Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов

– Голос Леса расшифрован нашими компьютерами! – заорал, тряся сальными патлами, долговязый парень, протолкавшийся сквозь людскую массу наперерез Летней госпоже. – Президент Янари должна выполнить свои предвыборные обещания! Бескомпромиссные Экологи требуют! Живая природа требует…

Дальше он то ли поперхнулся, то ли сорвал голос, и его утянули в толпу. Дурак, подумала Лерка, поколотить же могут. Бескомпромиссные Экологи – земная общественная организация, ее активисты вечно расшифровывают что-нибудь сенсационное и после устраивают бучу, теперь еще и в чужое измерение с тем же самым… Еще и все переврали. Властительница – не президент, а вроде конституционной королевы сроком на восемь лет. Вот на фига ему понадобилось так вылазить, и без того здесь о туристах с Земли анекдоты рассказывают!

Лерка в раздражении прикусила губу, как будто выходка незнакомого парня ее тоже касалась, но потом снова стала смотреть во все глаза, чтобы не пропустить ничего интересного.

Возле крыльца навстречу высокой гостье выступил господин Никес, сухощавый и угловатый, словно кузнечик в деловом костюме. Почтительно склонившись, сделал приглашающий жест в сторону своего супермаркета.

Из-за плотно закрытой двери доносились вопли дерущихся вакханок.

Стах нервно курил, примостившись на подоконнике из разводчато-белого лаконодийского мрамора. Ему было велено не вмешиваться.

Мужской инстинкт требовал пинком распахнуть дверь и урезонить сдуревших девах. Здравый смысл подсказывал, что надо оставаться здесь, в холле с жемчужными стенами, громадным ковром цвета кофе с молоком и финиковой пальмой в кадке, на теплом от полуденного солнца подоконнике.

В отличие от них Стах смертен. А Эгле не нуждается в его защите. Что бы там ни случилось, от нее не убудет. Это уже второй раз, даже третий, если считать ту трамвайную аварию.

Шум стих, вопли сменились стонами. Дверь открылась, и в холл вышли две женщины. Старшая, с довольно красивым, хотя и несколько грубоватым лицом матерой начальницы, была в порядке, если не считать пятен крови на тунике и шароварах цвета хаки. Вторая, молоденькая (ну, или та, что выглядела молоденькой), одной рукой ухватилась за косяк, другой придерживала, прижимая к голове, наполовину содранный скальп. Ее волосы по-прежнему напоминали пышную шапку – но теперь уже шапку, с которой всласть наигрались бешеные кошки. Миловидное лицо как будто разрисовано алой гуашью, одежда висит окровавленными лохмотьями, на правой щеке безобразная рана – похоже, целого лоскута плоти не хватает, и в прорехе белеют зубы, сочится влажная красная мякоть. Во время службы в лесной пехоте Стах и не такое повидал, но сейчас его передернуло. Натуральные суки, хуже проституток самого последнего разбора.

– Я свавняла ффот! – невнятным хлюпающим голосом сообщила Инга.

Ага, в прошлый раз Эгле еще не так ее отделала.

Он потушил сигарету в хрустальной пепельнице в виде лебедя и шагнул вперед.

– Не надо, – захлопнув дверь, спокойно посоветовала старшая (Стах не знал, как ее зовут). – Твоя дама вряд ли обрадуется. Перед ней сейчас дилемма: собирать свои кишки с ковра или плюнуть на них и отрастить новые, твое присутствие там будет некстати.

С Эгле ничего непоправимого не случилось. Для них это не страшно. Все равно суки.

– Осуждаешь? – прошипела Инга, прилепляя сорванную кожу перед настенным зеркалом в форме бабочки (рана, обезобразившая ее лицо, на глазах затянулась). – Вы же, мужики, между собой деретесь насмерть…

– Мы деремся один на один, – криво усмехнулся Стах. – Это если уважающие себя мужики. А вы ее вдвоем уходили.

– Мы тоже один на один! – возмутилась победительница. – Тарасия смотрела за тем, чтобы она не колдовала, и больше никак не вмешивалась. Я ее хорошо проучила…

Стало быть, в магии Эгле тебя превосходит, подумал Стах.

И какого черта он сел тогда в тот чертов трамвай… Не хотелось ведь, очень сильно не хотелось, а все равно полез, потому что торопился. Надо было послушаться внутреннего голоса.

Инга закончила регенерировать. Достав из воздуха щетку для волос, расчесала густые темные кудри. В упор, с прищуром, поглядев на Стаха, поинтересовалась:

– Думаешь, твоя подружка сделает тебя одним из нас? Надейся, не вредно, но этого ты от нее не дождешься. Подачек будет сколько угодно, а единственного, что имеет цену, не получишь. У них вся компания такая – гедонисты, любители жратвы, роскошного барахла и ерундовых вечеринок. Нашел, с кем связаться, а еще леспех!

После этого они наконец-то убрались. Остановившись перед закрытой дверью, Стах деликатно постучал и поинтересовался:

– Эгле, тебе нужна помощь?

– Приготовь ванну… – тающим голосом отозвались из-за двери.

Ванна в этом доме под стать всему остальному: изнутри вызолочена, снаружи роспись по эмали, речной пейзаж с зеленовласыми русалками, кто-то из модных художников – то ли Шанариви, то ли Пластов. Стены и потолок сплошь зеркальные. Стах сыпанул в воду розовых кристалликов из большой стеклянной банки с наклейкой «Феерия блаженства», и внутри вспухли радужные пенные сугробы.

Эгле была уже в порядке, хотя и перемазана кровью, как гулящая девка, побитая товарками-соперницами. Изящество и хрупкость любовно вырезанной статуэтки, божественно покатые плечи, осиная талия, шелковистые пепельные волосы коротко подрезаны, взгляд ребенка, замечтавшегося и внезапно обнаружившего, что взрослые куда-то исчезли, с оттенком обиженного недоумения. Такое же выражение лица у нее было в том трамвае. На нее глазели и мужчины, и женщины, и Стах тоже, вплоть до того момента, пока в них не врезался выплюнутый пыльным переулком самосвал.

Отнес ее в ванную на руках. Эгле беспомощно обнимала его за шею, а потом, уже погрузившись в пышное сверкание мириад мыльных пузырей, сделала знак: не уходи. Он придвинул табурет на гнутых ножках, уселся рядом.

– Инга – ограниченная дрянь, Тарасия – старая сука, – нежный голос звучал еле слышно.

– Ага, – согласился Стах, нисколько не покривив душой, и мысленно добавил: все вы друг друга стоите, весь ваш чертов подвид.

Эгле не могла уловить, о чем он думает. Тем, кто служил в лесной пехоте, ментальную защиту ставили – будь здоров, чтобы ни один помысел не достался врагу. Взломать, никуда не денешься, можно, однако не враз и с немалым трудом, и, скорее всего, Стаха такой эксперимент убьет.

Он допускал, что это одна из причин, почему он приглянулся Эгле: слишком много вокруг вещей, которые ей без остатка подвластны, должно же быть хоть что-нибудь ускользающее, недосягаемое.