Фантастические тетради - Ирина Ванка

Матлин сам удивился, как ему хватило терпения дослушать это до конца. Суф поразительно спокойно все воспринял. Тем более сам проболтался, что никогда не летал на самолетах. Но возмущение достигло глубины души:

— Это у кого нет летной практики? Что ты можешь знать о его летной практике? А вдруг она у него побольше, чем у всего вашего клуба? Что ты вообще о нем знаешь?

— Не надо, Феликс, он прав, — остановил его Суф и добавил на языке, непонятном для окружающих. — Дурак всегда прав, потому что только дурак способен узреть истину, — этим аритаборским словозаворотам в свое время обучил его Матлин и никак не ожидал, что они пригодятся Суфу именно на Земле.

Всю дорогу домой Суф был молчалив и задумчив, будто решал для себя один принципиальный вопрос: обидели его смертельно или еще можно жить… Обидеться Суф умел, но был на редкость отходчив. Самой большой обиды хватало лишь до смены темы разговора. Это касалось всего на свете, кроме одного, святая святых, его «летучего» достоинства безотносительно зоны Акруса или неба местного аэроклуба. Вызов попал в самую десятку:

— Почему они считают, что я разобьюсь? — удивлялся он. — Я же ездил на машине. Меня этому никто не учил. Собрал, поехал и все нормально.

— Вот и я думаю… — согласился Матлин. — Сам разобьешь — сам же починишь. Только как я им объясню, почему ты остался жив?

На машине Суф действительно разъезжал даже по городу, даже иногда соблюдая правила дорожного движения и всего раз нарвался на инспектора ГАИ за «лефт-трефик», предпринятый им на загородном шоссе со скоростью сто километров в час. Он терпеливо выслушал все претензии к себе, а когда понял, что просто так ему уехать не придется, воспользовался КМ-лифтом Перры, не забыв захватить с собой машину. К сожалению, свидетелей не оказалось, можно только предполагать, какова была реакция инспектора. Вероятнее всего, он был озадачен.

— Почему я должен разбить самолет, — недоумевал Суф, — если эта машина специально сделана для того, чтобы лететь?

— Давай договоримся: если тебе дадут возможность полетать одному — попроси у них парашют и твори, что хочешь. Только, если что, постарайся, чтобы парашют раскрылся, ради меня…

— Не надо одному! Я же не собираюсь угонять эту рухлядь. Пусть будет кто-нибудь — и мне спокойнее, и соблазна меньше, и вообще… — ухмыльнулся Суф, — я сейчас на Перре не вполне уверен, что один… А ты говоришь, на самолете…

— Как это?

— Помнишь, мы катали твою подругу? Индикатор машины показал присутствие в салоне четвертого. Как думаешь, кто бы это мог быть?

— Али, прохвост! Кто же еще? Но в самолет он с тобой не полезет — его от высоты тошнит.

— Теперь каждый раз, садясь за управление, я вынужден сам себя пересчитывать. А как прикажешь пересчитывать себя за штурвалом? Еще не хватало, чтобы его вытошнило прямо на доску приборов.

— Ты же в курсе, что он держится за меня…

— Один момент, — усомнился Суф, — мы в тот раз даже за орбиту не выходили… А когда выходили — у меня в глазах не троилось.

— Ерунда какая… Ты хочешь сказать, что он прицепился к Наташке? Индикатор реагирует только на его человеческое состояние. Или ты хочешь сказать, что он взял моду прятаться от нас под сиденьем салона?

— Я ничего не хочу сказать о тех вещах, в которых не разбираюсь. А вот тебе следовало бы посмотреть, как выглядит «раздвоение призрака», прежде чем тащить его сюда.

Матлин схватился за голову.

— Что ты мелешь! Не пугай меня, не то я «выйду из игры» раньше, чем он.

— А я и не пугаю. Просто надо было смотреть, когда предлагал шестирукий. Ты у нас здесь главный мадистолог: возишься с ним — вот и возись, только не забудь спросить, от чего у меня двоится в глазах.

Глава 22

Для решительного разговора с Натальей Матлин выбрал не самый удачный день. И тот факт, что в собственном подъезде он наткнулся на шедшего к нему обидчика Суфа, никак не повлиял на решительность его намерений.

Наталья встретила его зареванной. Впрочем, это состояние в последнее время было для нее характерно.

— Чего тебе? — рассердилась она. — Что тебе еще надо? Я знаю все, что ты скажешь. Ты это говорил уже миллион раз. Весной мы поженимся. На свадьбу придешь, а теперь убирайся.

— Нам надо поговорить сейчас же, срочно. Ты даже представить себе не можешь, что я тебе скажу.

— Полиция нравов! Опять будешь наставлять меня на путь истинный?

— Нет. Только на технику безопасности общения с мадистой.

— Это ты здесь главная мадиста! И Суф твой — мадиста! Господи, когда вы, наконец, уберетесь отсюда в свой ареал! — Наташка попыталась выпихнуть Матлина за дверь. — Матюша, скоро я решу, что ты ревнуешь.

— Не смеши! Нам надо поговорить, пока не поздно. Иначе ты наживешь себе проблему, от которой без моей помощи не отделаешься.

— Да, я это сделаю тебе назло! Только тебе назло!

Но спустя час, как только Матлин успел вернуться домой, она позвонила и, заходясь рыданиями, сообщила, что покончит с собой, что такая жизнь для нее невыносима, что этот «засранец» опять от нее прячется и что есть у нее самые худшие предположения насчет обещанных ей проблем.

Весь вечер они просидели у Матлина на кухне. Наташка курила одну сигарету за другой и несла полную ахинею о летающих драконах; о том, что лучше всех понимает, что Али никогда на ней не женится; о том, что понятия не имеет, зачем он мучает ее и что ему от нее нужно…

— Он чаще тебя беспокоит?

Наташка разрыдалась:

— Проклятый мадиста! Видеть его не могу. От одного его вида меня тошнит. У тебя в Ареале не изобрели таблетки, чтоб выпить и забыть его навсегда?

— Ваше общение как-нибудь изменилось?

— Изменилось. Мы не общаемся вообще. Тебя это устраивает?

— Я ничего не понимаю, — растерялся Матлин, — совершенно очевидно, что у него существует какая-то связь с тобой. И, если я исчезну с Земли, он может остаться, а меня это совершенно не устраивает.

— Нет! — закричала она. — Феликс, нет! Если ты исчезнешь — он потащится за тобой. Я знаю это точно. Пожалуйста, пообещай мне… — она вцепилась в его рукав, — пообещай, что я поеду с вами. Я не могу без него жить. Это все равно, что смерть.

— Вот это мы сейчас и проверим, — Матлин встал и полез на антресоль за манжетом.

— Что ты задумал?

— Эксперимент. Сейчас я на Перре отойду от Земли и подожду. Если он последует за мной — девочка, ради всего святого, перекрестись и забудь. Я найду для тебя любую «таблетку».

— Ага…

— И только попробуй ее не принять.