Некромерон - Виктория Угрюмова

— А мне предстоит поединок с одним из вас. Кассария не отпустит меня до тех пор, пока я либо не одержу победу и не овладею ею, либо не оставлю тут еще одну свою жизнь. Я решил, с кем хочу скрестить клинки. Это…

Он не успел договорить.

Такангор шумно выпустил из ноздрей пар (предмет отдельной зависти братьев) и швырнул прямо в черный капюшон кольчужную рыцарскую перчатку, заботливо придерживаемую за поясом в течение всего этого хлопотного дня специально для такой оказии.

— Я вызываю тебя, король. Если ты ответишь отказом, значит, ты гнида и трус и место тебе в лучшем случае на Кровавой паялпе. Вот так.

— Опрометчивое решение, — прошептал Юлейн.

— Не надо грустно комментировать! — рявкнул Такангор. — Я и так думаю, не сморозил ли лишнего.

— По-моему, сморозили, друг мой, — прошелестел Генсен. — Будь по-вашему, я принимаю вызов. Хотя я собирался поступить честнее и драться с Зелгом, у которого хотя бы теоретически существует шанс меня победить.

— Пару слов для наших читателей, — сунулся к минотавру неунывающий Бургежа. — Где бы вы хотели быть похороненным? Какую надпись хотели бы видеть на своем надгробии?

— Освобожусь, прибью крысу летучую, — проскрежетал Такангор.

— Народ должен знать своих героев, — обиженно пояснил Бургежа. — Так что мои корыстные карьерные устремления в результате полностью совпадают с благородными и бескорыстными намерениями, если бы я их питал.

— Значит, так, работай левой рукой, — торопливо наставлял друга Альгерс. — Не забывай работать левой рукой. Ударил, нырнул, ушел, и слева его — прямо в челюсть.

— А у него есть челюсть? — полюбопытствовал маркиз Гизонга. — Граф, вы лучше других знаете нашего врага. Скажите же напутствие милорду Топотану.

— Я благоразумно промолчу, — шепнул граф да Унара. — Ему спокойнее будет.

— Плохи наши дела, — сказал Гегава, обращаясь к Карлюзе.

— Я верю в звезду милорда Такангора. Великий воин есть с опытом победы в Окровавленной паялпе, — откликнулся тот. — Оптимизм нужно в себе выращивать и поддерживать. Восхвалебными песнями из обширного репертуара, и хор поддержки есть.

И Карлюза указал лапкой на замерший в боевой готовности хор пучеглазых бестий под руководством доктора Дотта.

— Грянем боевую, победную.

— А вот петь пока не надо, — тревожно попросил Зелг.

Карлюза изумленно на него покосился, но ничего не сказал. С безумцами, которые не желают слушать ангельское звучание хора пучеглазых бестий, спорить не стоит.

Седой грифон опустился около Такангора и приветливо покивал ему головой.

— Помните, что я говорил вам в Чесучине? У вас блестящее будущее, и оно здесь не заканчивается, поверьте моему опыту, господин генерал. Опять же, припомните маменькины наставления. Вы представляете, что она вам скажет, если этот старый мерзавец вас убьет?

— Ой нет, лучше и не думать, — испугался Такангор. — Фух-фух! Ффухх! Напугали. Значит, так, работаю левой рукой, помню про блестящую военную карьеру, которая меня где-то ждет…

Грифон поманил его лапой и, когда Такангор наклонил к нему пуховое чуткое ухо, шепнул в него:

— Он бессмертен, вечен, всесилен — это все правда. Но однажды его пребывание в Ниакрохе закончилось как раз из-за столкновения с одним фамильным боевым топориком. Любопытное совпадение, вы не находите?

— И вообще, что мы здесь наблюдаем? Мы наблюдаем закат. О! Джентльмены пьют и закусывают, — забеспокоился минотавр. — А ради этой светлой цели я готов положить на алтарь победы… Класть-то собственно нечего, кроме вот него. Ладно, положу его.

И он весело подмигнул обеспокоенным друзьям.

Трудные задачи выполняем незамедлительно, невозможные — чуть погодя.

Глава 16

— Мадам Топотан! Мадам Топотан! Я в экстазе! Примите почту — я в экстазе! Дети, несите бульбяксу, несите сидр, мама тоже скажет, что можно! Мадам Топотан! Гип-гип ура!

Из лабиринта Топотанов высыпало все семейство и с удивлением обнаружило, что Малые Пегасики обуяла великая радость.

На деревьях висели галдящие эльфы, какие-то ошалевшие русалки, три маленьких безбородых гнома и разноцветные стеклянные фонарики, и крохотные дриады запихивали в них возмущенных светлячков. Дедушка Атентар, высунув язык, выводил на длиннющем куске пергамента крупными буквами: «Минотавры — навсегда». Кентавры выносили из кабачка «На рогах» длинные столы и лавки и расставляли их около фонтана с морским коньком. Две юные горгульи, хихикая, стелили скатерти и вытирали посуду. Сияющий Прикопс в праздничном голубом жилете украшал столы очаровательными букетами. Мадам Хугонза развешивала яркие шелковые флажки. Господин Цугля прыгал на куче свежей земли — утрамбовывал полосатые столбики, на которых крепился внушительных размеров стенд с какими-то объявлениями и газетными статьями. Легкомысленный сатир увивался одновременно за кентаврихой и минотаврихой, но получил от обеих по недвусмысленному увесистому отказу и принялся искать место за столом.

От лабиринта Эфулернов, Атентаров, Ютагорнов и Тулаликов; от пещер Прикопсов, Авилопсов и даже необщительных Мототимов; от всех горгульских гнезд и кобольдских нор; из ближних рощиц и дальних лужков — отовсюду тянулся разношерстный, празднично одетый народ с угощением и выпивкой. Нэ-Нэ пересекала небольшая флотилия лодочек, на которых везли музыкантов; а оркестр баньши уже исполнял гимн Малых Пегасиков и гудел восторженно.

— Вас можно поздравить? — важно спросила Мунемея, обводя прекрасными алыми глазами все это великолепие.

— И меня можно поздравить, и всех можно поздравить, но вас, мадам Топотан! Как можно поздравить вас! Да примите же почту, переоденьтесь и сделайте какую-нибудь голову — вам говорить речь. А речь без прически — это нонсенс.

Мунемея всегда рассуждала по-военному четко. Никаких дамских охов, ахов и ненужных бестолковых расспросов.

— Девочки, щетки и гребень, живо! И снимите фартуки. Наденьте платьица. Милталкон, перестань дудеть под нос, прими сумку у мадам Горгароги и читай все, что она покажет. Вслух читай, балбес. Бакандор, сынок, если ты не перестанешь прыгать туда-сюда у меня перед носом, в семье Топотанов случится большая потеря и страшное семейной горе. Что у нас, мадам Горгарога?!

— Прошу. — И горгулья придвинула Милталкону огромную против всякого смысла сумку, которая вдвое превышала размерами ее саму. — Мне ее доставил господин Прикопс, — пояснила она смущенно.

Минотавр развернул «Красный зрачок» — не самое любимое издание Мунемеи, как мы помним.