Последний койот - Майкл Коннелли

Босх ее уже не слушал. Он отвернулся и смотрел в окно, но ничего не видел, поскольку в этот момент его мысли были далеко. Перед его внутренним взором разрозненные элементы головоломки один за другим послушно становились на свое место. Золото и серебро, пояс с двумя разработанными отверстиями для шпенька, две подруги, близкие, словно сестры.

Но потом одна из них стала отходить от привычной жизни. Встретила принца на белом коне.

А вторая осталась в одиночестве.

– Гарри, с вами все в порядке?

Он отвернулся от окна и посмотрел на доктора Хинойос.

– Вы только что это сделали. Так я по крайней мере думаю.

– Что я сделала?

– Открыли мне глаза.

Он полез в портфель и достал из него фотографию, сделанную в День святого Патрика на балу, состоявшемся более тридцати лет назад. Он знал, что с тех пор прошло слишком много времени, но ему требовалось получить хоть какое-то подтверждение своей версии. На этот раз он смотрел не на мать, а на Мередит Роман, стоявшую рядом с расположившимся за столом Джонни Фоксом. И в первый раз за то время, что фотография находилась у него, обратил внимание на пояс Мередит. Это был тот самый пояс с серебряными раковинами. Мередит одолжила его у Марджери Лоув.

А потом на него нахлынули воспоминания. Он вспомнил, что Мередит помогала ему выбрать подарок для матери и остановилась на этом поясе. Она руководила им, Босхом: подвела к прилавку с изделиями из кожи, и он выбрал этот пояс. Но не потому, что тот понравился бы его матери, а потому, что он понравился Мередит. Она знала, что тоже будет его носить. Подруги делились всем и постоянно заимствовали друг у друга разные вещи.

Босх сунул фотографию в портфель, щелкнул замком и поднялся:

– Мне надо идти, доктор.

Босх применил уже опробованный им утром маневр, чтобы проникнуть в Паркеровский центр без идентификационной карточки. Выходя из лифта на четвертом этаже, он нос к носу столкнулся с Хиршем, который собирался ехать вниз, и, схватив молодого техника за рукав, не позволил ему войти в кабину. Тем временем двери лифта закрылись.

– Едете домой?

– Во всяком случае, пытался.

– Мне нужна от вас еще одна услуга. За это обещаю угостить вас ленчем, а если пожелаете – то и обедом. Я готов вас кормить и поить весь вечер, только сделайте для меня одну вещь. Это чрезвычайно важно, а кроме того, не займет у вас много времени.

Хирш мрачно посмотрел на Босха. Судя по всему, он уже начал жалеть, что связался с ним и позволил втянуть себя в его подозрительные махинации.

– Знаете поговорку, Хирш? Работы на пенни, а результат на целый фунт. Это тот самый случай.

– Никогда не слышал такой поговорки.

– А я слышал.

– Сегодня вечером я договорился пообедать со своей подружкой и...

– И очень хорошо. Обедайте на здоровье. Говорю же, это не займет у вас много времени. Так что на обед вы не опоздаете.

– Ладно, убедили. Что я должен сделать?

– Вы поистине героическая личность, Хирш! Вам об этом когда-нибудь говорили?

Признаться, Босх сильно сомневался, что у Хирша есть подружка. Как бы то ни было, они вместе вернулись в лабораторию. Она была пуста, поскольку время приближалось к пяти часам и рабочий день подходил к концу. Босх поставил свой портфель на один из столов, достал из него рождественскую открытку и, держа за уголок кончиками пальцев, поднес к лицу Хирша, чтобы тот имел возможность ее рассмотреть.

– Эта штуковина пришла мне по почте пять лет назад. Можете снять с нее отпечатки? С того места, где рукой отправителя написаны несколько строк? Уверен, впрочем, что там есть и мои отпечатки.

Хирш сдвинул брови и некоторое время разглядывал открытку. Он до такой степени углубился в созерцание этого предмета и обдумывание стоявшей перед ним задачи, что от напряженной работы мысли у него оттопырилась нижняя губа и приоткрылся рот.

– Попытаться, во всяком случае, можно. Отпечатки на бумаге обычно довольно стабильны. Выделения потовых желез испаряются очень долго, но даже если они испарятся полностью, на бумаге все равно останутся их следы. Открытка хранилась в конверте?

– Да, все пять лет. Я вынул ее из конверта только на прошлой неделе.

Хирш осторожно, кончиками пальцев, взял открытку у Босха и отправился к рабочему столу, где раскрыл ее и прикрепил к металлическому предметному столику.

– Попробую исследовать на отпечатки внутреннюю часть. Так оно вернее. Меньше шансов, что вы касались разворота. Зато тот, кто писал, обязательно касался – и не один раз. Вы не против, если я малость подпорчу открытку?

