Летняя луна - Лаура Кинсейл

Герцогиня Мей выступила вперед. Она бросила на Куина взгляд, значение которого Рансом не смог понять.

– Пожалуйста, помогите моей дочери встать, майор О’Шонесси. Я полагаю, сейчас ей лучше удалиться.

– Ох, мама, – всхлипнула Блайз. Опираясь на Куина, она встала на ноги, на несколько секунд позволила себе задержаться в его объятиях, а затем повернулась к матери.

– Как трогательно, – промолвил Шелби, после того как Блайз и герцогиня ушли. Куин, не отрываясь, смотрел на пол у ног Рансома и не ответил ему.

– Я хотел бы услышать всю историю целиком, – сказал Рансом. – С самого начала.

Куин сжал губы и бросил взгляд в сторону Вудроу и Жаклин. Рансом кивнул, отвечая на незаданный вопрос.

– Да, Вудроу останется здесь. Мне нужен хотя бы один человек, слову которого я могу полностью доверять.

Мальчик посмотрел на него широко раскрытыми глазами и выпрямил спину.

– Майор, – сказал Рансом повелительным тоном и кивнул.

– Здесь нечего особенно рассказывать, сэр. Миледи ни в чем нельзя упрекнуть.

Рансом сжал губы:

– Вы настаиваете на этом? У меня есть выбор, знаете ли. Я могу считать, что вы силой навязали свое общество моей ни в чем не повинной сестре, а затем с помощью шантажа заставили показать потайную комнату. Или я могу предположить, что она не так уж невинна и добровольно участвовала во флирте, который зашел слишком далеко.

– Это не… – Куин нахмурился. – Я хочу сказать… проклятие! Что вы от меня хотите? Да, я ухаживал за ней! Сначала это было игрой. А потом, когда она пришла ко мне… когда я в ней разглядел… – Он отошел, остановился и быстро посмотрел на Рансома: – Вы ее совсем не знаете! Никто не понимает ее, никто не заглядывает за стены крепости, которую она вокруг себя воздвигла. Все это время она жила в тени вашей личности, пока почти полностью не лишилась собственной воли. Этот пустышка Пилл – маленький напыщенный болван. Как вы думаете, почему она его терпела? Да лишь потому, что так велели ей вы. И она давно успела бы выйти за него замуж, если бы я не уговорил ее подумать. Если бы я не…

– Не испортили бы товар? – сухо предположил Шелби.

Куин отшатнулся. В воздухе повисло опасное напряжение. Рансом сделал шаг и встал между ними:

– Если вы встречались в церкви с моей сестрой, то почему не нашли мисс Ламберн, когда ее там спрятали?

– В то время мы уже не ходили в церковь. Не ходили уже несколько недель. Кажется, мистер Пилл сказал ей, что прогуливается по соседству. И тогда она… очень испугалась… что он может все узнать и рассказать вам. Вы видели: в тот день, когда вы принесли мне шляпу, она подумала, что это моя! Она чуть не потеряла сознание. – Куин сунул руки в карманы. – Она была страшно напугана. Как я мог сказать вам, что знаю о церкви, не объясняя, кто мне рассказал и почему? – Он стиснул зубы. Кожа на скулах побелела, и на ней стали хорошо видны веснушки. – Прошел уже месяц… целый месяц с тех пор, как она позволила мне… видеться с ней наедине.

– И ты в это веришь? – ядовито поинтересовался Шелби. – Позволь рассказать тебе другую версию. Этот парень флиртовал с нашей сестрой и соблазнил ее. От нее он узнал про церковь, а затем посадил того жестянщика с его проклятой шестеренкой около ворот, через которые я обычно езжу. Когда мы с Мерлин попались в ловушку, он спрятал девушку там, где никому в голову не пришло бы ее искать.

Рансом поморщился:

– Шелби, черт возьми, что это за проклятая шестеренка, о которой ты все время говоришь?

– Это шестеренка мисс Мерлин! – пояснил Вудроу. – Она была ей очень нужна для того, чтобы управлять крыльями. И мы все об этом знали.

Рансом прищурился:

– Все?

– Да, все. Куин, и папа, и тетя Блайз, и мистер Пилл, и мама, и я. Все, кто помогал ей делать летательную машину.

– Понятно. – Рансом сдвинул брови и посмотрел на брата: – Так, значит, это был обман. К жестянщику она ходила вовсе не ради ленточек.

Шелби переступил с ноги на ногу и кивнул:

– Конечно, мне следовало догадаться. Но я решил, что это просто совпадение, что у того замухрышки среди горшков и кастрюль оказались в фургоне и шестеренки. Я понимаю, что вся эта история дискредитировала меня, что я теперь выгляжу настоящим бандитом. Но задай себе вопрос, Рансом, кто вытащил книгу, в которой лежала вот эта бумажка? – Он пнул ногой смятую расписку на полу. – Кто позаботился о том, чтобы ее обнаружили? Я не настолько глуп, брат. Если бы я что-то хотел спрятать, то не стал бы класть в книгу, которая стоит в салоне у всех на виду!

– Не знаю, – медленно сказал Рансом. – Я уже не доверяю никому.

Шелби в ярости отвернулся. В коридоре послышались чьи-то шаги. Через несколько секунд показался растрепанный мистер Коллетт – он шел торопливой походкой, сопровождаемый двумя лакеями.

– Ваша светлость! – Он торопливо поклонился. – Я привел охранников, как вы просили. Полагаю, случилось что-то неприятное?

Шелби развернулся на пятках и уставился на лакеев:

– Охранники? Эх, Рансом… Рансом… Ты думаешь, я смогу тебя когда-нибудь простить?

Рансом не отвел взгляда. Конечно, он не верил, не мог и не хотел верить, что Шелби действительно его предал. Но как раз из-за этого, из-за непоколебимой уверенности, ему пришлось оставить в силе свой приказ. Слепая любовь – плохой советчик там, где нужна логика.

Он повернулся к мистеру Коллетту:

– Приставьте охрану также и к майору О’Шонесси. Властью, данной мне королем, я объявляю, что оба они арестованы. Ни майор, ни лорд Шелби не имеют право покидать дом.

– Но ты не можешь этого сделать! – Холл огласился взволнованным криком Вудроу.

Мистер Коллетт поклонился. Смущенно кашлянув, он приглушенным голосом стал отдавать приказы лакеям.

– Дядя, неужели ты считаешь, что мисс Мерлин похитил мой папа? – Вудроу в отчаянии потянул Рансома за сюртук. – Ты так не думаешь! Он этого ни за что не сделал бы, ты же знаешь!

Рансом прикрыл глаза рукой:

– Вудроу…

– Нет, послушай меня! Я найду мисс Мерлин! И я узнаю, кто это сделал. Это не папа. Я уверен, что это не он!

Рансому нечего было сказать, нечего возразить и некуда скрыться от отчаянных глаз племянника. Он хотел уйти, но путь ему преградила Жаклин. Она положила руку Вудроу на плечо, и тот замолчал.

– Я тебя понимаю. – Она смотрела прямо ему в глаза. В мерцании свечи ее темно-синие глаза казались бархатными. – Ты герцог, ты служишь королю и не можешь жить, как обычный человек. Но… – высоко держа голову, как королева амазонок, она протянула руку и слегка коснулась его груди, – есть закон, – она отняла руку и поднесла ее к своим губам, – а есть сердце. И мы с Вудроу окажем тебе услугу, герцог. Мы забираем с собой твое сердце… и надежно сохраним его там, где ему, по-твоему, следует быть.