Невменяемый колдун - Юрий Иванович

– Лови наставника на слове: он ведь тебе разрешил брать себе в помощь кого посчитаешь нужным. Значит, все зависит только от тебя.

Молодой колдун решительно выдохнул и краем глаза отметил движение на лестнице, ведущей на верхний этаж. Поэтому тоже заговорщицки понизил голос:

– Хорошо. Но нам надо будет оговорить некоторые детали. Я тебе дам во время завтрака несколько заданий.

От слов Кремона щеки у Мальвики так и зарделись от удовольствия, и она в смущении приложила к ним ладошки. Тем временем хозяин замка даже не удосужился остановиться, а так и прошел через зал в сторону внутренних помещений, скомандовав:

– Кремон, за мной. А вы, господин дворецкий, можете отдыхать. Завтра в пять утра вам предстоит провести занятие с полной боевой выкладкой. И постарайтесь отбросить излишнюю мягкотелость, проявляйте побольше фантазии в деле наставничества.

– А как же, с завтрашнего дня никаких поблажек! – твердо и громко пообещал дворецкий, протягивая руку к большой вазе с жареными грибами и подмигивая довольно улыбающейся девушке. В сторону обиженно обернувшегося Кремона он даже не посмотрел, как бы давая понять: боевые приключения – это одно, а вот курс молодого Эль-Митолана – совсем другое!

В тренировочном зале сразу бросались в глаза некоторые усовершенствования. И без того опасный «Истукон» превратился в нечто шипасто-колюче-дробильное. Полумеханическое чудовище даже в недвижимом состоянии вызывало справедливые опасения любого воина в здравом уме. А уж когда оно заработало да еще стало в полную силу размахивать, колоть, рубить и хлестать всеми видами своего оружия, Кремон лишь нервно рассмеялся и с недоверием попытался заглянуть в прищуренные глаза наставника:

– С таким чудовищем может справиться лишь колаб в боевой трансформации!

– А ты?

– Ха! Могу и я! Но только длинным и тяжелым копьем. Или применю свои умения Эль-Митолана.

– А мечами?

Молодой колдун от этого вопроса так округлил глаза, что наставник не сдержался и рассмеялся:

– Да ты, никак, испугался деревянного чурбана?!

Кремон от такого обвинения разозлился, хоть и постарался высказаться как можно тактичней:

– Вы, конечно, извините, но ведь любая тренировка должна основываться на реальных возможностях человека. И вы вряд ли найдете мастера, который сумеет нанести по корпусу этого, хм, «чурбана» хоть один прицельный удар!

– Не найду?

– Вообще-то… разве что самоубийцу. Тот хоть один удар да нанесет.

Хлеби нарочито вздохнул и подошел к стойке с оружием. Не спеша выбрал себе два меча и сделал с ними с десяток разминочных упражнений. А затем стал в боевую позицию перед вращающимся «Истуконом».

– Ты помнишь, как я наносил удары в самый первый раз?

– Помню.

Ученик смотрел на учителя с таким недоверием, словно тот собрался как минимум проглотить оба меча, в то же время прокручивая в мозгу несколько предположений и догадок. Самая верная среди них подсказывала, что сейчас произойдет какой-нибудь розыгрыш. Или банальная шутка.

– Так вот, я нанесу удар в то же самое место.

В следующую секунду Хлеби нырнул в водоворот мелькающих лезвий и шуршащих цепей и изогнулся в нем словно бестелесная струйка дыма. Затем – молниеносный отскок, а на деревянном стволе остались две свежие зарубки. Кремон как стоял с мыслями о розыгрыше, так и остался в той же плоскости мышления, не сообразив, а главное – конкретно не заметив, что же все-таки произошло. И на вопросительный взгляд своего учителя выдал совершеннейший бред:

– Мне кажется, там уже были две зарубки от мечей…

Хозяин замка и не подумал спорить. Лишь с невозмутимым видом вернулся в исходную позицию. Резко дернулся вперед, превращаясь опять в размытую тень, и через мгновение уже вновь стоял вне пределов лязгающего оружием «Истукона». А на прочной древесине появились еще две отметки, почти аналогичные предыдущим.

Теперь молодой колдун медленным шагом перешел на другую сторону и стал тщательно присматриваться к механическому монстру, время от времени с недоверием оглядываясь на учителя. Затем все-таки не выдержал и признался:

– Мне кажется, вы применили магию.

Вместо ответа наставник указал острием меча на висящий на краю стойки с оружием белый платок. Тот самый, который менял цвет, если рядом кто-то совершал хоть малейшие колдовские действия. Парень не поверил своим глазам, подошел и даже пощупал ткань. Затем опять вернулся на прежнее место и попросил:

– А можно еще раз?

– Запросто!

И снова вязь почти незаметных движений величайшего мастера – и третья пара отметин украсила древесину «Истукона». После этого наставник сложил мечи на место и стал давать указания:

– Надевай шлем, кольчугу и легкие латы. Без них ранение может оказаться слишком серьезным. И начинаем тренировку. Раз я могу с ним сражаться, значит, и мой ученик должен достигнуть таких же успехов. Правильно я говорю?

– Правильно, – без воодушевления и с тяжелым вздохом подтвердил Кремон и натянул через голову тяжелую кольчужную рубашку. – Только вот вы чуть ли не сорок лет с «Истуконом» тренировались, а меня за год научить пытаетесь.

– За год?! – гневно воскликнул Хлеби. – Позор! Да с такой бесчувственной машиной любой боец должен за месяц справляться! А он – «за год»… Шевелись! Готов?.. Тогда вперед! Давай-давай! Или пересмотреть его хочешь? Зря! Он твоих взглядов не боится. Только мечом! Ну? Во-от… Да что ж ты так?! Я ведь предупреждал о вреде пресыщения за столом…

А его ученик вертелся волчком от боли: верхняя цепь, хоть и кончиком, все-таки достала до головы в районе правого уха. И если бы не шлем, то и оторвала бы ухо с мясом.

– Хватит подпрыгивать от удовольствия! – продолжали нестись команды. – Поправил шлем… хорошо. На позицию!.. Пошел!.. Не стоять!.. Атакуй!..

Через полчаса наставник установил скорость вращения «Истукона» на минимальную и стал показывать Кремону каждое движение, каждое напряжение мускулов и каждое дыхание. Затем опять заставил атаковать.

В какой-то момент оба колдуна с удивлением обнаружили на лавочке для отдыха в глубине зала притаившуюся Мальвику. Та сидела словно мышка, и издалека ее косоглазие было совершенно незаметно. Зато сами глазки так блестели от азарта и переживаний, что наставник решил больше не обращать на девушку внимания, а ученик непроизвольно улыбнулся, почувствовав, как в душе что-то приятно шевельнулось от такой бесхитростной, но откровенной поддержки.

В конце третьего часа протектор соизволил дать отбой. Глядя, как ученик снимает с себя изрубленные и погнутые доспехи, он постарался вложить в свой голос как можно больше грусти и соболезнования: