Конфликт - Руслан Темир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Минуты тянулись мучительно долго. Воеводов ходил от своей укрепленной огневой позиции к другим бойцам, проверял их готовность, пытаясь успокоить нервы. Сколько пулеметных лент снаряжено патронами, сколько магазинов, как установили миномет или АГС. Бойцы четко следовали указаниям, но вид командира их нервировал больше, чем ожидание битвы. Его слова они воспринимали как упрек, хотя Вадим просто хотел увидеть каждого, посмотреть ему в лицо, переброситься парой слов, а сказать, кроме как о подготовке, ему было нечего. Он запоминал взгляд каждого, голос, интонацию. И надежду в их глазах, с которой они смотрели на него. И именно она ранила больше всего. Он понимал, что все они одной ногой уже в могиле. Выйти из окружения уже не надеялся. Нуклий бросил в атаку все свои резервы, огромное количество техники и живой силы. Голову «Гидре» снести не получилось, так хоть все клыки повыбивать, чтобы «Истоку» потом легче пришлось. Злость на себя, на свою глупость и недальновидность, переполняла, грозя вырваться в срыв на подчинённых, поэтому старался быть немногословным, даже видя, что от него ждут слов поддержки и воодушевления.
«Второй, раз, как мальчишка, попался на крючок. Тогда, на трассе при штурме колонны, повезло. Сейчас — нет. Каждый, абсолютно каждый на этой базе — погибнет. И все они пошли за мной. Это моя самоуверенность и моя идея привели нас сюда, в западню. Смерть каждого из них лежит на моей совести. Две сотни простых людей, поверили мне и пошли за мной, а я отплатил им гибелью. Слишком много на себя взял. Мимолётные успехи вскружили голову. Надо было готовиться более тщательно, разведывать изучать. Но спешка и самоуверенность подвели. Отправил на разведку два отряда зеленых, а надо было самому. Меня бы они так легко не обставили. Блин, это все, кто уже погиб в этом бессмысленном конфликте, умерли зря? Сотни людей в „Рассвете“ и „Заре“, сгинувшие под ракетным обстрелом, четыреста гражданских на трассе, десятки моих бойцов, Шамиль, Юля…»
В солнечном сплетении заболело. Именно там, где у людей сердце, где, как он давно думал, у него кусок твердого камня.
«Юлька… глупая и наивная девчонка. Если бы ты только меня тогда послушала. Остались бы с тобой вдвоем в том доме и было бы все хорошо.»
Воеводов посмотрел в окно, на темнеющую базу, в некоторых местах подсвеченную огнями пожаров. Стены посечены осколками и следами от пуль. Тела анклавовцев тут и там лежат на асфальте. В зданиях сидят почти двести его человек в ожидании боя. Здесь он и погибнет. Один бы смог уйти, затеряться среди деревьев в лесу, применить все навыки, приобретенные за годы службы, но кроме смерти он ничего не заслуживает. И, уже если так все случилось, то лучше сгинуть сейчас и здесь, забрав с собой сотни жизней ненавистных нуклиевцев.
Со стороны лесного массива в небо устремились десятки ракет. Уцелевшие волшебным образом стекла в некоторых окнах задрожали от хлопков.
«Понеслась».
— Всем отрядам! Готовиться к ракетному обстрелу. Укрыться в глубине зданий. Уйти от окон! — Заорал Воеводов в рацию.
— Командир. С северо-запада, со стороны Пестово противник готовится к прорыву. В трехстах метрах от стены колона высаживает десант.
— Принял. Подпустите их ближе, а пока сами выживете.
Вадим сорвался с места, пробежал вглубь здания и встал в дверной проем возле лестничного пролета.
Пространство разорвали оглушительные взрывы. С потолков посыпалась пыль и бетонная крошка. Стекла вылетели уже во всех окнах. Взрывы гремел один за другим.
«Твари, плотно лупят. Но в штаб пока ни одна не прилетела. Знают что я здесь?»
Канонада прекратилась. В ушах звенит.
— Отряды, отчитаться о потерях! — Скомандовал Воеводов в рацию.
— «Север» потерял половину состава. Одно из зданий, в котором укрывались, разрушено до основания.
— «Восток» четырнадцать двухсотых, пять трехсотых. В здании рухнул один фасад. Жестко они засадили.
— «Юг» двенадцать двухсотых, может больше, еще не всех посчитали, трехсотых восемь, трое из них на грани.
