По лезвию бритвы - Дэниел Полански

Все это было слишком рискованно. Даже если бы прошло чисто и гладко, операция обещала стать самой рискованной в моей жизни.

И я поклялся Аделине.

Ночь наступала, неумолимо приближая тот миг, когда лорд Беконфилд мог бы решить, что лучшим выходом из положения будет скормить Воробья чудовищному питомцу мага Брайтфеллоу. Лежащая в моей сумке взрывчатка давала мне шанс на успех, но только в том случае, если никто не увидит, как я устанавливаю взрывное устройство. Я проклял судьбу за то, что улыбчивый стражник тарасаинец оказался на моем пути вместо того, чтобы попивать у огня свой виски, но я ничего уже не мог с этим поделать.

На мгновение я закрыл глаза.

Затем я поднялся, камешек ударил о внешнюю стену, привлекая внимание ничего не подозревающего караульного. Десять ярдов, пять ярдов — и вот я уже стоял за его спиной, и петля крепко затянулась на его шее.

Гаррота — тихое средство, но медленное, и Дункану понадобилось много времени, чтобы испустить дух. Сначала он пытался уцепиться за шнурок, пальцы отчаянно царапали опухшую глотку. Спустя некоторое время его руки беспомощно свесились по бокам, и он прекратил сопротивление. Я продолжал тянуть до тех пор, пока его кожа не посинела, и ноги не взбрыкнули в последнем приступе судорог. Затем я уложил его на землю, позади стены, где никто не смог бы его увидеть.

Прости, Дункан. Мне очень жаль, что так вышло.

Я потушил фонарь над воротами. Стражники должны были скоро заметить отсутствие огня. Я надеялся, что убийством друга выиграл достаточно времени.

Я крадучись обогнул периметр, устанавливая взрывчатку там, где мне было нужно. Никто не заметил меня. Охрана несла службу небрежно. Беконфилд, наверное, был просто глуп, раз не ждал моего появления. По крайней мере, я на это надеялся.

Как только все было готово, я вернулся к заднему входу и отомкнул замок, возможно, не так мастерски, как сделал бы это Доктор, но без каких-либо затруднений. Проникнув внутрь, я начал осторожно продвигаться вперед, прижимаясь спиной к стене и отсчитывая секунды в уме. Я останавливался при каждом звуке. Охрана особняка неслась на удивление беспечно — никаких патрулей, ни поста возле лестницы.

Когда я открыл дверь в кабинет Клинка, его хозяин стоял перед широким окном позади письменного стола, потягивая ликер из пузатого бокала и наблюдая за тем, как падает снег. Герцог обернулся с завидной реакцией. В тот миг, когда Беконфилд узнал меня, он пришел в неподдельное изумление. Потом улыбка растеклась по его лицу, герцог залпом прикончил остатки спиртного и поставил бокал на стол.

— Это уже второй раз, когда вы врываетесь в мой кабинет без приглашения, — сказал он.

Я закрыл за собой дверь.

— Только первый. Вчера я посылал сюда своего человека.

— Разве друзья так поступают? Воспользоваться гостеприимством, чтобы выкрасть личную корреспонденцию?

— Мы не друзья.

Он принял чуть оскорбленный вид.

— Да, полагаю, мы не друзья. Это только стечение обстоятельств. Думаю, если бы дела приняли иной оборот, вы узнали бы во мне разумного человека. И даже любезного.

Две с половиной минуты.

— Я так не думаю. Вы, аристократы, голубая кровь, слишком неискренни, чтобы быть в моем вкусе. В душе я существо простое.

— Именно. Открытый и прямолинейный. Я дал бы вам именно такое определение.

Мы оба ждали, кто из нас первым сбросит маску любезности. Тем временем в моей голове часы продолжали работу — три минуты.

Веселый Клинок оперся о письменный стол.

— Должен признать, — сказал он, — я удивлен тому, как вы решили вести эту игру.

— Признаюсь, это несколько прямолинейно, но ведь и выбирать мне было особо не из чего.

— Значит, вас прислал Старец? Меня поражает преданность, какую внушает к себе этот выживший из ума старикан. Ведь не он же рискует собственной жизнью, отправляя вас на самоубийство.

— Преданность тут ни при чем. Я уговорил его сам. Мне практически пришлось выкручивать ему руки. — (Проблеск удивления мелькнул на лице герцога.) — И что заставляет вас думать, что это именно я не выйду отсюда живым?

Беконфилд залился смехом.

— Никто не называет вас дилетантом, и все-таки… не стоит преувеличивать вашу доблесть.

Три с половиной минуты.

— Вы говорите это тем, кого подсылаете убить меня?

Его глаза покрылись пеленой влаги — редкое выражение сожаления.

— Это была идея Брайтфеллоу. Он с самого начала хотел, чтобы я приглядывал за вами, и как только Майри дала нам знать, что вы вынюхиваете… Я надеялся, нам удастся только запугать вас или откупиться. Должно быть, Старца вы боитесь сильнее меня.

— Насчет этого вы правы, — ответил я. — Кстати, где сейчас ваш маг?

— Об этом мне известно не больше, чем вам. Я не видел его после вечеринки. Полагаю, он предпочел смыться. Не многим достает духу ввязаться в последнюю схватку.

— Не многим, — согласился я с герцогом, принимая его за лжеца.

Меня не покидала уверенность, что колдун прячется где-то в подвале особняка, держа Воробья за горло своими грязными лапами.

Беконфилд положил руку на эфес шпаги.

— Не делайте вид, будто мы с вами совсем не похожи. Мы оба воины, дети, рожденные под крики мужчин и кровавые брызги. Между нами не может быть никакого бесчестия, уклонения от удара или прямого ответа. Поэтому я говорю с вами, как с братом. Люди, которых вы убили, мои друзья, но они не стоили и моей тени. Ни один из них. На свете еще не рождался такой человек, который мог бы сравниться со мной. Никогда, вплоть до тех далеких времен, когда первый человек взял камень и ударил второго. Я идеальная машина смерти, высший хищник, мастер старейшего и самого почетного из занятий мужчины.

— Вы это репетировали перед зеркалом?

— Выбирайте выражения.

— За свою жизнь я достаточно повидал таких, как вы. Плохие мальчики, которые взяли в руку кусок стали и решили, что это делает их мужчинами. Вы думаете, вы особенный только потому, что ваша рука чуть быстрее? Каждое утро по дороге на завтрак я прохожу мимо дюжины таких, как вы, и вся разница между ними и вами — цена вашей одежды.

— Тогда зачем вы продолжаете разговор со мной, раз я вам настолько неинтересен?

— В самом деле — зачем. — По моим расчетам, должно было пройти пять минут. Так какого черта все так затянулось? Если бы лорд Беконфилд не был одержим столь неуемной манией величия, то я уже был бы мертв. И на этот счет я не питал никаких иллюзий. — Зачем вы это сделали? Я представляю себе, как развивались события. Я только хочу узнать, что будет дальше.

— Что рассказать? Я нуждался в деньгах, и у них они были. Или я считал, что они у них есть. Я никогда не горел желанием изменять своей стране, но потом, как говорится, все бывает.