Во власти хаоса. Современники о войнах и революциях 1914–1920 - Леонид Аринштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Печатается с сокращениями по рукописи Н. Я. Талая «Воспоминания о революции 1917 года» (ГА РФ, фонд Г. Э. Шулъца).
Автор, Николай Яковлевич Галай (1902–1969), участник Белого движения, после Гражданской войны эмигрировал, в 1943–1945 – офицер РОА, в 1950–1960-е гг. – научный сотрудник Мюнхенского института по изучению СССР.
Глазами художника. Из книги Алексея Ремизова «Взвихренная Русь»
Свидетельство мое о всеобщем восстании в величайший год русской жизни есть свидетельство так приспособившегося к жизни, а иначе и невозможно, что как раз самое кипучее – события великих дней оказались закрыты для глаз, и осталось одно – дуновение, отсвет, который выражается в снах, да случайно западавшее слово в неоглушенное шумом ухо, да обрывки события, подсмотренного глазом, для которого ничего не примелькалось.
И суд мой есть суд тоже человека, только забившегося в нору, для непрестанной духовной работы, с сердцем – почему не сказать? – птицы, вздрагивающем при каждом уличном стуке и стучащем ответно со стуком сердца всей страды мира.
* * *…К красным флагам привыкли. Трамвайный путь расчищают.
На трактире надпись:
ввиду свободы объявляю: мой трактир свободен для всех солдатов. Солдаты, приходите, кушайте, пейте бесплатно, а также желающие из публики. Да здравствует свобода!..
Нестройно кучка народу – душ около сотни – демонстрирует мимо Исакия.
Два красных флага:
«да здравствует с-д. р. п.» и «земля и воля».
Царь вампир из тебя тянет жилы,Царь вампир пьет народную кровь…
– Товарищи, присоединяйтесь! Долой буржуазию! Шапки долой! – выкрикивает без шапки.
А рядом солдат с ружьем:
– Сказано: шапки снимать. Снимай шапку!
Я снял шапку.
И какие-то два прохожих сняли.
И вдруг мне показалось, один из моих глазеющих соседей как гаркнет —
Бо-же ца-ря…
О мире всего МираТретья неделя, и с каждым уходящим днем входит новое – жуткое.
И эта жуть представляется мне всё от праздности: на улицах, мне кажется, не идут уж, а «ходят».
Углубляется революция, – так сказала одна барышня из редакции.
И как была счастлива!
Я видел о ту пору счастливых людей: и их счастье было от дела.
– Революция или чай пить?
Другими словами:
– Стихия – палочки вертящиеся? – или упор, самоупор?
Те, кто в стихии – «в деле» – они и счастливы. Потому что счастье ведь и есть «деятельность».
И скажу, до забвения видел я тогда таких деятельных – счастливых.
Чай-то пить совсем не так легко, как кажется! Ведь, чтобы чай пить, надо прежде всего иметь чай. А чтобы иметь чай…
Есть, впрочем, одно утешение: эта стихия, как гроза, как пожар, и пройдет гроза, а ты останешься, ты должен остаться, вдохнув в себя все силы гроз.
– Но грозой может и убить!
Пришвин – увлекающаяся борода, – так его прозвали на собраниях, «увлекающейся бородой», – Пришвин всё в ходу, не мне чета, но тоже не в деле, и вот приуныл чего-то.
«В мясе-то копаться человечьем – все эти вертящиеся палочки – вся эта накипь старых неоплатных долгов – месть, злоба – весь этот выверт жизни и неизбежность проклятия – революция – нос повесишь!»
Соседки наши, учительницы, обе тихие, измученные. Я часто слышу, как старшая жалуется:
– Несчастье мое первое, что я живу в такое время.
А другая кротко всё уговаривает:
– Очень интересное время. После нам завидовать будут. Надо только как-нибудь примириться, принять всё. И разве раньше лучше нам было?
– Да, лучше, лучше, – уж кричит.
И мне понятно:
«Как хорошо в грозу, какие вихри!»
И мне также понятно и близко:
«В мясе-то копаться человечьем – все эти вертящиеся палочки, – гроза, раздор, тревога и самая жесточайшая месть и злоба, выверт жизни – революция»…
* * *На углу 15-ой линии и Среднего агитатор – за кого не знаю, а выбирают в Городскую думу.
– Спирт без книжек, хлеб без очереди, сахар без карточек.
И до чего эти все партии зверски: у каждой только своя правда, а в других никакой, везде ложь.
И сколько партий, столько и правд, и сколько правд, столько и лжей.
И, как вот сейчас, идут выборы, и если всех послушать, и уж никакой правды не сыщешь; всякий всё обещает и один другого лает.
А ничего не поделаешь: радоваться нечему, но и горевать не к чему —
Ведь это ж жизнь: кто кого? чья возьмет? – В этом всё и удовольствие жизни.
Да, «без дела» беда.
Смотрел я на агитатора: живет, жив, счастливый человек.
– Спирт без книжек, хлеб без очереди, сахар без карточек.
* * *Помню, когда началось, в каком я был волнении: ответственность, которую взял на себя русский народ, и на мне ведь легла тысячепудовая.
Что будет дальше, сумеют ли устроить свою жизнь – Россию! – столько дум, столько тревог.
Душа, казалось, выходит из тела – такое напряжение всех чувств.
Третий месяц революции.
И от напряженности вздвига всех чувств я как весь обнажен.
Совесть болит —
По-другому не знаю, как назвать мучительнейшее из чувств: всё дурное, что сделал людям, до мелочей, до горьких нечаянных слов, всё вспоминаю.
И жалко всех…
Знамя борьбыС утра метель. С винтовками ходят – разгоняют. Вчера арестовали Пришвина. Иду – в глаза ветер, колючий снег – не увернешься.
На Большом проспекте на углу 12-ой линии два красногвардейца ухватили у газетчицы газеты.
– Боитесь, – кричит, – чтобы не узнали, как стреляли в народ!
– Кто стрелял?
– Большевики.
– Смеешь ты…?
И с газетами повели ее, а она горластей метели —
– Я нищая! – орет, – нищая я! ограбили! меня!
…
На углу 7-ой линии красногвардейцы над газетчиком. И с газетами его на извозчика. А пробегала с газетой – видно послали купить поскорее, успела купить! – прислуга, и ее цап и на извозчика.
– И ты…!
А она как орнет, да с переливом —и где ветер, где вой, не разберешь.
…
Около Андреевского собора народу – войти в собор невозможно.
– Расходитесь! – вступают в толпу красногвардейцы, – расходитесь!
– Мы архиерея ждем.
– Крестный ход!
– Расходитесь! Расходитесь!
Толчея. Никто не уходит.
Какая-то женщина со слезами:
…хоть бы нам Бог помог! —
…только Бог и может помочь —
…узнали, что конец им, вот и злятся —
…какой конец…!?
…с крыш стреляли —
…да, не жалели вчера патронов —
…придет Вильгельм, – подразнивает баба, – и заставит нас танцовать под окном: и пойдем танцовать! —
…большевики устроили: каждый пойдет поодиночке с радостью…
* * *Получено известие из Москвы, будто во время переворота сожжен Василий Блаженный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});