Рекламное бюро господина Кочека - Варткес Тевекелян

Звук шагов оборвал размышления Василия. Взяв Стамбулова под руку и прохаживаясь с ним по пустынному переулку, Василий рассказал ему об услышанном.

— Надеюсь, вы понимаете — медлить нельзя. Нужно, чтобы эти сведения были у «отца» не позже одиннадцати часов утра! — сказал Василий.

— Не знаю, что и делать… Курьер уехал, а другой приедет не раньше чем дней через пять. Рискнем зашифровать телеграмму?

— Нет, это рискованно. Немцы могут перехватить ее…

— Нашел! — воскликнул Стамбулов. — Я знаю одного местного радиолюбителя-коротковолновика, он работает по ночам. Однажды я уже использовал этот канал связи… Поеду к нему и вызову Москву. Получив ответ, продиктую радиограмму для «отца». Пока агенты немецкой разведки очухаются и организуют перехват, все будет кончено, — они не успеют записать и двух фраз, как радиограмма будет в Москве.

— Этот ваш радиолюбитель надежный человек? Он согласится передать в Москву такую радиограмму?

— Что за вопрос! Иначе Стамбулов не стал бы поддерживать с ним знакомство… Не будем терять время — быстренько составьте текст шифровки. Мы должны успеть до рассвета!..

Утром, в конторе, на вопросительный взгляд Василия болгарин ответил еле заметным кивком головы. Это означало, что все в порядке — в Москве уже знают о планах Гитлера.

Василий облегченно вздохнул и весело взялся за текущие дела…

Двенадцатого мая сообщение О'Кейли подтвердилось полностью: всему миру стало известно, что десятого мая Рудольф Гесс, лично пилотируя самолет «Мессершмитт-110», вылетел из Аугустбурга, взяв курс на Даунгавел Касл, Шотландия. Он намеревался попасть в имение лорда Гамильтона, чтобы через него начать переговоры с английским правительством. Гесса постигла неудача: кончилось горючее. Он выбросился с парашютом. Незваного гостя задержали местные жители и передали властям.

Английские власти интернировали Гесса, а гитлеровцы, поняв, что игра не удалась, объявили его душевнобольным, сняли со всех постов и даже репрессировали его родственников…

Прослушав сообщение об этом по немецкому радио, Василий подумал, что дома историю с Гессом узнали вовремя. Но факты доказывали правильность и второй части сведений — о готовящемся нападении фашистской Германии на Советский Союз. Война стучалась в дверь.

Василий потерял покой, ходил хмурый, задумчивый, по ночам не мог уснуть, а чуть свет с тревогой включал радиоприемник. Скупал все газеты, какие только продавались в киосках.

Двадцать второго июня, рано утром, немецкое радио, после бравурного марша, сообщило, что немецкие войска вторглись в пределы Советской России и, преодолевая упорное сопротивление противника, заняли множество сел и городов.

Так началась для Василия и Лизы Отечественная война.

Первой мыслью Василия было: немедленно вернуться домой и с оружием в руках защищать родину. Он написал об этом «отцу» и в ответ получил нагоняй. «Отец» писал, что никак не ожидал от него такого легкомыслия. «А где ты находишься, разве не на самой передовой?» — спрашивал он и заканчивал письмо словами, звучавшими как приказ: «Выкинь из головы эти мысли, запасись терпением и жди. Информируй нас обо всем, что удастся тебе узнать, не гнушайся даже мелочами, — на войне мелочей не бывает. Если на первых порах не удастся сделать много, не огорчайся и жди своего часа…»

Начались тягостные будни. Немецкое радио передавало на дню по пять — семь раз военные сводки. Гитлеровские пропагандисты неудержимо хвастались победами на Восточном фронте. Совинформбюро каждый день сообщало об оставлении таких-то населенных пунктов и городов. Тоска делалась невыносимой, у Василия все порой валилось из рук… И так дни, недели, месяцы…

К осени фашистские полчища стояли под Москвой, и немецкие генералы хвастливо заявляли, что им видны в бинокль башни Московского Кремля.

И вдруг, словно по команде, телеграфные агентства и радиостанции всего мира заговорили о небывалом упорстве русских. Газетные полосы были полны сообщениями о героизме Советской Армии, а некоторые военные обозреватели высказались в том смысле, что немецким победам первых месяцев войны приходит конец и, как видно, последнее слово останется за русскими. Сами немцы стали сетовать на трудности войны на Востоке — на плохую погоду, холод, бездорожье.

