Ворон - Смолл Бертрис

— Говоришь как… настоящая… саксонская жена, — с трудом произнес Эдвин, слабая улыбка тронула его губы. — Я… поправлюсь… дорогая.

— Что произошло? — повторила Уинн, сверкая глазами на Кэдерика. Не успел он ответить ей, как она начала отдавать приказания. — Ты! — пальцем указала на одного охотника. — Беги во всю прыть в зал и передай старухе Элдред, чтобы она приготовила горячую воду, вина и мой мешок с травами. И еще повязки! И освободите высокий стол. Я хочу, чтобы мой господин лежал там, когда я буду его осматривать. — Ее взгляд упал на носильщиков. — Вы не можете идти быстрее? Кэдерик, я жду твоего объяснения! — «Господи, какой Эдвин бледный», — в страхе подумала она.

Наконец они добрались до дома. Когда Эдвина внесли в зал и осторожно положили на высокий стол, Кэдерик Этельмар поведал о случившемся обступившим его женщинам. Уинн, слушая рассказ Кэдерика, разрезала на Эдвине одежду, чтобы лучше разглядеть раны.

— Мы почти весь день выслеживали кабана, — начал Кэдерик. — Несколько раз мы даже видели его, но ни разу не были настолько близки к нему, чтобы убить. Наконец после полудня зверь остановился в зарослях вереска в самой дальней части леса. Эдит, дай мне вина. У меня горло пересохло.

Его жена быстро поставила рядом с ним кубок, и, осушив его, Кэдерик вытер рот тыльной стороной ладони.

— В лесу было темно и мрачно, — продолжал он. — Собаки были готовы броситься на кабана. Они лаяли, выли и рвались за ним прямо в заросли. Несколько было убито и покалечено, но потом вся стая напала на него. Он вырвался из своего укрытия и бросился прямо на нас. Я сделал удачный выстрел, Эдит, но споткнулся о камень и упал. Зверь устремился прямо на меня. Я уже слышал его отвратительное дыхание, когда пытался удрать с его пути. Тогда отец рванулся вперед и пустил стрелу. Зверь был слишком близко от него, но он убил его единственным выстрелом. В предсмертной агонии кабан сильно боднул отца. Он спас мне жизнь, — закончил Кэдерик. На минуту на его лице появилось юношеское выражение, и сердце Эдит рванулось к мужу.

Зал затих, пока Уинн мрачно разрезала на Эдвине одежду. Похоже, рана была где-то в паху. Нижняя часть тела тана была вся окровавлена.

Часть крови уже засохла и потемнела, медленно вытекающая была ярко-алого цвета. Он сморщился, когда ей пришлось отдирать кусок ткани, которая уже прилипла к коже.

— Извини меня, любовь моя, — сказала Уинн.

— У меня так… кружится голова, — слабо прошептал он.

— Элдред! Дай господину вина, настоянного на травах, — приказала Уинн.

Наконец все раны открылись перед ней, и вид их ужаснул ее. Кабан сдох, но перед своим концом жестоко ранил Эдвина. Было по крайней мере три больших раны в верхней части бедра и в паху Все глубокие, но две уже перестали кровоточить. Третья рана была самая серьезная, потому что зверь задел артерию, проходящую в паху. Отверстие было невелико, но кровотечение не прекратилось.

Уинн смотрела на рану, кусая от огорчения губу Она ведь не хирург, а здесь нужна была помощь хирурга. Если бы прокол был больше и более открытый, она могла бы зашить сама. Чтобы добраться до артерии и успешно закрыть ее, ей нужно больше открыть рану Она не осмеливалась, ее пугало отсутствие навыков. Если она рискнет и разрежет слишком глубоко, она может причинить еще больший вред, чем кабан. Однако если она не остановит кровотечение, Эдвин умрет. Он увидел ее нерешительность.

— В чем… дело? — спросил он, отталкивая прочь скрюченную руку Элдред с кубком вина.

Его не надо беспокоить, подумала Уинн и сказала:

— Я обдумываю лучший способ лечения, мой господин.

Он заметил в ее глазах скрытое беспокойство, но не стал дальше настаивать. Она постарается сделать все, что в ее силах, ну а если такова воля Божья, что ему суждено умереть, тогда ни молитвы, ни надежды не могут помочь.

— Выпей вина, любовь моя, — посоветовала она. — В него добавлены яйца и тонизирующие травы. Я должна успокоить твоего сына, прежде чем возьмусь за дело. — Поцеловав его в лоб, она спустилась с помоста, на котором стоял стол, в зал и направилась к тому месту, где стояли Кэдерик и Эдит.

