Дворцовые тайны - Юна-Мари Паркер

— Не переживай так, дорогая, — сказал Хьюго. — Это делу не поможет.

— Ничего не могу с собой поделать, Хьюго! Как бы ты себя чувствовал, если бы тебе сообщили, что твой родной отец разыскивается как нацистский военный преступник? — резковато проговорила Селия.

В этот момент в дверь гостиной постучалась миссис Пиннер и объявила, что ужин готов.

— Спасибо, мы сейчас придем, — сказал Хьюго. — Не могли бы вы проследить за тем, чтобы ребята помыли руки и причесались перед едой?

— Да, милорд.

— Она просто сокровище. Ума не приложу, что бы мы без нее делали, — негромко проговорила Селия, когда миссис Пиннер ушла. — Теперь, когда дети снова дома, она по собственной инициативе остается у нас на весь день и берет на себя готовку ужина, за что я ей искренне признательна.

В столовой горели свечи, и по комнате разносился аромат цветов, которые все продолжали приносить в дом посыльные. Миссис Пиннер находилась в своей стихии. Она подала на стол закуски и выставила перед Хьюго бутылку вина. Колин и Иан стояли, держась за спинки своих стульев, вежливо ожидая, когда рассядутся взрослые.

— Что у нас сегодня? Я умираю с голоду, — объявил Иан, когда наконец их пригласили сесть.

— А где твоя салфетка? Что-то я не вижу, — обратился Хьюго к младшему сыну.

— Ой, извини, пап. — Мальчик заткнул за воротник кончик салфетки. — Что у нас сегодня?

— У нас сегодня, — сказала Селия, пытаясь выглядеть веселой, — сначала копченая рыба, а потом жаркое из баранины с овощами…

— Ура! Мое любимое! — вскричал Колин.

— И мое! — вторил ему Иан.

— Тише, — в один голос сказали родители.

— Затем летний пудинг… — продолжала Селия.

— С малиной и черной и красной смородиной?

— А крем? У нас есть крем?

Селия в притворном отчаянии закрыла голову руками.

— Как вам нравится, Джеки? Ничто не испортит им аппетит!

Джеки улыбнулась.

— Когда я услышала про жаркое и пудинг, мне и самой, если честно, захотелось крикнуть «ура».

Колин и Иан с уважением посмотрели на нее. У них были такие же спокойные серые глаза, как и у матери.

— Есть всегда надо, что бы ни случилось, правда? — сказал Колин.

— Еще бы, — согласилась Джеки.

— А вы насчет дедушки разговаривали? — вдруг спросил Иан, переводя взгляд с гостьи на родителей и обратно.

Хьюго поморщился, словно его ущипнули, но Селия спокойно взглянула на сына и сказала:

— Да, милый. Миссис Давентри знакома с тем гадким человеком, который продал статью о дедушке в газеты.

Иан посмотрел на Джеки с нескрываемым ужасом.

— Он ваш друг?

— О нет, — ответила Джеки. — Недруг, это точно.

— Хорошо. А он много получил денег за свою статью?

— Да, думаю, немало… — Тут Джеки, что-то вспомнив, усмехнулась и обратилась к Селии: — Вы еще не слышали самой свежей сплетни об Элфриде Уитли?

Селия вопросительно посмотрела на нее.

— Роланду удалось втереться к ней в доверие, и закончилось дело тем, что он уговорил ее устроить у них дома вечер для его друзей. Однако туда набилось столько народу, что Элфрида и Селвин, придя в бешенство и бросив все, уехали ужинать в ресторан.

— Не может быть! — воскликнула Селия. — А что было дальше?

— Я слышала, что Роланд объявил ей войну и теперь только и думает, как бы отомстить за унижение.

Селия шумно выдохнула.

— Господи, могу себе представить, на что это будет похоже…

Джеки пожала плечами.

— Я тоже. Одно ясно: он не успокоится, пока не расправится с ней. Элфриде будет стыдно показаться на люди.

Профессор Артур Рауз с упавшим сердцем слушал Хартли Вудкрофта, который рассказывал о том, что M15 удалось выяснить в отношении Роланда Шоу.

— Они убеждены, что находятся на правильном пути, — говорил он. — Роланд Шоу промышляет наркотиками и шантажом. Весьма ловко втирается к людям в доверие с корыстными целями, продает скабрезности бульварным газетенкам и снискал себе определенную репутацию в гей-клубах. Работает просто: подхватывает кого-нибудь из солидных людей, укладывает в постель, а потом грозит разоблачением.

Профессор был поражен.

— Роланд Шоу?! Невероятно! Вы уверены?

— Власти уверены, а мне этого достаточно, — сухо ответил Хартли Вудкрофт.

— Но… но… — Артур Рауз от волнения стал заикаться. — У меня такое ощущение, будто вы рассказываете про какого-то другого молодого человека. Во-первых, никогда бы не подумал, что Роланд Шоу гомосексуалист. Знай я эго заранее, то, разумеется, никогда не позволил бы ему приблизиться к Тому. И еще промышляет наркотиками, вы говорите? Шантажом? Поверить не могу… — Он покачал головой. — И что теперь будет?

Вудкрофт пожал плечами.

— Властям решать. Пока что они установили за ним пристальное наблюдение. Впрочем, насколько мне известно, наркотики, шантаж и гомосексуализм М15 не интересуют. Им важно найти какие-нибудь доказательства того, что эго именно он выкрал чертежи.

Артур Рауз вернулся в кабинет с тяжелым чувством. «Что-то не так», — думал он, но не мог понять, что именно. Интуиция подсказывала ему, что, хотя Роланд Шоу и оказался отъявленным грешником, он все же не похож на человека, способного выкрасть чертежи ядерной боеголовки.

10

Зима 1990

Шофер Селвина каждое утро в четверть десятого подвозил своего хозяина к центральному офису «Уитли констракшн». Несмотря на свой почтенный возраст, Селвин много работал, твердой рукой заправлял бизнесом и до сих пор сам принимал наиболее важные решения. Имея председательское кресло в совете директоров собственной компании, он являлся также президентом лондонского управления по операциям с недвижимостью «Барнетт», вице-президентом музея изящных искусств «Сентрал-Сити» и заместителем председателя лондонской строительной ассоциации.

В то-утро на дорогах было весьма оживленное движение и лимузину с трудом удалось вырулить из общего потока в нужном месте. Наконец машина остановилась во дворе здания на Хай-Холборн. Часы показывали девять шестнадцать. Селвин вылез из лимузина с портфелем в руках и обернулся к шоферу.

— Жду тебя в двенадцать, Джеффрис. Я сегодня обедаю в «Савое».

Шофер, работавший у него последние десять лет, коснулся козырька фуражки рукой в перчатке и ответил:

— Вас понял, сэр.

Селвин поднял глаза к небу. Сегодня был обычный пасмурный день, характерный для ноября. Только сейчас ему пришло в голову, что сегодня двадцать второе число. Как и многие, Селвин прекрасно помнил, что делал в этот самый день двадцать семь лет назад, когда убили Джона Ф. Кеннеди. Они с Хелен должны были пойти ужинать в ресторан. Он заказал столик на двоих в «Дорчестер-гриль». Они с женой собирались отметить подписанный им утром крупный контракт. Но перед самым выходом из дома телевидение и все радиостанции потрясли мир сообщениями о выстрелах в Далласе. Селвин хорошо запомнил свое состояние: словно лишился доброго друга.