Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения - Терри Гудкайнд

– Что это? – спросила Дженнсен.

Целитель снял плащ и засучил рукава простой рубашки.

– Высушенные сердцевинки горной розы. Ее еще зовут розой лихорадки. Правда, симпатичные крошки? Уверен, вам доводилось их видеть – самых разных цветов, в зависимости от местности, в которой растут. Однако самые распространенные – красные, цвета румянца. Неужели ваш муж никогда не приносил вам букетик горных роз?

Дженнсен почувствовала, как вспыхнуло лицо.

– Он мне не муж, мы просто путешествуем вместе. Друзья, не более того.

– Да, – просто сказал знахарь, не выказав ни любопытства, ни удивления. – Смотрите: вот здесь, здесь и здесь должны быть лепестки. Если у розы удалить лепестки и тычинки, а серединку высушить, то в конце концов она станет как раз такой.

Дженнсен улыбнулась:

– Похоже на маленькое Милосердие.

Улыбнувшись в ответ, целитель кивнул:

– И, как Милосердие, она может исцелить, но может и принести смерть.

– Как такое возможно?

– Если добавить мальчику в питье одну перемолотую сердцевинку, то он сможет справиться с болезнью. А от нескольких можно заболеть лихорадкой.

– Неужели? – Дженнсен наклонилась над столом.

Целитель поднял кверху палец:

– Если взять две дюжины или, для пущей уверенности, три десятка, то это окажется уже не лекарство. Исход болезни будет смертельным. Именно по этой причине этот цветок называется розой лихорадки, – он хитро улыбнулся. – Подходящее имя для цветка, связанного с любовью.

Девушка раздумывала над его словами.

– А что будет, если съесть больше одной, но меньше двух дюжин? Возможен ли смертельный исход?

– Если размелете и добавите в чай десять или двенадцать штук, то свалитесь в лихорадке.

– И потом умрешь?

Озадаченное лицо Дженнсен вызвало у целителя улыбку.

– Нет, в этом случае лихорадка не будет столь сильной. Через день-два все пройдет.

Девушка внимательно посмотрела на бутылку, наполненную смертоносными маленькими Милосердиями, и отставила ее.

– Если дотронетесь до нее, вреда не будет, – заметил целитель в ответ на ее нерешительность. – Действие цветка проявится, если съесть его. И в нашем случае один из них вместе с другими снадобьями поможет мальчику победить лихорадку.

Дженнсен позабавило собственное замешательство. Двумя пальцами она достала цветок, положила на дно ступки, где его сходство с Милосердием заметно поубавилось.

– Для бодрствующего взрослого я просто разминаю цветок между пальцев, – говорил целитель, наливая в чашку мед. – Но мальчуган мал и к тому же спит. Нужно, чтобы ему было как можно легче пить, поэтому разотрите цветок в пыль.

Дженнсен быстро растерла маленькое Милосердие, и целитель добавил в чашку получившийся темный порошок.

Было интересно, что бы Себастьян сказал о подобном явлении. Не захочет ли брат Нарев искоренить эти розы, потому что они тоже могут нести смерть?

Пока Дженнсен возвращала на место ступку и пестик, целитель понес мальчику медовое питье. Вместе с матерью они принялись осторожно поить больного. Разбудить его не было возможности, и им приходилось понемногу вливать лекарство в рот, ждать, пока ребенок, не просыпаясь, проглотит, а потом наливать еще.

Тут в хижину ввалился Себастьян. В распахнувшуюся дверь были видны звезды. Потянуло сквозняком, отчего у Дженнсен пробежали по спине мурашки. Когда затихает ветер, а небо очищается от облаков, чаще всего это означает, что ночью будет пронизывающий холод.

Замерзший Себастьян сразу сунулся к очагу. Дженнсен подбросила полешко, чуть подвинула его кочергой, чтобы огонь занялся получше. Рука целителя все еще лежала на плече матери мальчика. Предоставив ей возможность допоить ребенка и повесив плащ на крючок у двери, хозяин подсел к Дженнсен и Себастьяну.

– Женщина с ребенком – ваши родственники? – спросил он.

– Нет, – ответила Дженнсен. Согревшись у огня, она тоже сняла плащ и положила его на скамейку у стола. – Мы встретились на дороге, она попросила о помощи. Мы просто подвезли ее.

– Ну что ж, – сказал целитель. – Сегодня мать и мальчик переночуют здесь. Ночью мне нужно будет понаблюдать за ним. – Он пристально посмотрел на нож, висящий на плясе Дженнсен. – Пожалуйста, поухаживайте за собой сами. У нас всегда в запасе тушеное мясо на случай, если забредет какой-нибудь путник. Сейчас уже поздно пускаться в путь. Располагайтесь на ночь в соседних хижинах. Они свободны, так что вы можете ночевать раздельно.

– Вот это подарок! – воскликнул Себастьян.

– Спасибо! – Дженнсен уже была готова сказать, что им подойдет и одна комната, но спохватилась: ведь сама недавно рассказала целителю, что они с Себастьяном не женаты.

Представив, как это будет выглядеть теперь, она решила ничего не менять. Ведь спать рядом с Себастьяном на открытом воздухе было естественно и непорочно, а в одной комнате это бы выглядело уже совсем по-другому. Да, несколько раз во время путешествия в Народный Дворец они ночевали в тавернах вместе. Но это было до того, как он ее поцеловал.

– Эта местность принадлежит Рауг'Мосс? – Дженнсен сделала рукой обводящий жест.

Целитель улыбнулся, будто в этом вопросе было что-то забавное, однако ответил серьезно.

– Несомненно. Это одна из нескольких небольших застав, или станций, на которых могут передохнуть путешественники, нуждающиеся в наших услугах.

– Мальчику повезло, что вы оказались дома, – заметил Себастьян.

Рауг'Мосс внимательно посмотрел ему в глаза:

– Если он выживет, я буду очень рад, что смог помочь ему. На этой станции всегда есть кто-нибудь.

– Почему? – спросила Дженнсен.

– Такие заставы, как эта, приносят Рауг'Мосс доход от обслуживания людей, не имеющих возможности пойти к другим целителям.

– Доход? Я думала, Рауг'Мосс помогают людям бескорыстно, а не с целью заработать.

– Мясо, тепло и крыша над головой не появляются по волшебству, только из-за того, что в них есть нужда. Мы рассчитываем, что люди, приходящие сюда за знаниями, на которые было потрачено достаточное время, внесут свой вклад в обмен на нашу помощь. А кроме всего прочего, если мы будем голодать, то как сможем помогать другим? Знаете ли, благотворительность по выбору – это благотворительность, но благотворительность по принуждению – всего лишь вежливое название рабства.

Естественно, целитель не имел в виду Дженнсен, однако эти слова больно ужалили девушку. Она всегда ожидала, что люди помогут ей, чувствовала, что имеет право на их помощь только потому, что в ней нуждается. Будто ее желание о помощи должно иметь для людей большее значение, чем их собственные интересы...