И как гром среди ясного неба было сообщение о переходе Советской Армии в наступление, о разгроме большой немецкой группировки под Москвой. Всем стало ясно: русские развеяли миф о непобедимости немецкой армии.

Ранней весной 1942 года в Женеву приехал Лемке — постаревший и еще более мрачный.

— Мистер Кочек, у меня к вам серьезный разговор, — сказал он, как только поздоровался с Василием и плотно прикрыл за собой двери кабинета. — Скажите, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Нет, это не то слово, — на ваше покровительство, но, — поправился он, — если в этом Явится необходимость… Я сотрудничаю с вами с первого дня вашего приезда в Германию и помогал вам чем только мог…

— Я всегда высоко ценил вашу помощь, дорогой Лемке. — Василий сразу понял, куда клонит эсэсовец.

— Будем говорить откровенно и называть вещи своими именами, как это подобает мужчинам, — сказал Лемке. — Не знаю, как для других, а для меня лично вопрос совершенно ясен: раз мы не смогли с ходу разгромить русских и занять Москву, значит, войну мы проиграли… Ведь весь расчет Гитлера был основан на молниеносной войне, а этого не получилось. Я не молодой человек и хорошо помню восемнадцатый год, поражение, позор, Версаль, оккупацию, наказание военных преступников и прочее… Уверен, что то же самое повторится теперь, но в более крупных масштабах. Вряд ли русские простят нам все то, что мы натворили у них. Я дважды был на Восточном фронте по делам нашего отдела и видел своими глазами сожженные города и села, массовое уничтожение мирного населения… А англичане напомнят нам Дюнкерк, Лондон, Ковентри… И американцы… Почти весь мир против нас… Чтобы уцелеть после этой войны, нужно иметь покровителей!..

— Скажите, Лемке, вы всерьез считаете, что проиграли войну?

— Не проиграли, а проиграем, — тут есть небольшая разница…

— В таком случае я твердо обещаю засвидетельствовать перед победителями ваши заслуги и обеспечить вам покровительство американских властей. А пока, надеюсь, вы еще активнее будете сотрудничать со мной. Кстати, как обстоит дело с вывозом некоторых семей из Франции?

— Все в полном порядке. Если мне согласятся платить и дадут адреса, я добьюсь пропусков на выезд. Сами понимаете, сейчас, больше чем когда-либо, я обязан заботиться о своем будущем…

Василий дал Лемке пять тысяч долларов и адрес Сарьяна.

— Это проба. Если дело кончится благополучно, то будут другие, — пообещал он Лемке.

Дни шли за днями. Василию приходилось заниматься главным образом мелочами — систематизировать полученную из разных источников информацию и передавать «отцу». Лиза работала не покладая рук — она просматривала за день множество газет на немецком, английском и французском языках и на основании пустяковых на первый взгляд заметок и сообщений делала выводы, передавала их Василию для просмотра и отправки домой.

Приезд в Женеву Сарьяна и Жаннет был для Василия и Лизы настоящим праздником. Перебивая друг друга, Сарьяны рассказывали обо всем пережитом ими в оккупированной Франции.

— Французам полезно было увидеть фашистов вблизи, — сказал Сарьян. — Сейчас редкий француз может сотрудничать с оккупантами, даже самые правые стали антифашистами, а большинство участвует в движении Сопротивления.

Радость быть в обществе друзей продолжалась недолго. Сарьян был слишком активным человеком и не мог сидеть сложа руки.

Вскоре он перебрался в Лондон, чтобы принять участие в освобождении Франции.

Из семи друзей Борро удалось переправить в Португалию только четырех, остальных арестовало гестапо…

После разгрома немецких войск под Сталинградом — Василий и Лиза отметили у себя дома это событие как большой и радостный праздник — многие реальные политики на Западе, да и в самой Германии, вынуждены были пересмотреть свои позиции.

В очередной приезд Отто Лемке привез письмо от мастера Германа, переданное через Мюллера. Письмо было со множеством намеков и неясных фраз. После внимательного изучения этого послания Василий понял, что в письме говорилось о немецких генералах, считающих, что Гитлер приведет Германию к катастрофе.

Немецкие генералы против Гитлера! В этом было что-то новое, необычное. Эти сведения стоили того, чтобы о них немедленно поставить в известность «отца».

По ответному письму «отца» было видно, что он хорошо оценил ситуацию, предлагая узнать подробнее, кто эти генералы, какие цели они ставят, чего добиваются. Если они намерены выступить, нужно оказать им всяческое содействие во всем, даже в невозможном.