Рыцари королевы Ядвиги - Дмитрий Казаков

Похоже было, что Бабник тоже боялся.

Земной корабль повернулся повторно, нацелившись носом прямо на «Рим», затем третий раз, в сторону Солнца. Несколько мучительно тягостных мгновений провисел на месте, а потом двинулся прочь.

Всеобщий вздох облегчения оказался такой силы, что по пассажирской палубе «Рима» прошел легкий ветерок.

– Бабник, очень медленно следуй за ним, – приказал Ли.

У сканеров крейсера, как и у сканеров почти всех земных кораблей, имелась небольшая мертвая зона прямо за кормой. И бывший сержант вооруженных сил Земли об этом прекрасно знал.

– Приказ принят.

Звездолет двинулся мягко, будто начинающая атаку кошка. Крейсер на экране сместился, стал виден точно сзади – как круг небесно-голубого пламени. Оно выросло, сделалось размером с кулак.

– Теперь они нас до момента прыжка наверняка не заметят, – сказал Ли, вытирая с виска капельку пота. – А потом мы на тишайшем ходу подойдем поближе к Солнцу и будем ждать.

Крейсер ушел в прыжок, исчез, а «Рим» продолжал точно так же двигаться вперед. Желтый огонек звезды рос, превращаясь в крохотный золотистый диск. Среди остальных потихоньку выделялись планеты – красный, как свежая кровь, Марс, серо-голубая Венера, желтый Юпитер, Сатурн, окруженный кольцами, и синевато-зеленая, цвета морской волны, Земля…

Когда стало ясно, что это она, на глаза у Вильяма навернулись слезы, а руки сжались на подлокотниках.

– Эх, что бы я только не отдал, чтобы оказаться там, – сдавленным голосом прохрипел Соболев.

– И я, – добавил Гаррисон. – Глянуть, что сейчас на месте родной деревни, пройти по джунглям…

– Отставить разговоры, – приказал Ли. – Бабник, тормози. Дальше подходить опасно, слишком опасно. Очень много станций слежения, через сеть защиты не пройти никому…

Ощущение было такое, что уговаривает он в первую очередь себя.

«Рим» послушно повис над Солнечной системой, точно птица, забравшаяся в космические высоты. На полную мощность заработали его сканеры.

Окрестности Земли выглядели гораздо более обжитыми, чем в те времена, когда солдат Звездного Легиона увозили в Вальхаллу. Вокруг планеты кружилась настоящая сфера из тысяч спутников, станций, космических верфей и орбитальных крепостей. Меж ними сновало множество огоньков-кораблей, сотни уходили в гиперпространство или выбирались из него.

Военные базы находились там же, где и ранее, – на Луне, на Марсе и в поясе астероидов. Сканеры показывали стоящие наготове штурмовые мониторы, легкие и тяжелые крейсера.

– Много сил собрали. Уже готовятся к нападению? – предположил Арагонес, когда стала ясна общая картина.

– Похоже на то, – кивнул Вильям. – Думать у нас в штабе умеют.

А потом «Риму» удалось поймать сигнал одного из земных инфоканалов, и бывшие легионеры забыли о предстоящей войне, забыли о хаурваках. Все уставились на экран, где замелькали картинки с родной планеты – города, похожие на моря из светящихся круглых волн, леса и поля…

– Нет, не может быть… – Гаррисон плакал, не стесняясь слез. – Она другая, но в то же время та же, что и ранее…

Да, люди выглядели странно, были причудливо одеты, носили дикие прически, даже говорили с акцентом. Города невозможно было узнать, дома напоминали башни из тумана, странные механизмы ползали по их улицам. Но все же Земля оставалась Землей, родной планетой.

Родиной.

Которой можно простить все, даже предательство и враждебность.

– Ладно, наглядитесь еще. – Ли повел рукой, и картинка исчезла с экрана. По палубе прокатился разочарованный гул. – Нам неизвестно сколько здесь болтаться. Бабник, определи возможности системы жизнеобеспечения…

– Три медиацикла при минимальном расходе, один – на максимальном, – мгновением позже ответил искусственный интеллект.

– Значит, около пятидесяти дней. – Бывший сержант задумчиво почесал лоб. – Ладно, распределим дежурства и будем ждать.

Хаурваки появились в системе Солнца на пятый день ожидания, когда на вахте находились Соболев и Арагонес.

– Вот они! Тревога! – заорал уроженец Сан-Педро таким страшным голосом, что вздрогнул даже Ли.

Игравший в карты Вильям обернулся и увидел, что главный экран показывает окрестности Сатурна и что там идет бой.

– Явились, не запылились, – пробормотал Соболев. – И, как обычно, сразу со всех сторон.

Пространство колыхалось и тряслось, по нему шли невидимые обычному глазу волны. Десятками появлялись корабли хаурваков, огромные, покрытые наростами, «украшенные» какими-то башнями и пирамидами. Сбивались в стаи и двигались в сторону планет.

На военных базах кипела бешеная суета, с ВПП поднималось все, что могло летать, вплоть до старых учебных звездолетов.

– Да, нашим придется несладко, – пробормотал проснувшийся Ли. – Но какое-то время, и довольно значительное, они продержатся.

– При имеющемся на настоящий момент балансе сил сражение затянется на медиацикл, – сообщил Бабник. – Вероятность победы каждой стороны колеблется в районе пятидесяти процентов.

Через час, когда из гиперпространства вышли еще несколько эскадр хаурваков, вероятность победы людей упала до сорока. Битва к этому моменту закипела повсюду, над ледяными просторами Плутона, между спутников Юпитера и около Земли. Ее враг атаковал с особенной яростью.

Армады кораблей палили друг в друга из всего, что имелось у них на борту. Ракеты взлетали миллионами, погибшие звездолеты забивали пространство облаками обломков. Левиафаны медленно и величаво сталкивались, и тысячи живых существ гибли в их стальных животах.

Атмосферы Земли, Венеры и Марса расцветили первые искусственные метеориты.

– Ну и когда же она появится? – нетерпеливо сказал Арагонес после того, как из гиперпространства вышли несколько новых кораблей и все оказались обычными звездолетами прорыва.

– Погоди, вот убедятся адмиралы хаурваков, что все силы людей скованы, и тогда позовут ее, – проговорил Ли, – чтобы поднять дух воинов…

Бабник непрерывно орудовал сканерами, обследуя те места, где появлялись новые суда врага. Но иногда «в кадр» попадались и обрывки битвы, и тогда пассажирская палуба оглашалась сердитыми восклицаниями:

– Укуси его за ногу!

– Что ты делаешь, идиот?!

– С фланга заходи, придурок…

– Нет, только не это! Нет!

– Хаурвакскую маму им в печенку!

Каждое поражение ощущалось Вильямом как свое, каждая маленькая победа вызывала бурную радость. Любой сбитый штурмовик вызывал почти физическую боль, уничтоженный корабль врага заставлял ликовать, точно после финальной победы.

И Снарк так увлекся наблюдением, что не сразу отреагировал, когда Ли посреди всеобщего гвалта произнес: