Ложная память - Дин Кунц

В его голосе звучала такая уверенность, что Марти не нашлась что ответить. Разрезанные запястья. Никаких следов борьбы. Подробное предсмертное письмо, написанное почерком Сьюзен, который она ни с каким другим не могла перепутать. Доказательства самоубийства казались ей неопровержимыми.

Дасти поднял правую руку со сжатым кулаком и принялся перечислять, разгибая с каждым названным пунктом по пальцу:

— Раз. Вчера в «Новой жизни» Скит, услышав имя «доктор Ен Ло», оказался приведенным в активированное состояние, а потом мы вместе с ним натолкнулись на хокку, которое позволило мне проникнуть в его подсознание для программирования.

— Программирование… — повторила Марти с сомнением в голосе. — Я все еще не могу в это поверить.

— Программирование — так я это назвал. Он ожидал инструкций, поручений. Теперь два. Когда я донельзя расстроился оттого, что с ним происходило, и сказал ему, что он должен дать мне отдохнуть, а сам — поспать, то он немедленно заснул. Он повиновался тому, что выглядело как невозможный для исполнения приказ. Я хочу сказать: разве возможно мгновенно уснуть по чьему-то желанию? Три — тоже вчера, только пораньше, собираясь броситься с крыши, он сказал мне, что кто-то велел ему сделать это.

— Да, ангел смерти.

— Конечно, я учитываю, что ему могло что-то привидеться. Но это вовсе не означает, что в его словах вовсе не было никакой правды. Четыре — в «Маньчжурском кандидате» солдат с «промытыми мозгами» совершает убийства по указанию управляющего им человека, после чего полностью забывает о том, что сделал, но, представь себе, он будет точно так же следовать приказу убить самого себя, если это окажется необходимым.

— Но ведь это всего лишь триллер.

— Да, я знаю. Хороший язык, интересный сюжет, яркие и живые персонажи. Роман тебе по-настоящему нравится.

Поскольку Марти было нечего сказать в ответ, она отхлебнула еще «Сьерра-Невады».

Генерал Санта-Анна был мертв, и история переписывалась заново. Теперь Аль Капоне предстояло взять под свое командование, помимо преступного мира Чикаго, еще и вооруженные силы Мексики.

Все же ханжам и святошам, защищающим Аламо, было рано торжествовать победу. Санта-Анна был великим стратегом, но Аль Капоне многократно превосходил его в неприкрытой жестокости. Однажды реальный Капоне — а не эта пластмассовая фигурка — казнил осведомителя при помощи ручной дрели. Это происходило в автомобильной мастерской. Он зажал голову парня в тиски, помощники держали предателя за ноги и за руки, а старый Аль лично крутил ручку дрели, вводя алмазное сверло на всю длину в лоб перепуганного человека.

Однажды доктор тоже убил женщину при помощи дрели, но это был электрический инструмент фирмы «Блэк энд Декер».

— Книга Кондона — это, конечно, беллетристический вымысел, — сказал Дасти, — но возникает ощущение, что методы психологического контроля, описанные в ней, основаны на исследованиях звукового воздействия, и то, что кажется вымыслом, имело право на существование даже в те времена. И, знаешь, Марти, действие книги происходит почти пятьдесят лет назад. До того, как появились реактивные авиалайнеры.

— До высадки на Луну.

— Да. До появления сотовых телефонов, микроволновых печей и обезжиренных картофельных чипсов, на упаковках которых напечатано предупреждение, что они могут вызвать понос. Только представь себе, на что специалисты по управлению памятью могут быть способны сегодня, имея неограниченные ресурсы, но не имея совести. — Он сделал короткую паузу и отхлебнул пива. — Затем пять. Доктор Ариман сказал, что случай, при котором и ты, и Сьюзен оказались поражены такими тяжелыми фобиями, является совершенно невероятным. Он…

— Знаешь, он, скорее всего, прав, считая, что моя болезнь связана с болезнью Сьюзен, что ее причина основана на моем сознании невозможности помочь ей, от моего…

Дасти потряс головой и снова сжал пальцы в кулак.

— Или и твоя, и ее фобии были внедрены, запрограммированы в вас как часть эксперимента, или по какой-то другой причине, в которой ни одной проклятой крупицы смысла.

