Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Согласие, по мнению Локена, не пошло ему на пользу.

Пустынная поверхность местами запеклась глинистой коркой, сквозь которую пробивалась скудная растительность, а местами заросла высокими деревьями, источающими сильный аромат. Население сосредоточилось в примитивных городах вдоль плодородных речных долин, но было и множество кочующих племен, бродивших по обширным, кишащим змеями пустыням.

Локен хорошо помнил все сражения, которые произошли, прежде чем Давин был приведен к Согласию. Это были короткие яростные схватки с армиями местных вождей, не прекращавших в то же время воевать друг с другом. Междоусобица почти полностью истощила их силы. Несмотря на численное меньшинство и отсталые технологии, местные жители проявляли чудеса храбрости и, до того как сдаться, выполнили все, чего требовала их честь.

Их смелость и сильное желание перенять новые порядки произвели большое впечатление на Лунных Волков, и их командир — тогда еще не Воитель — заявил, что его воины могут многому научиться у отважных противников.

Вследствие тысячелетней изоляции от остального человечества коренные жители Давина были мало похожи на поселенцев, пришедших после космодесантников, но они с таким энтузиазмом приняли имперский уклад жизни, что Хорус позволил диким племенам остаться на планете.

В те времена летописцы и итераторы еще не стали неотъемлемой частью Великого Крестового Похода, но ученые и другие гражданские лица, всегда следовавшие за военными кораблями экспедиций, отправились на поверхность и пропагандировали среди населения светлые истины Империума. Их встретили с распростертыми объятиями, что в основном было заслугой капелланов Семнадцатого Легиона Несущих Слово.

То была хорошая война; победа была одержана стремительно и без потерь (по крайней мере, для Лунных Волков). Побежденный народ быстро и успешно был приведен к Согласию, что позволило командующему оставить Кора Фаэрона из Легиона Несущих Слово продолжать работу по просвещению Давина.

Да, это была хорошая война, и Локен был уверен в этом.

Струйка пота стекла с затылка под доспехи; их зеленоватый металлический блеск все еще казался ему странным, хотя Локен собственноручно их перекрасил несколько месяцев назад. Он мог поручить эту работу подмастерьям Легиона, но Локен всегда считал, что должен сам ухаживать за своей броней, а потому старательно перекрашивал каждый сегмент доспехов собственными руками. Он скучал по девственно-белому блеску прежних доспехов, но Воитель объявил, что наряду с новым именем Сынов Хоруса они получают и новый цвет.

Локен хорошо помнил рукоплескания и одобрительные крики, когда прозвучало заявление Воителя. Сжатые кулаки без устали взлетали вверх, а глотки охрипли от ликующих возгласов. Локен радовался вместе со своими друзьями, но, услышав новое имя своего любимого Легиона, ощутил смутную неловкость.

Вечный насмешник Торгаддон не оставил без внимания легкую тень на его лице.

— Что случилось? — спросил он. — Или ты хотел, чтобы это были Сыны Локена?

— Нет, — улыбнулся Локен. — Просто…

— Просто — что? Неужели мы этого не заслуживаем? Или наш командир не достоин такой чести?

— Что ты, Тарик! — громко воскликнул Локен, чтобы быть услышанным в ликующем реве Легиона. — Командир, как никто другой, достоин этого, но не считаешь ли ты, что имя несколько отдает стремлением к величию?

— Стремлением к величию? — рассмеялся Торгаддон. — Наверно, эти летописцы, что ходят за тобой по пятам, словно побитые собаки, научили тебя новым словам. Ну же, порадуйся вместе со всеми и не будь таким спесивым!

Энтузиазм Тарика оказался таким заразительным, что Локен, незаметно для себя, стал громко кричать, пока не запершило в горле.

Он понял, что и сейчас чувствует боль в горле. Локен сделал глубокий вдох, и глотку действительно обожгло, но на этот раз причиной был горячий и сухой ветер Давина, дующий с севера. В этот момент Локен хотел оказаться где угодно, только не здесь. Этому миру нельзя было отказать в красоте, но Давин не нравился ему, хотя Локен и не мог сказать, что именно его тревожило. Неприятное ощущение возникло в его душе еще во время перелета с Ксенобии на Давин, но он решительно отогнал беспокойные мысли и впереди своего командира шагнул на поверхность планеты.

