Западня (сборник) - Юрий Петухов

— Ваши документы, пожалуйста.

Сержант был на полголовы ниже Игоря. Но смотрел свысока. И как им это удается, подумал Игорь. Рука сама залезла во внутренний карман, вытащила паспорт. Сержант сунул его в карман шинели, не раскрывая. За какие-то секунды у магазина стало безлюдно. Тьма сгустилась окончательно, одиноко покачивался вдалеке фонарь на косом столбе, да тускло посвечивали витрины — улицы они не освещали.

— Отойдите в сторонку…

В сторонке стоял еще один милицейский сержант и держал коротышку в клетчатом кепаре, того самого, с авоськой. Они смотрелись, как Пат и Паташон, — сержант был вдвое выше. Коротышка голосил плаксиво, рылся в карманах в поисках паспорта. Тот, видимо, был запрятан глубоко, не находился, а возможно, его и не было вовсе.

— Так, что будем делать, — без вопросительной интонации проговорил маленький сержант.

Игорь знал, что он ни в чем не виноват, но внутри все дрожало. Он даже боялся рот раскрыть — по голосу они поймут, что взяли того, кого следует. Дыхание было учащенным, в горле застрял комок. Он молчал и пожимал плечами. А милиционеры держались, как и обычно, уверенно, поглядывали чуточку снисходительно. Коротышка оказался на редкость сообразительным.

— Это он все, вот этот, спекулянт, жлобина! — вырвалось из-под кепаря. Скрюченный палец упирался Игорю в грудь. Это он мне продал двух Дрюонов, Балашова. По червонцу содрал! Последние гроши выбил, а я и так не миллионер, все деньги на еду да на книжки. Наживаются такие вот на любителях чтения! У-у, жлоб!

Оба сержанта смотрели не на коротышку. Они смотрели прямо Игорю в глаза. А тому было невыразимо стыдно и еще более противно ото всей этой гнусности: от поведения подлеца коротышки, от бездействия и нежелания разобраться молодых парней в форме. Ему было обидно до слез, что не хватает почему-то голоса, чтобы объясниться.

— Ну что молчим? — спросил маленький сержант.

— А что ему сказать, влип, жлоб! — выкрикнул коротышка с авоськой. — А ну гони назад тридцатку! Товарищи милиция, не оставляйте обманутого в беде! — распалялся все больше.

— Да бред это, что вы, не видите, что ли, ну какой я спекулянт, какие доказательства! Что, и поменяться книгами уже нельзя, что ли? — голос предательски дрожал, выдавал непозволительную слабость.

— В установленных местах — можно, а вот у магазина… порядки надо знать, — сержант смотрел прозрачно, безразлично. Ему, наверняка, давным-давно уже надоели все эти злостные нарушители общественного порядка, и он на них свою нервную систему не растрачивал. — Значит, тридцать рублей взяли с этого? За три книжки?

Кепарь утвердительно закачался, быстро-быстро, в такт трясущейся голове. Длинный милиционер придерживал коротышку за воротник. Игоря пока руками не трогали.

— Да врет он все, у меня в кармане… — он неожиданно вспомнил, что в кармане у него именно тридцать рублей. И осекся.

— Вот видите, видите! — осклабилось гнилозубо из-под кепаря.

— Да что с ними говорить, пойдем в отделение, — предложил длинный сержант маленькому.

— За что? — возмутился Игорь.

— Там разберутся, — успокоил его маленький сержант. — Нехорошо продавать книжки по спекулятивным ценам, вы это знаете.

Если бы паспорт не лежал в кармане сержанта, Игорь бы рванул от них во всю мочь. Пускай думают, что хотят. Догнать не догонят, стрелять, разумеется, изза таких пустяков не будут! Но паспорт-то был у сержанта! Коротышка и тут перехитрил его — своего документа он так и не нашел, и про это, казалось, позабыли.

— Кто по спекулятивным, вы что?! — Игорь повысил голос, от возмущения он захлебывался словами. И знал заранее — ничто не поможет. — Вы видели, вы доказать сможете?! За что невиновного человека задерживаете!

Оба сержанта заулыбались. Маленький прихватил Игоря за локоть снова, проговорил тихо:

— Пройдемте.

Игорь сделал шаг, из-за пазухи вывалилась книга.

Сержант подцепил ее на лету.

— Философией интересуетесь, или это тоже на продажу?

Игорь промолчал. Ему стало на все наплевать — пускай ведут, куда хотят, и делают, что хотят — он больше ни слова не проронит. Они зашли за магазин. Там было совсем темно. Коротышка в кепаре испуганно озирался, норовил выскользнуть из руки длинного милиционера.

— Что молчите? — повторил сержант свой вопрос. Если бы не форма, Игорь врезал бы по лоснящейся морде этому наглому парню. Но приходилось сдерживаться.

— Интересуюсь, — ответил он.

— И сколько за него просили? Небось, тоже не меньше тридцати рублей?

Игорь молчал и думал — почему они остановились, почему не идут в отделение? Огонек предательской слабой надежды вспыхнул в нем — только не связываться, только…

— Значит, не признаете, что взяли у гражданина тридцать рублей?

— Взял, взял! — подтвердил коротышка.

Игорь сжимал рот крепче, но все равно зубы мелко и противно стучали, в голове горячо и нудно пульсировала тяжелая кровь.

— Не хотите сознаваться — ваше дело. Но учтите: и продавец у нас в руках и покупатель. Свидетеля не нужно. Задержали вас на месте, так сказать, преступления. Протокол составить пара пустяков. А там пусть народный суд разбирается. А может, вы и вправду не виноваты!

Сержанты снова заулыбались. Заулыбался с ними заодно и коротышка. Бессилие, невозможность сделать что-нибудь, оправдаться — Игорь готов был голову расшибить о стену.

— Так значит, не хотите вернуть товарищу его деньги? спросил печально длинный.

— Да пускай подавится! — Игорь выхватил из кармана три десятки, швырнул в лицо коротышке.

Тот ловко подхватил деньги, не дал им рассыпаться по снегу.

— Зачем так нервничать? Извинитесь перед гражданином…

Игорь отвел глаза, зубы выбили дробь.

— Извините, ради бога, гражданин! — выдавил он с сарказмом. — А вам, товарищи блюстители, огромное спасибо за все и низкий поклон!

— По-моему, он издевается, — предположил длинный.

— Да, наверное, хочет все-таки в отделение, — согласился маленький.

Игорь решил перехватить инициативу, дернулся.

— Простите, погорячился, — проговорил он. — Только раз ему деньги отданы, пускай я книги возвращает — Дрюонов и Балашова!

Коротышка прижал авоську к груди, замешкался. Но потом вытащил книги.

— Бери, жлоб!

Игорь не успел протянуть руку. Длинный перехватил книги.

— А вот товар, как лишний соблазн для вас обоих, конфискуется! — книги мгновенно исчезли за отворотом его шинели. И даже не заметно было, что там что-то есть — грудь как была колоколом, так и осталась. Коротышка явно не жалел об утрате, ухмылялся злорадно.