Сфера - Дэйв Эггерс

– Нет.

– Мэй. Умоляю. Вопрос жизни и смерти.

Кальден обладал властью над нею, и Мэй этого стыдилась. Его власть размягчала ее, делала податливее. На любой другой грани жизни у Мэй все было под контролем, но сам голос Кальдена разнимал ее на части и подталкивал к череде неверных решений. Спустя минуту она зашла в туалетную кабинку, выключила звук камеры, и телефон снова зазвонил.

– Наверняка кто-то следит, – сказала она.

– Никто. Я выиграл нам время.

– Кальден, что тебе надо?

– Мэй, это нельзя. Твоя обязаловка, которую все так полюбили, – последний шаг к Полноте «Сферы», а это нельзя.

– Что ты несешь? В этом же вся суть. Ты давно тут работаешь, уж ты-то должен понимать, что такова была задача «Сферы» с самого начала. Это же сфера, дурень. Она должна быть целая. Ей нужна полнота.

– Мэй, всю дорогу таков был страх, а не задача. Для меня, по крайней мере. Станет обязательно иметь аккаунт, все государственные услуги предоставляются через «Сферу» – все, ты помогла создать первую в мире тираническую монополию. Ты считаешь, это удачная идея – что частная компания контролирует все потоки информации? И что по одному ее слову участие обязательно?

– Ты ведь знаешь, что говорил Тау, да?

В трубке громко вздохнули:

– Не исключено. Что он говорил?

– Что душа «Сферы» демократична. Что пока у всех нет равного доступа, пока доступ не свободен, свободы нет ни у кого. Это написано как минимум на нескольких плитках по всему кампусу.

– Мэй. Хорошо. «Сфера» – это прекрасно. А изобретатель «АУтенТы» – какой-то злой гений. Но сейчас все это пора притормозить. Или раскурочить.

– Да тебе-то что? Если не нравится, что ж ты не уйдешь? Я же знаю, что ты шпион. Ты работаешь на другую компанию. Или на Уильямсон. На чокнутого политика, повернутого на анархии.

– Мэй, момент настал. Это ведь отразится на всех. Когда тебе в последний раз удавалось нормально поговорить с родителями? Совершенно очевидно, что все пошло наперекосяк, а ты в уникальном положении – ты можешь повлиять на ключевые исторические события. Вот сейчас настал момент. Вот сейчас поворачивается история. Представь, что ты в Германии, а Гитлер вот-вот станет рейхсканцлером. Сталин вот-вот аннексирует Восточную Европу. Мэй, мы вот-вот получим еще одну очень голодную, очень жестокую империю. Слышишь меня?

– А сам-то слышишь, какую пургу ты гонишь?

– Мэй, я знаю, что у тебя через пару дней большое просеивание планктона. Где детки презентуют свои идеи, чтоб «Сфера» их купила и пожрала.

– И?

– Аудитория будет большая. Нам нужно обратиться к молодежи, а планктон смотрят молодые, и их много. Идеально. Волхвы тоже придут. Воспользуйся этим шансом – нам нужно всех предостеречь. Скажи им: «Давайте вместе подумаем, что означает Гармония "Сферы"».

– В смысле, Полнота?

– Та же фигня. Как это повлияет на личные свободы, на свободу передвижения, на свободу делать что хочешь, быть свободным.

– Ты псих. Я сама себе не верю, что я… – Мэй хотела договорить «с тобой спала», но теперь одна мысль об этом казалась извращением.

– Мэй, никакая организация не должна иметь такую власть, как эти люди.

– Я вешаю трубку.

– Мэй. Подумай головой. О тебе песни будут слагать.

Она дала отбой.

Когда добралась до Большого зала, там уже гомонили несколько тысяч сфероидов. Остальных попросили остаться на рабочих местах, чтобы показать миру, как работает «Демокша» в масштабах целой компании, где сотрудники голосуют за столами, с планшетов, телефонов, даже через ретинальный интерфейс. На экране показывали обширную сетку «ВидДали»: во всех уголках всех корпусов сфероиды уже изготовились. В одном из нескольких кваков Шарма объяснила, что едва будут разосланы вопросы «Демокши», возможность делать что бы то ни было другое будет отложена до той минуты, когда люди проголосуют. Ни одного квака, ни единого нажатия клавиши. «У нас тут демократия обязательна! – сказала она и, к немалому восторгу Мэй, прибавила: – Делишься – значит любишь». Мэй планировала голосовать с запястья и пообещала зрителям, если они поторопятся, учесть и их вклад. Голосование, по мысли Шармы, не должно длиться дольше минуты.

И затем на экране возник логотип «Демокши», а ниже появился первый вопрос:

1. В «Сфере» нужно больше вегетарианских блюд в столовых?

Толпа в Большом зале засмеялась. Команда Шармы решила начать с тестового вопроса. Мэй глянула на запястье, увидела, что несколько сотен зрителей прислали смайлики, выбрала эту опцию и нажала «отправить». Поглядела на экран, посмотрела, как голосуют сфероиды; спустя одиннадцать секунд проголосовал весь кампус, и результаты были сведены. 88 процентов сотрудников требовали больше вегетарианских блюд.

Пришел квак от Бейли: «Будет сделано».

Большой зал сотрясла овация.

Появился второй вопрос:

2. Надо проводить акцию «Приведи дочь на работу» два раза в год вместо одного?

Ответ стал известен через 12 секунд. Сорок пять процентов сказали да. «Похоже, одного раза пока хватает», – квакнул Бейли.

Презентация явно имела успех, и Мэй нежилась в похвалах сфероидов в зале и на запястье, в комплиментах зрителей со всего мира. Появился третий вопрос, и зрители зашлись от хохота:

3. Джон или Пол… или Ринго?

Ответ пришел через 16 секунд и вызвал бурю удивленных восторгов: победил Ринго – 64 процента голосовавших. У Джона и Пола вышла почти ничья – 20 и 16 соответственно.

Четвертый вопрос предваряли суровые пояснения:

Вообразите, что Белый дом хочет напрямую узнать мнение избирателей. И вообразите, что у вас есть возможность напрямую и мгновенно повлиять на американскую внешнюю политику. Не торопитесь с ответом. Возможно, настанет день – наверняка настанет день, – когда каждый американец сможет высказываться по таким поводам.

Пояснение исчезло, возник вопрос:

4. Разведка засекла организатора террористических актов Мохаммеда Халиля аль-Хамеда в малонаселенном сельском районе Пакистана. Надо ли послать беспилотный самолет на его уничтожение, если учесть, что возможны умеренные сопутствующие потери?

У Мэй перехватило дыхание. Она понимала, что это всего лишь презентация, но власть казалась подлинной. И логичной. Отчего, принимая решение, которое отразится на всех, не учесть мудрость трехсот миллионов американцев? Мэй замерла, размышляя, взвешивая за и против. Сфероиды в зале, видимо, тоже серьезно отнеслись к задаче. Сколько жизней спасет уничтожение аль-Хамеда? Возможно, тысячи, а мир избавится от злодея. Мэй сочла, что риск того стоит. Ответила «да». Результаты поступили спустя 1 минуту 11 секунд: 71 процент сфероидов выступили за отправку беспилотника. Зал притих.