Ветер разлуки - Соня Мармен

Изабель даже удивилась, увидев, что ягодицы у Этьена такие же гладкие, как у женщины. В детстве она однажды застала отца без галстука, в рубашке с расстегнутым воротом и манжетами, и оказалось, что грудь и руки у него густо покрыты волосами. С тех пор мужское тело представлялось ей похожим на медвежье.

Волна приятного тепла накрыла ее, стоило ей представить Николя обнаженным. Интересно, он похож на ее брата? Ее суженый ниже ростом и больше склонен к полноте, но, если не принимать в расчет габариты, наверное, они похожи. Она вдруг почувствовала, как его поцелуи обжигают ей губы, шею, грудь… О да! Она позволила ему целовать свою грудь до того места, где начинается платье… Ощущения, которые подарили ей эти ласки, заставили Изабель забыть о правилах приличия. Сладострастие – вот страшное оружие против добродетели! Об этом тоже следует поговорить с отцом Бодуаном…

Этьен издавал хриплые стоны, а Перрена едва слышно вскрикивала, когда их влажные тела сталкивались друг с другом с чудны́м хлюпающим звуком. Изабель снова ощутила приятное тепло, на этот раз между ног. Перрена вдруг откинулась назад, и ее полные груди запрыгали в ритме движений партнера. Удерживая молодую женщину за талию, Этьен толкал ее снова и снова. Изабель затаила дыхание. Ее нога соскользнула и задела торчавший в бревне топор. Секунда – и она потеряла равновесие и рухнула на кучу сена. Слава богу, ее крик слился со стонами наслаждения любовников в кладовой.

Только когда там стало тихо, она снова услышала свист пролетавших над осажденным городом бомб. С пылающими щеками, дрожа всем телом и тяжело дыша, она вскочила на ноги и побежала к дому.

«Все материальные блага – это всего лишь вещи!» – повторяла Изабель про себя. Сидя на ступенях собора, она с грустью смотрела по сторонам. Здания, окружавшие городскую площадь, обычно такую оживленную, были разрушены. «Это всего лишь каменные стены, их можно восстановить!» – говорила она снова и снова, чтобы убедить себя. Но каким чудом? Ответа на этот вопрос у нее не было. Слава богу, что в городе было очень мало случаев насильственной смерти, по крайней мере до сих пор…

Август принес с собой огромные разрушения. Пока ополченцы скрывались в бастионах, расположенных в Бомоне, англичане разоряли деревни, расположенные ниже по течению на обоих берегах. В ясную погоду над рекой плыли густые облака черного дыма, и, когда ветер дул с северо-востока, этот дым долетал до самой столицы. Плоды труда многих поколений развеивались пеплом. Жуткие истории передавались из уст в уста и становились поводом для семейного обсуждения за ужином. Особенно ужаснуло жителей Квебека убийство в церкви Святого Иоакима. Кюре по имени Рене де Портнеф и восемь ополченцев попали в плен, после чего их жестоко убили, сняли со всех скальпы, а тела оставили на паперти. Деревеньку, в которой располагалась церковь, сожгли дотла, равно как и почти все постройки в поселках Шато-Рише и Сент-Анн-де-Бопре, в которых оставалось несколько хранилищ с продовольствием. Было отчего прийти в отчаяние… По ночам Изабель часто просыпалась: ей чудились плач испуганных детей и крики матерей, спасающихся от англичан в красных мундирах и с факелами в руках. Девушке требовалось две-три минуты, чтобы прийти в себя и понять, что это она сама кричала во сне.

Как им всем пережить будущую зиму? Однажды старший брат Луи сказал, что «голод не самый хороший советчик». Горожане уже поговаривали о том, что лучше начать переговоры с противником, чем видеть, как французская армия конфискует последние запасы съестного. В городе почти не осталось муки и свежего мяса. В военных лагерях солдатам стали выдавать больше спиртного, чтобы заглушить голод. Над всеми нависла угроза цинги.

На дворе стоял сентябрь. Изабель быстро подсчитала в уме: осада длилась больше семидесяти дней, но англичане, судя по всему, не собирались отступать. Может, если жители продержатся еще немного, завоевателю придется вернуться восвояси из страха перед суровой канадской зимой? Но что, если англичанам удастся завладеть Квебеком до первого снега? Может, тогда ситуация изменится к лучшему и голод перестанет терзать город?

Девушка подобрала пустую корзинку, встала, отряхнула пыль с безнадежно грязной юбки и устало вздохнула. Одна мысль мучила ее уже несколько дней: неужели она сама, как и те, кто уже на себе ощутил, что такое вражеская осада, надеется, что, победив, этот враг положит конец всем ужасам войны, избавит их от всех этих несчастий? Хотя, надо признать, завоевать им осталось всего-ничего… Подумав об этом, Изабель горько усмехнулась. Если англичане рассчитывали получить груду руин, что ж, они ее получат…

Она посмотрела в сторону речки, видневшейся в конце улицы Сент-Фамий. Закат окрасил облака в кроваво-красные тона, пролил золото солнечных лучей на мокрую мостовую. Сажа липла к подошвам башмаков, от нее почернел подол юбки…

По улице де Бюаде поднимались двое мужчин. Это были ополченцы, но Изабель предпочла укрыться за дверью собора. На улицах в эту пору было небезопасно. Основная часть населения покинула город, и немногие прохожие в подавляющем большинстве своем были солдаты или ополченцы, которые наверняка искали, чем бы поживиться. Случаи изнасилования исчислялись десятками. Только сегодня утром повесили солдата, уличенного в этом преступлении.

Мужчины прошли мимо, не заметив ее. Изабель подождала еще пару минут, когда по брусчатке вдруг застучали лошадиные копыта. Она еще глубже забилась в тень. На площадь выехал всадник и остановился прямо перед входом в собор. Изабель почувствовала, что сердце скорее забилось в груди. Она протерла глаза, чтобы удостовериться, что они ее не обманывают. Это он, он! Уронив корзину на землю, она бросилась навстречу офицеру. Увидев ее, Николя спрыгнул с лошади и раскрыл объятия.

Их пальцы переплелись, а губы слились в поцелуе… Потом Изабель прижалась щекой к груди своего возлюбленного, возблагодарив небо за этот неожиданный подарок. Много минут они стояли, обнявшись, и молчали, наслаждаясь своим счастьем. Николя, легонько отстранившись, положил конец этому магическому моменту.

По-прежнему держа Изабель за руки, он обвел взглядом площадь. От семинарии остались обломки, фасады многих домов грозили рухнуть в любой момент, колокола с колоколен, некогда таких высоких, ныне валялись на земле.

– Я надеялся повидаться с вами до наступления темноты! Но как это грустно – видеть вас среди руин, моя нежная Изабель!

– Это дело рук самого дьявола! Что останется от нашей страны, когда они уберутся восвояси?

По щеке девушки скатилась слеза, но она взяла себя в руки. Ей не хотелось плакать перед Николя. У него были другие заботы, кроме как вытирать ее слезы… Однако именно это он и сделал, а потом нежно ее поцеловал.