— Он будет жить? — прямо спросил Кэдерик.

— Не знаю, — честно ответила Уинн. — У него три раны, две довольно глубокие, но они перестали кровоточить, а третья рана затронула артерию. Она недостаточно широка, чтобы я могла зашить артерию. Я попытаюсь другим способом остановить кровь.

— Если тебе это не удастся, тогда он умрет. Ты это говоришь, уэльская женщина?

— Да, — ответила Уинн, и ее зеленые глаза наполнились слезами.

— Тогда ты будешь моей, — безжалостно объявил он.

Эдит буквально задохнулась, пораженная жестокими словами мужа.

— Никогда! — яростно ответила Уинн и, отвернувшись от них, направилась к Эдвину — Ох, Кэдерик, как ты можешь произносить такие слова, когда твой отец на смертном одре? — всхлипывала Эдит.

Ок отвел ее к скамье у очага, и они вместе сели. Голубые глаза Эдит переполняло беспокойство, но муж приложил к ее губам ласковые пальцы, чтобы остановить слова, готовые сорваться с ее уст.

— Она может дать мне ребенка, Эдит, — тихо произнес он. — Пока жил отец, у меня не было другого выбора, как признавать ее его женой.

Но скоро отец умрет. Уинн будет моей, и я смогу с ней делать все, что пожелаю. — Его глаза блестели от предвкушения удовольствия.

— Если на то будет воля Божья и отец умрет, она станет его вдовой, и к ней следует относиться так же почтительно, как к жене. Ты таким образом хочешь проявить к ней свое уважение? Подчинив ее себе? Ох, Кэдерик! Я никогда не подозревала в тебе такое бесчестье.

— Уэльскую женщину привезли в этот дом как рабыню. И она часть моего наследства. Я могу делать с ней, что захочу — Твой отец освободил ее в этом зале перед всеми нами, — тихо плакала Эдит. — Она твоя мачеха, и то, что ты предполагаешь совершить, означает кровосмешение! Это худший из грехов, мой муж! Не делай этого, Кэдерик, молю тебя! Мы найдем тебе новую молодую плодовитую наложницу, только не Уинн!

— Я не желаю никого другого, только ее!

Во взгляде Эдит жалость смешалась с отвращением.

— Молю тебя, мой муж. Я мало чем могу помочь тебе, если ты настаиваешь на своем.

Уинн не позволила переносить Эдвина из зала. Слуги нежно подняли его, чтобы подстелить соломенный тюфяк Уинн промыла, прижгла и обработала его раны со всей тщательностью. Большие раны, хоть и страшные на вид, заживут легко, если она сможет избежать нагноений.

С меньшей, более опасной раной гораздо труднее, поскольку ей никак не удавалось остановить медленное кровотечение. Несколько раз, сильно надавив в области раны, ей удавалось остановить кровь, но когда она отпускала руку, рана вновь открывалась, и жизненные силы Эдвина начинали вытекать из нее.

К середине ночи Уинн забилась в темный угол зала и несколько коротких минут проплакала от отчаяния. Им нужен хирург! У нее просто нетумения расширить рану и зашить артерию. Большую часть ночи Эдвин то терял сознание, то снова приходил в себя. Хотя у него начался жар, Уинн знала, что таким образом тело борется с болезнью. Потеря крови — вот что убьет его. К концу ночи сознание у тана на короткое время прояснилось.

— Приведи семью, — сказал он Уинн, и она бросилась будить всех, заснувших прямо в зале. Никто не покидал их во время этих часов.

Когда все собрались перед Эдвином, он произнес:

— Я умираю. Я это чувствую. Кэдерик, сын мой. Ты мой наследник Элфдин твой. Я даю тебе мое отцовское благословение, но ты должен мне кое-что пообещать.

— Что угодно, отец! — сказал Кэдерик, не в силах скрыть своего стремления получить наследство.

Легкая горькая улыбка коснулась губ тана, и он продолжал уже с большим трудом:

— Будь добр с Эдит. С твоими женщинами.

— Обещаю, отец.

— Поклянись, что ты будешь почитать и защищать свою маленькую сестру Аверел, мой сын.

— Клянусь, отец! Я жизнью своей буду беречь ее и позабочусь, чтобы она в свое время вышла замуж. — И в этой клятве он был искренен, поскольку не держал зла против малютки.