Рыцарь Шато д’Ор - Леонид Влодавец

Над Шато-д’Ор встало зарево, далеко видное на много миль вокруг. Стало светло как днем, и теперь стрелы защитников стены все чаще сеяли опустошение в рядах монахов. Правда, и монахи-лучники стали лучше видеть своих противников между зубцами внутренней стены, и их стрелы то и дело попадали в кого-нибудь из латников Гильома. Постепенно к стене собрались почти все уцелевшие защитники замка, только человек двадцать воинов под предводительством Марко остались в донжоне, пытаясь завалить подземный ход и оградить замок от возможной атаки из-под земли. На стену вылезли, кроме воинов Шато-д’Ор, все уцелевшие гости Ульриха, оруженосцы и слуги, а также большая часть дворовых Шато-д’Ора. Мужички — кто топором, кто «моргенштерном», кто просто дубиной — отбивали натиск монахов. На стене оказалось человек двести, и теперь у монахов был лишь двукратный перевес в силах.

Ульрих, взобравшись на стену, сразу оценил положение. Стало очевидно, что монахи не смогут взять стену, если их не поддержит атака через подземный ход. По грубой прикидке Ульриха, потери монахов достигли сотни человек. Примерно столько же были тяжело ранены. Из оставшихся восьмисот воинов-монахов чуть более половины сражались у стены. Значит, у епископа был еще резерв в двести пятьдесят — триста воинов, которых он мог отправить через подземный ход. Вряд ли Марко с двадцатью воинами сумеет отбить их атаку. Правда, вторую внутреннюю стену обороняют человек сто, в основном дворовых людей с луками и топорами, без щитов и кольчуг, но остановить бронированных монахов они не смогут. Тем не менее Ульрих кое-что придумал.

— Эй, Гильом! — крикнул он. — Пошли кого-нибудь с мужиками, пусть обстреливают монахов с внешней стены… С обеих сторон, понял?

— Я пойду! — пророкотал рядом с Ульрихом голос Гуммельсбаха.

— А я слева! — вызвался Франческо. Барон и оруженосец побежали к лучникам. Замысел Ульриха был таков: лучники, пользуясь тем обстоятельством, что внутренние стены замка соединялись концами, перебрались со внутренних стен на внешнюю, окаймлявшую с трех сторон захваченную монахами часть замка, и взяли атакующих под перекрестный обстрел. И все было бы хорошо, если бы монахи не упредили этот маневр. В тот момент, когда Ульрих отправил Гуммельсбаха и Франческо за лучниками, монахи уже подошли по внешней стене к двум опорным башням, возведенным в тех местах, где соединялись внешняя и внутренняя стены. В башнях имелись выходы, ведущие и на внутреннюю, и на внешнюю стену, а также лестницы, выводящие во второй двор, — этот был путь в тылу первой линии защитников замка. В пылу боя защитники воротной башни первой внутренней стены об этом свойстве башен как-то забыли. Этот просчет дорого обошелся воинам Шато-д’Ора. Когда монахи, захватив обе башни, повели обстрел вдоль внутренней стены, положение стало критическим. Пали несколько десятков латников, рыцарей и дворовых. Со стрелой в груди упал барон де Бриенн, Ульриха задело в левую руку, хотя он и не заметил этого — от злости и отчаяния. Монахи-лучники били уже не только с фланга, но и с тыла. Их черные фигуры призраками встали на стене, но люди Ульриха успели вовремя занять опорные башни второй внутренней стены, закрыв проходы на внешнюю. Однако это лишь временно улучшило положение; ослабив фронтальный натиск на стену, монахи перебросили часть сил к занятым ими опорным башням. Теперь бой шел уже на самой стене. Монахи лезли и спереди — по веревкам и лестницам, и с боков — через выходы опорных башен. Более того, несколько десятков монахов по лестницам опорных башен сумели пробраться к воротной башне и открыли внутренние ворота. С устрашающими криками ворвались они в воротную башню и по винтовой лестнице устремились к механизмам, поднимающим решетки. Семеро воинов, находившихся на площадке, били из луков по монахам, таранившим ворота. В азарте они не успели обернуться, и монахи, подкравшись, пронзили их пиками в спину. Теперь никто не мешал им поднять решетки. Обороняющиеся на левом и правом крыле оказались отрезанными друг от друга. На левом крыле оказались Альберт, отец Игнаций, Франческо, который не успел прорваться к лучникам на вторую стену, Хлодвиг фон Альтенбрюкке, Бальдур фон Визенштайн — всего более тридцати воинов. На правом крыле — Ульрих, фон Гуммельсбах, Гильом, с ними еще человек восемьдесят. Рубка шла отчаянная. Ульрих под градом стрел бился с монахами у воротной башни. Он понимал — если не удастся отбить ее, все защитники стены будут перебиты. Отблески пожара зловеще вспыхивали на мечах и доспехах дерущихся, клубы дыма нависли над стеной. Ульрих шел напролом. Его длинный меч не знал устали, хозяин уже не считал убитых этим мечом.

Вдруг у ворот внизу произошло замешательство: монахи, бившие тараном в ворота, подали назад. От искр на верхней площадке воротной башни загорелась бочка со смолой, которую осажденные не успели пока применить против врагов. Огненная смола потекла в отверстия в стене. Дикие вопли обожженных огласили воздух, монахи бросились врассыпную, двоих зазевавшихся насмерть раздавило уроненным бегущими тараном.

Ульрих наотмашь полоснул монаха, преградившего ему путь в башню, и, задыхаясь от едкого дыма и жара от пылающей смолы, метнулся вниз по лестнице. За ним бросились остальные защитники правого крыла башни. Наперерез им выскочили несколько монахов с копьями. Отбивая копьеносцев одного за другим, Ульрих сблизился с последним из них и тремя ударами меча поверг его наземь. На помощь копьеносцам от опорных башен бежала черная братия, а из воротной башни устремились соратники Ульриха.

— Отходить ко второй стене! — крикнул Ульрих, выплевывая выбитый зуб.

Защитники левого крыла стены, добравшись до воротной башни, смяли ряды монахов, пытавшихся задержать их, прорвались в башню и присоединились к людям Ульриха. Внизу монахов пока было немного, но через опустевшую стену они перли черным вороньем. Под тяжелыми ударами катапульты рухнули наконец ворота первой внутренней стены, и толпа монахов с победными криками хлынула в промежуток между стенами.

«Конец! — подумал Ульрих с каким-то усталым равнодушием к собственной судьбе. — Сейчас нас всех изрубят!»

Воинов Шато-д’Ора оставалось не больше полусотни — все израненные, полуживые от усталости. Монахов же по крайней мере вчетверо больше. Тьму разрывали стоны, хриплая брань, бряцало железо.

— К воротам! — собрав остаток сил и воли, вскричал Ульрих, отбиваясь от наседавших монахов. В трех шагах от него дрался Альберт, ловкостью восполняя иссякшие силы. Уцелевшим воинам Шато-д’Ора чудом удалось пробиться к воротам, изрубить засевших там монахов и захлопнуть за собой ворота. Затем, словно в шлюзе, они открыли внутренние ворота, и остатки защитников первой стены оказались среди своих. Они опустили обе решетки и закрыли внутренние ворота.