— Но доктор Ариман никогда даже не предполагал…

Дасти нетерпеливо перебил ее:

— Конечно, он великий психиатр и больше всего на свете заботится о благе своих пациентов. Но и образование, и опыт заставляют его искать психологическую причину и ее результат в какой-то травме, случившейся в твоем прошлом и обусловившей твое состояние. Возможно, у Сьюзен и не было очевидного прогресса, именно потому, что в ее прошлом не было и травмы, которая явилась бы причиной ее состояния. И, Марти, если они могут запрограммировать тебя на боязнь самой себя, на возникновение всех этих ужасных видений, на бессмысленные поступки, вроде того, что ты сделала вчера в доме… Что еще они могут заставить тебя сделать?

Возможно, дело было в алкоголе. Возможно, в валиуме. Возможно, даже просто подействовала логика Дасти. Но, как бы то ни было, Марти находила его доводы все более и более убедительными.

Ее звали Вивека Скофилд. Она была молодой, подающей надежды киноактрисой на двадцать пять лет моложе отца доктора и даже на три года моложе самого доктора, которому тогда было двадцать восемь. Играя вторую женскую роль в самом последнем фильме старика, она использовала всю свою недюжинную хитрость для того, чтобы женить его на себе.

И даже если бы доктор не стремился выйти из тени своего папаши и заработать свое собственное имя, ему все равно следовало разобраться с Вивекой прежде, чем она станет миссис Джош Ариман и примется управлять семейным состоянием или проматывать его.

Папаша обладал нерушимым здравым смыслом, руководившим им в лабиринтах Голливуда, он был необыкновенно талантлив, когда нужно было выкручивать руки партнерам и запугивать даже самых вредных и психованных боссов студии. Но при этом он уже пятнадцать лет был вдовцом и в некоторых отношениях был настолько же уязвим, насколько непроницаемо бронирован в других. Вивека вышла бы за него замуж, нашла способ довести его до безвременной смерти, в ночь перед похоронами съела бы его печень с луком кружочками, а потом вышвырнула бы его сына из особняка, оставив ему лишь подержанный «Мерседес» и символическую ежемесячную стипендию.

Поэтому ради справедливости доктор намеревался устранить Вивеку в ту же ночь, когда покончил со своим отцом. Он приготовил второй шприц со сверхкороткоживущим тиобарбиталом и паральдегидом, рассчитывая ввести препараты либо в ее пищу, либо прямо в тело звездочки.

Когда великий режиссер уже лежал мертвым в библиотеке, побежденный отравленным пирожным, но еще до того как его слезный аппарат был подвергнут вскрытию, доктор отправился на поиски Вивеки и обнаружил ее в кровати своего отца. На ночном столике лежала трубка для курения опиума из экзотического бобингового дерева, другие атрибуты наркомана, в постели валялся сборник стихов со смятыми страницами. Звездочка храпела, как медведь, нажравшийся перебродившего винограда, слюна вздувалась и лопалась пузырями на ее губах.

Она была абсолютно голой, какой ее сотворила природа, и, поскольку природа в то время, очевидно, пребывала в похотливом настроении, в уме молодого доктора пронеслась масса интересных мыслей. Однако сейчас под угрозой находились большие деньги, а деньги были властью, а власть была куда лучше, чем секс.

В тот же день, пораньше, они с Вивекой встретились наедине, и между ними произошел небольшой, но достаточно неприятный спор. В конце разговора она застенчиво отметила, что никогда не замечала у него тех эмоций, которые так естественно проявлялись у его отца.

— Мы с вами похожи, — сказала она. — Вашему отцу досталась и его, и ваша доля слез, тогда как я израсходовала все свои уже к восьми годам. Мы оба сухи, как кость. Ну, а ваша проблема, маленький доктор, заключается в том, что у вас все же остался маленький увядающий кусочек сердца, тогда как у меня нет сердца вообще. Поэтому, если вы попробуете настроить своего старика против меня, я кастрирую вас и каждый вечер за обедом буду для развлечения смотреть, как вы поете арии сопрано.

При воспоминании об этой угрозе у доктора родилась идея, показавшаяся ему гораздо лучшей, чем секс.

Он направился в дальний конец усадьбы, где находилась прекрасно оборудованная столярная мастерская и хранился великолепный комплект разнообразных инструментов. В домике, где она помещалась, на втором этаже жили управляющий усадьбой мистер Хофброк с женой, а также садовник и мастер на все руки Эрл Вентнор. Хофброки на неделю уехали в отпуск, а Эрл, вне всякого сомнения, предавался своим еженощным патриотическим упражнениям по поддержке отечественной пивоваренной промышленности, благодаря которым американские пивовары должны были наверняка разорить всех иностранных конкурентов.