— Принял. Всем, перенести раненых в здание штаба, его они не обстреливают. Остальным развернуть минометы и АГС на запад, в сторону канала. Стрелкам выдвигаться на поддержку «Запада», они пойдут на штурм со стороны Пестово и Витенево. Катя как у тебя?
— Двоих потеряла. Саму осколком зацепило, но не сильно, стрелять смогу. Держим позиции, ждем гостей. — Ответила девушка.
— Точно не сильно?
— Точно. По касательной бедро зацепило. Все нормально.
— Ясно. Ждите скоро буду у вас.
Закинув на плечо лямку автомата, Воеводов поднял сумку с гранатами, а в другую руку взял два тубуса гранатомётов.
«Почти половина состава отрядов после первой атаки… Твари. Ну ничего, я вас всех с собой заберу».
Пригнувшись, выбежал на площадку перед штабом, и, лавируя между обломками стен и остовами сгоревшей техники, направился к зданию у кпп на северо-западе. Половина базы лежала в руинах. Часть строений разрушена полностью, у остальных отсутствовала часть стен. Воздух переполнен гарью и бетонной пылью, которая моментально забивала нос и не давала дышать, а что самое неприятное, очень сильно снижала дальность просмотра. Нырнув в дверной проем нужного здания, повернул направо, левое крыло и лестничный пролет разрушены. Забежал на третий этаж и встретил своих бойцов, разворачивающих АГС-17 за грудой осколков разрушенной стены. Выбрал удобную позицию, так, чтобы в любой момент можно было передислоцироваться, подготовил один из гранатомётов к стрельбе, сумку с магазинами и гранатами оставил за небольшим куском бетона и направил тепловизор в сторону стены.
— Ну давайте, лезьте уже. — Сказал в слух, пытаясь высмотреть в прицел противника.
22.23 по московскому времени
Архипо-Осиповка
Геленджикский район
— Выдвигаемся. — Сказал Тимур в рацию. Через противогаз его голос звучал намного ниже и старше.
Джавид нажал педаль газа и броневик плавно покатился по асфальтовой дороге. Юлаев прильнул к экрану наведения пушки, поворачивая ее из стороны в сторону. Тимуру казалось, что прямо сейчас из любого окна или дверного проема заброшенного здания выпрыгнет нуклиевец с гранатомётом и отправит их на тот свет. Прекрасно понимал, что стрелять на поражение нельзя, а для пушки резиновых снарядов вообще не существует, но руки так и чесались нажать на гашетку и залить все эти строения тридцатимиллиметровыми снарядами. Его напряжение передавалось и Марку с Джавидом. Кочарян сжимал руль до белизны костяшек, готовый в любой момент или ударить в тормоз, или, наоборот, вдавить газ, выкрутить руль и свалить от этого места к черту подальше. Сахаров сидел без толики эмоций на лице, но пальцы, поглаживающие корпус автомата, выдавали нервоз.
Здания магазинов и гостиниц сменились небольшим рынком и закусочными. Справа пиццерия на первом этаже гостиницы Арго с выбитыми окнами и выкорчеванными из стены рольставнями. Прямо по дороге виднеется полыхающее море.
— Это что? Зомби-апокалипсис? — Спросил Джавид, всматриваясь в лобовое стекло.
Впереди, прямо на дороге виднелось множество людей. Кто-то катался по земле в истерике, кто-то прижался к стене и свернулся в клубок, другие просто бесцельно ходили из стороны в сторону с абсолютно безумным видом, действительно больше походя на оживших мертвецов.
— Я выйду. Тимур, прикрывай. — Марк еще раз проверил противогаз и поправил лямку автомата.
— Стой! — Юлаев дернулся вперед, стараясь остановить друга, но не успел. — Куда ты? Там две тысячи человек! Надо еще посмотреть, подождать!
Марк лишь отмахнулся, взял автомат в руки и направился к анклавовцам. Мужчина средних лет, стоящий невдалеке возле стены, увидев броневик, заметался из стороны в сторону, даже не подумав поднять оружие. Его лицо отражало крайнюю степень ужаса. Развернувшись он бросился бежать со всех ног прямо на стену, словно не видел ее. Врезавшись головой в оштукатуренный бетон, он отлетел назад без сознания. Сахаров поспешил к запаниковавшему, присел рядом и проверил пульс. Сердце бьется, но сотрясение мозга сильное. На границе линии волос над лбом мужчины открылось глубокое рассечение и кровь
