Катастрофа - Сергей Тармашев

— Минус два, — доложила Коробочка.

— Принял тебя. Хорошо работаешь, Коробочка. Держи вход, мы уходим на этажи.

Майор собрал группу. Один боец был без сознания в критическом состоянии. Еще одному раздробило ногу.

— Ашот, присмотри за Русланом. — раненых осторожно укрыли за обломками входа, и Тринадцатый перетянул бойцу кровоточащую ногу ремнем. Боец не издал ни звука, лишь болезненно поморщился. Кровотечение остановилось. — Может, все-таки очнется… Пока остаешься один. Задача — держать вход, — раненый боец кивнул и перехватил автомат поудобней.

Майор перезарядил оружие.

— За мной.

Зачищать шестиэтажное здание впятером было самоубийством, но другого выхода не было. Никто не знает, когда подойдут основные силы противника, время было дорого и выбирать не приходилось.

Группа вывела из строя лифты и двинулась вверх по лестнице. На этажах сопротивление противника оказалось слабым и разрозненным, Тринадцатый повсеместно отмечал крайне низкий уровень подготовки солдат. Некоторые даже при виде бойцов группы выпрыгивали в окна, пытаясь спастись. Майор прикинул высоту здания и отнесся к этому оригинальному способу отступления с сомнением. Этажи зачистили довольно быстро.

Правительство нашлось на последнем. Затаившийся в большом актовом зале противник открыл плотный огонь прямо через дверь, едва заслышав шаги приближающейся группы. В считанные секунды дверь превратилась в щепки. Группа немного отступила и, вжавшись в пол коридора, заняла позицию, ожидая контратаки врага. Однако отступивших бойцов никто не преследовал.

Тринадцатый, бесшумно скользнул к изрешеченному дверному проему, мгновенно заглянул внутрь и тут же откатился обратно. Грянула беспорядочная стрельб, и перепуганный противник еще добрых две минуты расстреливал пустой дверной проем. Майор вернулся к товарищам.

— Там человек тридцать, сбились в кучу. Странно, что не выходят, так бы уже растерли нас в порошок, — он пожал плечами. — Будем заходить. Дело надо доделать, за тем и пришли. Андрей, гранаты есть?

— Одна.

— И у меня одна, — подытожил майор, — зайти хватит.

К дверному проему приблизились без звука, и в помещение, весело кувыркаясь, полетели небольшие ребристые шарики зеленого цвета. Почти одновременно раздались два взрыва, и группа ворвалась внутрь, в упор расстреливая ошеломленного противника.

Личная охрана диктатора сражалась неумело, но самоотверженно, до конца исполняя свой долг. Патроны в автоматах закончились, и в ход пошли ножи и пистолеты, а после ножи и руки, ноги и все что попадется под руку. Рукопашная кипела среди опрокинутых столов, перевернутых стульев, разбросанных приборов, лежащих трупов и конвульсивно бьющихся в судорогах умирающих людей. Противник сбился в кучу, мешая друг другу, и превратил преимущество своего численного превосходства в недостаток. Тринадцатый пробивался к диктатору. Его легко можно было узнать по действиям охранников, решительно закрывавших его своими спинами. Старик рвался в бой и что-то кричал на непонятном языке, но майору в этот момент было не до его угроз. Сжимая в руках боевые ножи, он кружил между врагов, словно вихрь, нанося удары, уклоняясь, пропуская мимо себя атакующих, снова нанося удары, смещаясь, закручивая друг на друга противников, и снова нанося удары. Да отпустите же вы его, наконец, пусть повоюет. — В какой-то миг пронеслось в голове у майора. Но телохранители плотно закрывали диктатора. Звериное чувство смертельной опасности внезапно вспыхнуло в мозгу, периферийное зрение уловило направленный сбоку почти в упор ствол боевого дробовика, и Тринадцатый резко ушел вниз. Заряд картечи вошел в одного из телохранителей, и тот отлетел назад, сбив старика с ног. Майор вонзил клинок в горло незадачливого стрелка и толкнул тело навстречу второму телохранителю, мгновенно ввинчиваясь в открывшуюся между охранниками брешь. На несколько коротких мгновений Тринадцатый оказался за спинами личной охраны диктатора. Майор поискал глазами старика. Тот сидел на коленях, склонившись над умирающим телохранителем. У майора уже не оставалось времени удивиться этому. Людская каша хлынула в его сторону, и Тринадцатый мощным замахом вогнал нож в затылок диктатору, молниеносно смещаясь с пути наваливающихся на него врагов. Нож завяз в черепе, и его пришлось выпустить, чтобы не терять время и скорость.

Врагов оставалось все меньше, и спустя минуту остатки сопротивления были подавлены. Группа потеряла одного человека, получившего сразу несколько выстрелов в упор. Остальные были изрядно потрепаны, но целы.

— Коробочка, я — Тринадцатый. Что там у тебя? — майор осторожно выглянул в окно, держась за оконным проемом так, чтобы не попасть под огонь снаружи.

— Порядок у нас. Я же докладывал, — удивленно ответил командир экипажа.

— Не услышал я, не до того было…

— Ты же ответил, что понял меня, — в Коробочке сообразили, что к чему, и удивленный тон сменился на деловой. — У нас все нормально, летающую хрень сшибли, держим вход. Противник периодически прибывает малыми группами, если подставляются — ведем огонь, несколько грузовиков удалось сжечь. Остальные рассеялись по зданиям на противоположной стороне площади, атаковать не пытаются, обстрел практически не ведут. Как у вас?

— Задача выполнена, — устало ответил Тринадцатый. Он немного помолчал и добавил: — Ваня — двухсотый. Руслан — трехсотый, тяжелый. Анюту раздробило ногу.

Командир Коробочки выругался.

— Что будем делать, командир? Не нравится мне это затишье, похоже, перегруппировываются они.

Майор отошел от окна, подобрал брошенный в начале схватки автомат и принялся снаряжать магазин.

— Мне тоже не нравится. Здесь делать больше нечего. Грузим ребят на броню и пытаемся прорваться к аэродрому. Если повезет, улетим домой. По дороге запустим устройство подпольщиков, может быть, поможет.

— Пойдет, — согласились в Коробочке. — Мы уже у крыльца. Ждем вас. До связи.

— До связи.

На улице было пока тихо, с той стороны площади не стреляли. Майор выждал несколько минут, и перебежками устремился к Коробочке, провоцируя противника на реакцию. Однако противник не предпринял никаких действий. В любом случае надо было уходить, пока дорога не заблокирована. Тринадцатый вышел в эфир:

— Грузимся и уходим.

Первыми на броне разместили раненых, и уцелевшие бойцы, пригибаясь, побежали назад за телом погибшего товарища. В этот момент в воздухе послышался знакомый рев приближающегося турболета, и небольшая блестящая сигара пронеслась над площадью.