Новый Мир ( № 2 2010) - Новый Мир Новый Мир

Сергей Жадан. “Писатели не знают общества”. Беседу вел Андрей Манчук. — “Рабкор.ру”, 2009, 30 ноября <http://www.rabkor.ru>.

На вопрос: “ Почему в современной украинской литературе так мало образов учителей, шахтеров, отправившихся на заработки, врачей, экс-колхозников, базарных торговок, люмпенов? Украинские литераторы почти не пишут об увольнениях и забастовках...” — Сергей Жадан отвечает так: “Во-первых, потому, что украинские писатели (впрочем, не только украинские) не знают социальных проблем, которыми живет общество, вообще не знают этого общества, боятся его и не доверяют ему. Нужно признать, что общество отвечает украинским писателям взаимностью. Большинство писателей — филологи, люди, которые мало что в этой жизни видели и переживали. Сложно требовать от человека без собственной биографии, чтобы он воссоздавал чужие судьбы. Во-вторых, у меня есть большое подозрение, что при оценке социального антагонизма, который присутствует сегодня в украинском обществе, многие писатели совсем не стоят на позициях защиты учителей, шахтеров и базарных торговок. То есть для значительной части украинской интеллигенции определяющим является не социальный, а национальный (читай националистический) вектор. Поэтому произведения на национально-освободительную тему имеют куда больше шансов на успех среди этой аудитории, чем произведения на темы социально-экономические. Думаю, что в представлении членов официального союза писателей слова „профсоюз” и „забастовка” имеют четко выраженный антиукраинский характер. <...> Думаю, польские или австрийские писатели в подавляющем своем большинстве так же „страшно далеки от народа””.

Желтое колесо. Как поэт Юрий Кублановский через Париж вернулся в Переделкино. Беседу вела Елена Новоселова. — “Российская газета” (федеральный выпуск), 2009, № 211, 11 ноября <http://www.rg.ru>.

Говорит Юрий Кублановский: “Солженицын был, возможно, последним русским классиком, в полном смысле этого слова. Сейчас нет почвы, на которой бы всходили такие люди, как он. Год с лишним прошел со времени его смерти, и я очень остро ощущаю его отсутствие. Бывало, подборочку стихов готовишь для журнала и думаешь: вот прочитает Александр Исаевич. И становилось теплее на сердце. Теперь мне очень сложно так к кому-то адресоваться”.

“Приходы — пока только в формировании. Прихожан трудно назвать интеллигенцией — это что-то другое. Ведь прихожане часто отгораживаются от современной культуры, потому что боятся ее в нынешнем виде. Они целиком в этом смысле сосредоточены на культуре прошлого, и их можно понять: она работает на спасение души, на закалку личности. Но на гуманитарную культуру приход, конечно, не работает. Да это и не его задачи”.

Славой Жижек. “Возлагаю надежды на США”. Перевод Дмитрия Колесника. — “Рабкор.ру”, 2009, 19 ноября <http://www.rabkor.ru>.

Интервью, которое словенский философ дал американской независимой телерадиокомпании “Democracy Now!” .

“Однажды к нему [Нильсу Бору] в гости в его загородный дом пришел знакомый и увидел над входом подкову. <...> Его друг, тоже ученый, спросил: „Неужели ты действительно в это веришь?” Нильс Бор ответил: „Конечно нет. Я ведь не идиот, я ученый”. — „Тогда зачем тебе подкова?” Знаете, что ответил Бор? „Я в это не верю, но мне сказали, что это работает, даже если не веришь”. Такова современная идеология. Мы не верим в демократию. Никто. Над ней смеются, но почему-то при этом действуют так, словно она работает”.

“И на фоне этого „никак” ты начинаешь понимать, где начинается „как””. “Нейтральная территория. Позиция 201” с Дмитрием Кузьминым. Беседу ведет Леонид Костюков.— “ПОЛИТ.РУ”, 2009, 30 ноября <http://www.polit.ru>.

Говорит Дмитрий Кузьмин: “Для того чтобы знать истинную цену тому или иному явлению, надо знать, как устроена ситуация в целом, в каком контексте это явление существует. Невозможно это понять само из себя. Это иллюзия, что ты можешь понять… во-первых, просто понять какой-то текст сам из себя, а во-вторых, понять его масштаб и величину из него самого. Когда человеку, носителю этой иллюзии, если еще он при этом мало-мальски человек культурный, ты начинаешь задавать вопросы, он понимает, что это ему кажется. Вот то, что ты говорил, „стихотворение прекрасное само по себе”, — ему кажется, что это само по себе. А на самом деле как? Ты сопоставляешь его все равно с каким-то твоим опытом — читательским, речевым, таким, сяким… Все равно есть какой-то контекст. Но полнота и адекватность этого контекста могут сильно различаться. И если ты, грубо говоря, читал прежде пять книжек, и шестая показалась тебе прекрасной, то это означает одно. Если ты прочел до этого пять тысяч книг, и пять тысяч первая показалась тебе прекрасной, это означает нечто совсем другое”.

