Сумрак - Пенелопа Дуглас

Открыв дверь, я поспешила внутрь и сняла очки, вытирая воду рубашкой.

Волна тепла мгновенно охватила мою озябшую кожу, когда я вдохнула аромат папоротников, земли и дерева, внезапно повысившаяся влажность укутала меня.

Я снова надела очки и огляделась вокруг, слыша, как капли стучат, стучат, стучат по стеклянным панелям, составляющим крышу и стены, а также легкую классическую мелодию, доносящуюся откуда-то из глубины оранжереи.

Я замедлила шаг, оглядывая старинную оранжерею, белая краска металлических оконных рам потрескалась и заржавела. Я переступила через мелкую белую плитку, затирку, черную и грязную, и винтовую лестницу, ведущую к подиуму, который скрипел, когда снаружи гремел гром.

Зато растительность была в прекрасной форме. Зеленые, густые, пышные… Деревья доходили до крыши, пальмы простирались вширь, а слишком много растений, чтобы их перечислить, украшали ландшафт и клумбы вокруг дорожки. Это место было облюбовано.

Ухаживала ли за ним команда, когда приезжала? Казалось бы, бессмысленная работа, когда эти маленькие засранцы ни о чем не заботятся.

Вода ударила в меня сверху, и я откинула голову назад, увидев открытую стеклянную панель, ржавая цепь оборвалась и болталась под дождем.

Это нужно будет починить в ближайшее время. С понижением температуры здесь невозможно будет поддерживать необходимое тепло.

Я прогуливалась по оранжерее, не зная, как называется большинство этих растений, но мне казалось, что это другой мир. Не холодный и темный, не опасный, как в Блэкчерче. Он был спокойным и благодатным, как остров, где тепло и ароматы проникают под кожу и в голову.

Как будто просыпаешься от ночного кошмара. Или открываешь глаза от подарков и торта. Мне это нравилось.

Музыка снова ударила по ушам, я посмотрела вперед, заметила Айдина и остановилась.

Он сидел в черных брюках и белой футболке, как и я, но его футболка была испачкана грязью, так как он наклонился над клумбой с растениями и что-то резал. Его волосы, обычно зачесанные назад, лежали сухо и бессистемно на лбу и висках, и легкий блеск пота покрывал его предплечья.

Я уставилась на него, не в силах пошевелиться, потому что не могла вспомнить, зачем я сюда пришла, но знала, что это был секрет. Я не хотела ни с кем столкнуться. Я думала, он все еще спит.

Он оглянулся, бросил все, что нарезал, в миску и потянулся, чтобы нарезать еще.

Я поднялась на ноги, готовая повернуть назад. Я не могла сейчас идти в сарай.

Но вместо этого он позвал меня. "Иди сюда".

Я снова подняла на него глаза, увидев, что он сосредоточен на своей задаче, и подошла к нему, делая то, что он сказал.

Он выбрал клубнику из миски и протянул ее мне, с листьями, плодоножкой и всем остальным.

Я бросила на него подозрительный взгляд, но взяла ее. Он просто срезал ее. Возможно, она была в порядке.

Засунув его между зубами, я укусила маленькую штучку, зажав кусочек между языком и крышей рта, высасывая сок. Мой рот взорвался, наслаждаясь вкусом.

Я кивнула, проглотив и откусив остаток.

"Вкусно?" — спросил он.

"Да, это… сладко".

Это было удивительно.

"Ммм…", — согласился он, возвращаясь к своей работе. "Да."

Я посмотрела на остатки, зная, что настоящая клубника была такой маленькой. В его крошечном саду были помидоры, базилик, перец, салат… Я не думала, что он будет этим заниматься, но теперь я знала, кто заботится о теплице.

"Клубника была сладкой, когда я была маленькой", — сказала я. "Не знаю. Сейчас она все время кислая".

"Коммерческая клубника последних десятилетий выращивается для того, чтобы быть большой и красивой, но не более того", — сказал он. "Вкус у них плохой. Я едва могу есть продукты из Штатов".

Я посмотрела на него сверху вниз. " Ты не отсюда?"

Он перевел взгляд на меня, приподняв бровь.

"США, я имею в виду".

Хорошо, да. Я предполагала, что мы находимся в Штатах, но, возможно, это не так.

Он вернулся к своей задаче. "Я родился в Турции", — сказал он мне. "Моя семья переехала, когда мне было пятнадцать лет".

Значит, он был иммигрантом. Трудно ли ему было быть не таким, как все, в школе? Пытаться влиться в коллектив?

"Ты быстро адаптировался?" спросила я.

"Если предположить, что мне вообще было легко адаптироваться к чему-либо?" — пошутил он, в его глазах светилось веселье.

Я ничего не могла с собой поделать. Я улыбнулась.

У меня была своя история.

Я была единственным ребенком в школе, который не праздновал Рождество. Я не участвовала в ежегодных зимних конкурсах и не была Тайным Сантой в команде по плаванию.

Но если бы я могла притвориться, я бы не стала. Это был не мой стиль — вписываться в общество. К черту их.

"Ты адаптировался к ней?" спросила я, почти шепотом.

Женщина, о которой он говорил в душевой у бассейна. Та, что была создана для него.

Он заколебался, а затем замолчал, его глаза смотрели вдаль.

Я сглотнула, но про себя улыбнулась. Я нашла его слабое место.

"Все еще слышишь звуки?" — спросил он, игнорируя мой вопрос.

"Нет".

Но теперь я могу знать, откуда они исходят.

Я взглянул на фонограф у окна, который все еще играл Шуберта.

"Почему ты бродишь?" — спросил он меня.

Я бросила на него взгляд, оправдание потерялось на языке.

Но потом я вспомнила.

"Я… я увидела садовый сарай", — сказала я ему. "Я подумала, что поищу инструменты. Может быть, лестницу. Эта панель снята с петель".

Я указала на крышу и разбитую стеклянную панель.

Но он не смотрел, а продолжал работать, срезая и убирая сорняки. "Иди сюда", — сказал он и протянул руку, приглашая меня войти.

Я немного отпрянула назад, но потом… что-то толкнуло меня вперед.

Я подалась вперед, и он обхватил меня за талию, притянув к себе на колени.