– Делайте с ней то, что сочтете нужным.

Хирш с минуту рассматривал открытку сквозь увеличительное стекло, после чего тихонько подул на поверхность бумаги. Потом он протянул руку к выстроившимся на столе бутылочкам и флаконам и извлек из их сомкнутого строя аэрозольный баллончик с веществом, именовавшимся, если верить этикетке, «Нингидрин». Когда он распылил это вещество над открыткой, та через некоторое время стала приобретать пурпурный оттенок, начиная с краев. Одновременно на потемневшей поверхности, как на лежащей в проявителе фотопленке, начали проступать светлые пятна отпечатков пальцев.

– Надо бы получше их выделить, – пробормотал Хирш, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Босху.

Некоторое время он рыскал взглядом по рядам флаконов с химикатами, выбрал наконец требующийся ему реактив с этикеткой, где печатными буквами было проставлено «Хлорид цинка», и распылил его над разворотом открытки.

Светлые пятна отпечатков приобрели фиолетовый оттенок снеговых туч. Хирш побрызгал эти пятна из флакона с наклейкой «ФП», что, как знал Босх, означало «физический проявитель», после чего отпечатки окрасились в темно-серый, почти угольный цвет. При этом папиллярные линии обозначились яснее и четче. Добившись желаемого результата, Хирш снова исследовал отпечатки с помощью лупы.

– Ну вот. Теперь они выглядят более или менее прилично. Так что лазер для сличения нам не понадобится. Да вы сами взгляните, детектив.

Хирш указал на отпечаток, оставленный большим пальцем и находившийся слева от подписи Мередит Роман, а также на два других отпечатка над подписью.

– Эти отпечатки скорее всего оставлены человеком, который придерживал открытку, когда писал на ней. Существует вероятность того, что вы тоже прикасались к этому месту?

Хирш, не дотрагиваясь до открытки, тем не менее весьма наглядно продемонстрировал, как примерно должны были располагаться его пальцы. Босх отрицательно покачал головой:

– Я лишь открыл ее и прочитал посвящение. Полагаю, это те самые отпечатки, которые нам нужны.

– О'кей. Что теперь?

Босх снова открыл свой портфель и достал из него карточки, которые Хирш вернул ему утром. Взяв ту из них, на которой находились отпечатки с пряжки пояса Марджери Лоув, Босх протянул ее Хиршу.

– Вот, – сказал он. – Сравните эти отпечатки с отпечатками на рождественской открытке.

– Сию минуту.

Хирш придвинул к себе увеличивающее устройство с подсветкой, поместил на предметный столик рядом с открыткой желтую карточку с отпечатками и начал сравнивать оттиски, переводя взгляд с одного кусочка картона на другой.

Пока он сравнивал отпечатки, Босх пытался представить, что произошло между его матерью и Мередит Роман. Итак, Марджери Лоув собиралась ехать в Лас-Вегас, чтобы вступить там в законный брак с Конклином. Сама мысль об этом, должно быть, представлялась ей чем-то невероятным, абсурдом, чудом из чудес. Потом Конклин отправил ее домой собирать вещи. Они планировали ехать на автомобиле всю ночь, чтобы к утру попасть в Лас-Вегас. Коль скоро Арно собирался взять с собой Миттеля как свидетеля со стороны жениха, то Марджери, весьма вероятно, должна была прихватить с собой близкую подругу в качестве поручительницы невесты. Она могла подняться в квартиру Мередит и попросить ее поехать с ней. А может быть, зашла к Мередит, чтобы взять свой пояс, который ей подарил на день рождения сын. Или просто попрощаться.

Но когда она к ней пришла, что-то случилось. И в самую счастливую ночь Мередит ее убила.

Босх вспомнил рапорты о допросах, которые находились в деле об убийстве. Мередит сказала Эно и Маккитрику, что о встрече Марджери с клиентом в ту ночь, когда она умерла, договаривался Джонни Фокс. Но она, Мередит, не пошла на вечер, потому что Джонни за день до того ее избил и она выглядела непрезентабельно. Детективы в своем рапорте отмечали, что у нее была разбита губа, а на лице имелся кровоподтек.

«Неужели они тогда ничего не поняли? – задался вопросом Босх. – Что Мередит получила эти травмы, когда убивала Марджери? Похоже, та единственная капля крови, которая была на блузке Марджери, принадлежала не ей, а Мередит».

Потом, правда, Босх осознал, почему детективы облажались. Они не подумали об этом прежде всего потому, что Мередит была женщиной. И потому, что Фокс своими показаниями подкрепил ее рассказ. Он подтвердил, что избил Роман.