Настольная книга писателя - Алексей Синиярв

Когда пришло время отпуска, я взял три недели вместо двух и написал книгу о двенадцати маленьких людях. Я писал не покладая рук: по пять, семь, иногда восемь тысяч слов в день. Я считал, что человек, решивший стать писателем, обязан выдавать по крайней мере пять тысяч слов в день. Я полагал, что он должен сказать обо всем сразу, в одной книге, а потом умереть. Я ничего не знал о писательском ремесле. Думаю, получилась самая неудачная из когда-либо написанных книг. То был колоссальный том, фальшивый от начала до конца. Но это - моя первая книга, и я был влюблен в нее. Каждый, кому я показал ее, заявил, что книга ужасная. И мне пришлось отказаться от мыслей о писательстве. Мне пришлось узнать, что прежде чем ты поставишь свою подпись, надо исписать тома, как это делал Бальзак. Мне пришлось узнать, а вскоре испытать на себе, что надо бросить всё, ничем больше не заниматься, а только писать, что ты должен писать, писать и писать, даже если все вокруг против этого, даже если никто в тебя не верит. Может быть, и пишут-то оттого, что никто не верит. Может быть, настоящий секрет и кроется в том, чтобы заставить людей поверить. То, что книга получилась неумелая, фальшивая, плохая, ужасная, как мне сказали, - было вполне естественно. Это было сокрушительное поражение, но оно влило железо в мой хребет и серу в кровь. По крайней мере, я понял что обречено провалу. Я понял, что надо делать, чтобы добиться чего-то великого.

Г.Миллер

Мне было очень трудно, я не знал, как начать. Когда писал, казалось, что все уже сказано. Отдельные куски не сливались. Примеры становились самодовлеющими. В сущности говоря, так и осталось. Писать и сейчас трудно, хотя по-иному.

В.Шкловский

Первая книга юного Набокова сборник стихов, а Алданов начал с литературоведческого исследования, научного трактата.

А.Чернышев

«Писать я стала поздно, лет в 40, и только благодаря своей дочке и несчастному случаю», - заверила Астрид Линдгрен. - Она всегда сочиняла для своих детей сказки, но записывать их ей было некогда, потому что она работала секретарем-машинисткой в конторе своего мужа. Но вот однажды зимой, она поскользнулась, упала и сломала ногу. Вынужденная сидеть дома, она напечатала на машинке историю про Пеппи, чтобы подарить дочке на день рождения самодельную книжечку. А девочка так полюбила эту книжку, что уговорила маму послать ее в издательство, чтобы и другие дети смогли ее прочесть. Все большие шведские издательства отказались ее печатать за «антипедагогичность», а одно маленькое, почти разорившееся, взялось и благодаря этой своей смелости вскоре стало крупнейшим.

Д.Шеваров

Я стал писателем, потому что был - заикой. Заикался я очень сильно и еще больше этого стеснялся, дико страдал. И потому особенно хотел высказать на бумаге все, что накопилось.

Ю.Казаков

Я писал довольно плохие стихи до первой прозаической вещи.

Ю.Лебединский

Полагаю, что писать начал лет с 12-ти и что толчком к этому послужило «перенасыщение опытом». Сначала записывал пословицы, поговорки, прибаутки, которые формировали мои личные впечатления. Затем начал сам сочинять поговорки. Сочинял стихи.

М.Горький

Мой писательский путь был довольно обычен: я начал со стихов, писал стихи с 1912 по 1916 г. После этого я перешел на прозу, с 1917 по 1925 г я работал над прозой, над беллетристикой, и только в 1925 г. мною была написана первая пьеса.

Б.Лавренев

Я начал писать в 1910 году, но до 1919 года ничего не напечатал - отчасти мне это не удавалось, отчасти я сознавал наивную беспомощность своих трудов. Девятилетний период работы был приготовительным классом.

К.Федин

Первый опыт, рассказ «Архип», доставил мне немало огорчений - я переписывал его пять раз, меняя расстановки слов и фраз, заменяя одни словами другими. Но прочности текста так и не получилось: можно было без ущерба еще раз все перечеркать. Тем летом я услышал переводы (Макса Волошина) рассказов Анри де Ренье. Меня поразила четкость образов: я физически увидел их. Язык Ренье, скупой и точный, уверенно рисовал четкий контур, слегка его подкрашивая. разумеется, я немедленно кинулся подражать. Это послужило отличной школой: я стал учиться видеть, то есть - галлюцинировать. Впоследствии я развил в себе эту способность до такой яркости, что часто, вспоминая, путал бывшее и выдуманное.

