон, – Сашка кивнул в сторону, – тоже. Соболев струхнул и спрятал семью в лазарете. И, как факт, тоже ничего не видел. Пожар мог возникнуть от чего угодно! Да и кто сможет проникнуть сюда извне?
– Подожди-ка! – воскликнул Сашка, его осенило. – Что он там рассказывал про скрежетания за стеной?
– Вот сейчас вернется – и спросим.
Послышались шаги.
– Помяни черта, – улыбнулся Зума.
Соболев хотел собрать свои вещи из комнаты, но один он боялся, поэтому попросил кого-нибудь проводить его. Синцов хотел было помочь ему, а заодно прихватить и свои вещи тоже. Но Догман остановил его и отправил с Михаилом Ершова. Дед напрягся и уставился вопросительным взглядом на диггера.
– Ты говорил, что за некоторое время до случившегося слышал скрежетания за стенами убежища, так?
– Так! – протянул проводник.
– А откуда конкретно шел звук, смогли определить?
– Ну, как бы отовсюду, – пожал плечами старик. – Хотя постойте, кажется, я знаю, где звук был наиболее отчетлив.
– Тогда веди, показывай! – отозвался Зума и привстал, придавив окурок каблуком.
Уже при входе в туалет на стенах и полу появились темные брызги, пятна бурого цвета, а затем и запекшиеся лужи свернувшейся крови со следами волочения от них, ведущие внутрь помещения. Дверь в отхожее место была прикрыта. Это была обычная деревянная дверь, выкрашенная белой краской, на которой отпечатались следы рук, оставленные бурыми разводами. Жертва до последнего цеплялась за полотно, стараясь спастись. Из помещения тянуло холодом и легким сквозняком.
Темноту сортира разрезали лучи фонарей, высвечивая стандартную кафельную плитку серо-голубого цвета. Слева, при входе, расположен ряд раковин с длинным прямоугольным зеркалом над ними. По обеим сторонам помещения расположены кабинки.
На полу, смешавшись с сажей пожара, вытянутыми полосами чернели следы крови и экскрементов. Повсюду лежали обрывки одежды и обуви, фрагменты человеческих останков. В правом углу напротив раковин, прислонившись спиной к стене, на полу сидел мужчина, одна нога которого вывернута неестественным образом в районе колена. Ватные штаны изодраны. Теплый коричневый свитер, красный клетчатый воротник фланелевой рубашки, небрежно выбившийся из растянутого горла, пропитаны кровью. На коленях лежал обрез двуствольного ружья, зажатый скрюченными пальцами обеих рук. Заросший щетиной сморщенный подбородок и густые с проседью усы под тонким носом, – это все, что осталось от его лица. Верхняя часть головы кроваво-волосатыми шлепками приклеилась к стенам. Страшные следы тянулись в одну из кабинок, расположенных в