Тому, кто, как Локен, вырос в кошмарных промышленных катакомбах Хтонии, просторы Давина не могли не показаться опьяняюще красивыми. К западу от места высадки возвышались горные вершины, достающие до самых звезд, а дальше к северу, как было известно Локену, простирались долины, хранящие удивительные захоронения древних королей.

Да, они выиграли хорошую войну на Давине.

Но почему Несущие Слово снова позвали их сюда?

Несколькими часами раньше на капитанском мостике Малогарст активировал электронный блокнот, который держал в изувеченной руке. Несмотря на все усилия апотекариев Легиона, кожа плохо приросла и осталась ярко-розовой. Он еще раз прочитал послание, содержащееся в блокноте, и употребляемые просителем выражения снова вызвали у него гнев.

Перспектива показывать это письмо Воителю совсем не радовала его, и на мгновение Малогарст задумался, нельзя ли проигнорировать послание и сделать вид, что оно никогда не попадало в его руки. Но он не дослужился бы до высокого положения советника Воителя, если бы осмелился ограждать своего патрона от неприятных известий. Малогарст вздохнул; слова любого льстивого чиновника в эти дни несут в себе частицу могущества Императора, и, как ни хотелось бы, послание невозможно оставить без внимания.

Воитель наверняка не согласится на это предложение, но Малогарст обязан показать ему блокнот. Преодолев момент слабости, он повернулся и захромал по стратегической палубе к личным покоям Хоруса. Он решил оставить послание на столе, где Воитель сам найдет его, когда придет время.

Дверь личных покоев плавно скользнула в сторону и открыла вход в уютное полутемное помещение.

Малогарст любил бывать в этих уединенных апартаментах, их прохладный воздух облегчал зуд воспаленной кожи и боль в искривленном позвоночнике. Тишину покоев нарушало лишь хриплое дыхание, вырывавшееся из его собственной груди, — исковерканный позвоночник выгнулся вперед и давил на легкие.

Шаркающей походкой он обошел большой гладкий овальный стол, направляясь к креслу, где обычно сидел Воитель.

«Давненько здесь не собирались члены Морниваля», — подумал Малогарст.

— Добрый вечер, Мал, — раздался из полумрака печальный и усталый голос.

Выронив блокнот, Малогарст изумленно повернулся на голос, готовый сделать выговор любому, кто посмел вторгнуться в личные покои Воителя. Через мгновение он всмотрелся в тень, узнал знакомые черты командира, освещенные слабым красноватым сиянием латного воротника, и расслабился.

Воитель в полном боевом облачении сидел в темной части комнаты, упершись локтями в колени и опустив голову на сцепленные ладони.

— Мой господин, — произнес Малогарст. — Что-то случилось?

Хорус, глядя в мозаичный пол, потер ладонями гладко выбритый череп. Его благородное смуглое лицо с широко расставленными глазами оставалось в тени, и Малогарст терпеливо дожидался ответа Воителя.

— Я уже и сам не знаю, Мал, — сказал Хорус. При этих словах Малогарст ощутил, как по его изувеченному позвоночнику пробежала дрожь. Невозможно было даже вообразить, чтобы Воитель чего-то не знал.

— Ты мне доверяешь? — неожиданно спросил Хорус.

— Конечно, сэр, — незамедлительно ответил Малогарст.

— В таком случае, что ты собирался оставить на столе, не осмеливаясь отдать лично в руки? — спросил Хорус, подходя к столу и поднимая электронный блокнот.

Малогарст смутился.

— Еще одна совершенно бесполезная для вас обуза, мой господин. Послание от летописца с Терры, по-видимому обладающей связями в высшем обществе. За нее ходатайствует Сигиллайт.

— Петронелла Вивар из рода Карпинус, — вслух прочитал Хорус. — Я знаком с этим семейством. Ее предки вели хроники возвышения моего отца еще до эпохи Объединения.