А.Толстой

Далеко не все русские писатели начинали «Бедными людьми», были также «Мечты и звуки» и «Ганс Кюхельгартен» - книги, по которым никак нельзя было предугадать, что они принадлежат молодому перу будущих авторов «Кому на Руси жить хорошо» и «Мертвых душ».

В.Коробов

Все начинающие мучаются от немоты.

Ю.Трифонов

Без тайного фанфаронства начала не бывает.

Ю.Трифонов

Я стал писать из тщеславия, корыстолюбия и гордости.

Л.Толстой

Большая сложность начала в том, чтобы не повторять того, что в мире существует. Нужно прийти с какой-то новой темой, с какими-то неизвестными нам фигурами, и это самое трудное.

Ю.Трифонов

Только в начале бывает такое гнетущие ощущение собственной бездарности и такое сказочное упоение собственным творчеством.

Ю.Трифонов

Необходимо помнить о том, что ты есть на самом деле. «Надо, чтобы было с чего начать и тогда начинаешь учиться, - сказал мне Андерсон. - «Не важно, что это, просто об этом надо помнить и не стыдиться этого. С чего бы ты ни начал, важно, чтобы было с чего начать. Ты деревенский парень, все, что ты знаешь, - это крохотный клочок земли в Миссисипи, откуда ты родом. Но и этого достаточно. Это тоже Америка: пусть самый маленький и неизвестный ее уголок, но вытащи его, как кирпичик из стены, - и стена развалится».

У.Фолкнер

Короленко так раскритиковал сочинения Горького, что тот надолго оставил литературу и уехал в Ростов, где короткое время бурлачил на Волге. Таким образом, отнюдь не Короленко, а некто Александр Калюжный, помог Горькому войти в литературу. Очарованный его красочными рассказами об увиденном в бесчисленных скитаниях, Калюжный настойчиво советовал Горькому записать их в той простодушной манере, в которой он их рассказывал. Когда рассказ был написан, он же отнес и напечатал его в местной газете. Это случилось в 1892 г., Горькому исполнилось 24 года.

В.Набоков

Что сказать о начале? Может быть, просто вспомнить? Какое-то самомучительство, глухота, немота, неверие, подозрительность. Неверие в свои силы, подозрительность к себе. А вдруг я не тот, за кого сам себя выдаю?

Ю.Трифонов

Первая моя книга вышла в 1923 году. На самом деле это была четвертая или пятая книга, написанная мной. Может быть, и с ее изданием следовало повременить.

Х.Л.Борхес

Я даже подумать, вообразить не мог, что способен вступить в общение с другими людьми. Начал я со стихов, а стихи мои очень плохи. Я не представлял себе, что стоит заниматься чем-либо, кроме поэзии. Или хотя бы стихотворной драмы. и только. Написав эти свои книги - в которых я подлаживался к чужим мнениям и верованиям, - я наконец сумел сказать себе: настало время написать книгу для себя, потому что все прочие, очевидно, никому не нужно. Я просто решил: «А ну-ка, попытай свою судьбу, возьми и напиши эту книгу». И тогда я написал «Повелитель мух» — и вложил в эту книгу все, к чему пришел во время войны.

Это было своего рода возрастное, юношеское чувство необходимости высказать до конца свою особую идею.

У.Голдинг

88. ПИШЕТ О СЕБЕ

Очень часто критики, а чаще читатель, совершенно идентифицируют меня, автора, и героя, как будто это одно лицо. Но это абсолютно не так, это неверно, хотя очень много биографического, очень много личного вкладываю в героя, но тем не менее это все-таки герой, это вымысел.

В.Аксенов

Смешивать меня с моими сочинениями - явное помешательство. Истинного себя я еще никогда и никому не показывал, и едва ли когда покажу.

А.Платонов

Когда поэт, описывая даму,

Начнет: "Я шла по улице. В бока впился корсет",

Здесь "я" не понимай, конечно, прямо -

Что, мол, под дамою скрывается поэт.

Я истину тебе по-дружески открою:

Поэт - мужчина. Даже с бородою.

С.Черный

Оторванность писателя и оторванность чувств от писателя, которые он отдает. И оторванность от себя и, с другой стороны, оторванность персонажа от автора. Это похоже на оторванность человека от Бога. Если творчество подлинное, оно всегда оторвано от творца.

Ф.Горенштейн

Пользовался преимущественно материалом автобиографическим, но - ставил себя в позицию свидетеля событий, избегая выдвигаться как сила действующая, дабы не мешать самому себе, рассказчику о жизни. Это не значит, что боялся внести в изображаемую действительность нечто «от себя» - ту «выдумку», о которой говорил И.С.Тургенев и без которой - нет искусства.