“Изначально начинают заниматься поэзией мерзавцы”. “Нейтральная территория. Позиция 201” с Виталием Пухановым. Беседу ведет Леонид Костюков. — “ПОЛИТ.РУ”, 2009, 6 ноября <http://www.polit.ru>.

Говорит Виталий Пуханов: “[Алексей Петрович] Цветков, он молодец, что он… Но дело в том, что его фраза „я великий русский поэт”, она очень близка фразе Ницше „Бог умер”. Это приблизительно одно и то же восклицание на самом деле. Поймите, я хочу сказать одну вещь. То есть я хочу сказать, что канонизация очень многих поэтов, нами очень любимых, в качестве великих необходима литературе для самосохранения. То есть более того, современная поэзия, она, если смотреть на нее опять же вооруженным глазом, она давно переросла и преодолела все достижения и Золотого, и Серебряного века. Я так считаю. <...> Его самовыдвижение на великого поэта — на самом деле это очень ответственный шаг и очень… как бы сказать?.. жертвенный шаг”.

“Я употребил в книге „Веселые каторжане” слово „говно”, прошу прощения, не менее 40 — 50 раз в разных совершенно контекстах. И самое удивительное, что есть момент, когда удается его как бы устойчивый негативный смысл заменить на лирический, на какой угодно”.

Искусство борьбы. Литератор и троцкист Медведев: Культурное сопротивление надо совместить с вызовом системе. Беседу вел Антон Семикин. — “Каспаров.ru”, 2009, 18 ноября <http://www.kasparov.ru>.

Говорит поэт Кирилл Медведев: “<...> есть мнение, что „хорошее искусство не может быть реакционным, а реакционное — хорошим”, но это уже некая схоластика. Я лично считаю, что реакционное искусство вполне может быть хорошим, просто великолепным, масса поэтов придерживались реакционных взглядов и выражали их в замечательных стихах, которые я люблю. И знаю, что эти стихи, именно из-за своей мощи, воспитывают в том числе моих политических противников или просто аполитичных людей, замкнутых на свою субъективность. Это я говорю о большом искусстве. Но и по поводу средних художников, чей успех симптоматичен, тоже, думаю, следует высказываться”.

Искусство войны. Беседу вела Елена Фанайлова. — “ SvobodaNews.ru ”, 2009, 6 ноября <http://www.svobodanews.ru>.

В беседе участвуют: главный редактор журнала “На войне” ( navoine.ru ) Илья Плеханов , авторы журнала: Александр Арасланов , Аркадий Бабченко , военный обозреватель “Новой газеты” — и Вячеслав Немышев — корреспондент телеканала “Звезда”, а также литературный критик Лиза Новикова .

Говорит Аркадий Бабченко: “О ненависти: надо понимать, что это тексты, написанные солдатами, это тексты, написанные, как правило, по горячим следам, в период

год-два-три-пять после событий, то есть когда у человека эта рана еще открыта, когда она болит. Надо понимать, что ненависть — это положительное качество для солдата. Агрессия и ненависть — это качества, которые позволяют и выживать и воевать. В гражданском мире кажется, что это очень плохо, а на войне это, наоборот, очень хорошо. И мы не ставим себе задачи — возбуждать ненависть или возбуждать пацифизм. Мы пытаемся давать возможность людям высказаться. И мы готовы принимать любые точки зрения, абсолютно любые: как пацифистские, так и человеконенавистнические, как милитаристские, так и гуманитарные”.

Говорит Илья Плеханов: “Я могу судить только о югославской войне, которую я знаю. <...> Первое, что меня поражало в югославской войне, — это практически стопроцентная вовлеченность людей в эту войну. <...> А второе, что меня поразило, — это масштаб боевых действий. То есть операции в 1995 году в Югославии после Второй мировой войны были самыми крупными на европейском театре военных действий, когда воевали сотни тысяч людей в форме друг против друга, с применением всех видов тяжелой техники. Я не хочу умалять никакую войну, но мне кажется, может быть, даже Афганистан и Чечня не идут в сравнение по масштабу. И третий момент, который меня поразил, но это больше человеческого, личного плана — это та тонкая прослойка цивилизации, которая существует у людей. Не то что она тонкая, а ее практически вообще нет. И люди, которые либо себя позиционировали кем-то, либо всю жизнь были кем-то, они буквально за несколько секунд... ну, на войне сразу все ясно. Не то что видна какая-то их внутренняя сущность, а это то — какая бы эта сущность ни была, плохая, хорошая, великолепная — с какой легкостью эта сущность готова лить кровь. Пусть она будет святой сущностью, добрейшей души человек, действительно добрый человек, я не говорю, что он плохой человек, но то, что люди любого качества, любой душевной организации готовы проливать кровь, для меня это было поразительно в какой-то момент. И в принципе сейчас, когда смотришь на людей в бытовой, в мирной жизни, я всегда держу в подсознании, насколько все тонко: сидящий напротив меня человек может мне улыбаться, говорить что-то, казаться и быть кем-то заслуженным, но я прекрасно понимаю, что, может быть, на самом деле все не так”.