И имя мне – Легион - Владимир Мясоедов

— План самоубийственный, но союзников спасать надо, — со вздохом вынес вердикт я. — К тому же, если есть реальные шансы поймать Сонеди, стоит рискнуть. Потери, конечно, будут и, скорее всего, большие, но они же восполнимы… Значит, решено. Вари отраву для драконов и приманивай птиц. Завтра мы выступаем.

Совсем уж незаметного нападения не получилось. Разведчики армейцев тоже свой хлеб не даром ели и о том, что за спинами войск находится крупное соединение противника, командование предупредили. Вот только толку с того было мало. Во-первых, план по выведению драконов из строя сработал на триста процентов, не знаю уж, чем полили их ужин, но десяток обезумевших от боли в желудках огнедышащих ящеров принес некое оживление в устоявшийся быт лагеря осаждающих. Возможно, кто-то из них и сожрал нелетальную дозу, но узнать это не удалось, всех летающих рептилий расстреляли издалека, после того как какой-то свихнувшийся дракон прошелся пламенем по палаткам со спящими солдатами, перед этим растерзав своего наездника. Ну а во-вторых, эльфийка творчески развила идею массового отравления. Поскольку рядом с замком все водоемы, кроме находящегося в самой крепости колодца, были предусмотрительно сведены на нет еще при строительстве, войска снабжались водой для питья, которую в крупных бочках возили водовозы с ближайшей речки. Один такой караван легион во главе со мной и перехватил, пользуясь наступившими сумерками. У часовых к слегка задержавшимся водовозам вопросы если и возникли, то незначительные. Люди-то на козлах сидели те же самые, пусть и слегка помятые во время скоротечного боя, а вот что за души в них, определить с первого взгляда было сложно, а второй на прислугу никто не бросил. С большим сожалением была отвергнута идея отравить вражеский штаб, все понимали, что волшебники и аристократы все равно, скорее всего, исцелятся, а вот простых солдат спасать с помощью интенсивной терапии никто не будет. В результате ночной драконий погром проходил под аккомпанемент воплей умирающих от рези в желудках людей. Было их, правда, относительно немного, всего-то сотен пять, но боевой дух противника от такого концерта наверняка упал.

Когда с рассветом из леса на относительно свободное пространство вышли первые фигурки, то почти тотчас в их сторону развернулась половина имеющейся армии, даже штурм приостановился. Ого! Что-то их многовато на нас прется! Кажется, нас начали уважать или, скорее, ненавидеть.

— Мои товарищи по легиону, — произнес я, внимательно наблюдая, как вокруг меня и остальных офицеров строится каре. Речь главнокомандующего сейчас слышал каждый солдат. Антон чуть ли не полмесяца назад с помощью магии сделал нечто вроде громкоговорителя, выглядевшего как банальный рупор, правда, выточенный из дерева и такой большой, что его приходилось таскать отдельному человеку, получившему должность горниста. Вообще-то первоначально этот артефакт предназначался для того, чтобы подать сигнал к бегству из походного лагеря на случай обнаружения его войсками, но и для напутственного слова к бойцам этот громоздкий агрегат тоже сгодился. — Врагов много, слишком много для нас. Я не ставлю перед вами цель победить, это невозможно. Я даже не ставлю вам задачу выжить, тем более что все мы уже мертвы. Но каждый убитый враг приближает тех, кто родился на Земле, ближе к дому, а тех, кто увидел свет под этим небом, к богатству и славе! Поэтому я говорю вам: «Стойте!» Стойте как скала, как нерушимый утес, об который разобьются орды неприятеля! Просто держитесь и помните, что у нас общие цели, общая сила и общее имя. И имя нам — легион!

Закончив речь, я отошел от рупора и забрался на крышу высокой трофейной кареты, выбранной на роль наблюдательного пункта ставки командования, которое и так почти в полном составе было там.

— Нормально отбрехался, — сказал Антон, прикладывая к глазам зачарованное на дальнозрение стеклышко и поворачивая голову в сторону неприятеля. — Может, немного сумбурно, но с чувством, даже у меня чего-то в душе шевельнулось. Да не в одной.

— Молчи уж, волшебник, — попросила его эльфийка. — Ты со своей магией совсем позабыл, что это такое, простые человеческие чувства.

— Неправда, — обиделся бывший программист, которого ее слова, видимо, сильно задели. — Все я прекрасно помню… и даже испытываю. Просто у меня на первом месте всегда разум, а не эмоции, причем чужие, как у некоторых.

— Да ты!.. — взвизгнула девушка. И собиралась было продолжить, но была остановлена.

— Так, хорош лаяться и карету раскачивать, перевернете еще, — охладил пыл спорщиков старый охотник. — Вон к нам уже несутся какие-то рыцари, вздымая пыль и горяча коней.

Начало боя прошло так, как и предсказывал Василий Иванович. Прискакавшие рассыпным строем всадники просто не знали, что делать с частоколом из копейных наверший, который шел в несколько рядов. Выстрой они клин, может, и сумели бы проломить с разбегу препятствие, но такого маневра отчаянно джигитующие перед строем наездники не знали. Их робкие попытки прорубить дорогу в стене хищно оскалившегося в их сторону железа успеха не принесли. Одержимые, ворочавшие толстыми четырех— и пятиметровыми древками так, словно это были обычные палки, сшибали эти живые крепости одним, в худшем случае двумя-тремя ударами, не приближаясь на дистанцию, с которой враг мог бы ответить. Сначала, как правило, падал конь. Если повезет, он придавливал всадника, которого тыркали копьями до пробития доспеха и кровопотери, несовместимой с жизнью. Если нет, то закованный в латы пешец топтался перед строем до тех пор, пока щиты не расходились в стороны на дистанцию, допустимую натяжением цепей, и на расстоянии плевка от цели не появлялся арбалетчик, подчас и не один.

— Медленным шагом вперед! Ах да! Еще скомандуй, чтобы боеприпасы берегли, — крикнул я горнисту. — И чтобы те, у кого метательное оружие есть, не смели пускать его в бой, пока в пехоте как следует не завязнем.

Немедленно над полем боя разнесся приказ на чистом русском языке, именно он был выбран в качестве своеобразной системы шифровки. Земляне указания поймут и остальным тихонько переведут. Ну а враги… Зачем им знать наши команды?

Выжившие рыцари, их осталась примерно половина от первоначального состава, отхлынули от неуклонно надвигавшегося строя. На бегу те, что имели луки, притороченные к седлам, пробовали стрелять по легиону навесом.

— Не поднимать щиты! — отдал я новое указание.

То, что легион может прикрыться броней не только с боков, но и сверху, пока не следовало демонстрировать. Немногочисленные стрелы почти все сожгли или отклонили паранормы, заботливо расставленные в общей массе войска, но все равно появились первые раненые, которые потянулись к лазарету в центр строя. Если целителям, которые там работают, понадобится помощь, у них всегда будут под рукой мои запасы энергии.