Летучий корабль - Фанфикс.ру rain_dog

Я чувствую легкий холод, будто проникающий внутрь, да, черт, есть же и такие заклинания… Если бы я не видел выражения его глаз несколько минут назад, я был бы уверен, что он просто хочет проучить меня — так выверены и спокойны все его действия. И он не отпускает меня, его рука так и остается на моем члене, двигаясь настолько правильно, что я не могу подавить этого непонятного возбуждения… Оттого, что меня касается другой мужчина…

- Первый раз, Поттер? — спрашивает он.

Я молчу.

— Неужели нравы в гриффиндорской спальне были столь невинны?

Да, так и хочется мне сказать, в то время как у господ-слизеринцев, видимо, царили настоящие Содом и Гоморра, мы мирно спали в своих кроватках. Но, думаю, свое на сегодня я уже сказал…

- Не дергайся — тебе не будет больно.

Мне кажется, оглушительный звук вспарывает тишину, в которой слышно только наше дыхание — он всего лишь расстегивает молнию на джинсах… Его пальцы внутри меня, я чувствую каждое движение, так отчетливо… Мне почти не больно, хотя я думал, что буду кусать руки и губы, чтобы не кричать. А потом на несколько минут… я не знаю, сколько это длится. Но я забываю обо всем, потому что его руки двигаются в каком-то неуловимом ритме, мягкие толчки внутри и плавные, умелые, все убыстряющиеся движения его пальцев на моем члене. Я не могу ничего с собой поделать, пусть, да, я просто устроен, это просто физиологическая реакция, ничего больше — потом, когда у меня будет время, я смогу найти себе массу оправданий. И в тот момент, когда я, все же стараясь не вскрикнуть, изливаюсь ему в ладонь, он берет меня. Его руки крепко держат меня за бедра, у меня не получится вывернуться или отстраниться, а боли я практически не ощущаю из-за только что испытанного, нет, я не могу сказать удовольствия, нет, я буду лгать себе до последнего… Он не старается быть осторожным, в конце-концов, это его право — распорядиться мной теперь, как своей собственностью.

Я закрываю глаза, я чувствую все его движения — резкие, похожие на удары. Только бы это скорее прошло, думаю я в тот момент, только бы его ладони больше не жгли мне кожу, только бы не слышать его дыхания так близко. И когда все заканчивается, он, так же, как и я, не издает ни звука, просто поднимается, не прикасаясь больше ко мне, накладывает очищающие. Я опускаюсь на пол. Не смотреть на него… Не одеваться на его глазах, от стыда не попадая в рукава и штанины…

- Если будет больно… я оставлю тебе заживляющую мазь, — безразлично говорит он мне, выходит из комнаты, чтобы практически тут же вернуться, бросая на покрывало рядом со мной маленькую стеклянную баночку.

И он уходит, и я слышу, как он накладывает запирающее заклятие — я в ловушке.

* * *

Я еще какое-то время неподвижно сижу на полу, разглядывая аккуратно пригнанные друг к другу прямоугольники паркета, изучая линии, в которые складываются узкие темные полоски между ними. Мои вещи, лежащие на полу — нет, не мои, здесь все принадлежит господину капитану. Я все равно не стану пока одеваться — мне кажется, грязь с моего тела перейдет на них, как только я коснусь того, что было на мне в тот момент, когда он сказал «раздевайся». Чтобы вот так, презрительно и расчетливо… развлечься. Да, именно так это и называется. Самое подходящее слово. У него своеобразное понятие о развлечениях.

Меня выводит из оцепенения звук мотора, раздающийся со стороны окна, и я почему-то вскакиваю и бросаюсь посмотреть, что же там такое. Маленький белый катер, почти такой же, какие были на пиратском острове, разворачивается в узкой бухте, на высоком скалистом берегу которой и стоит дом, пленником которого я оказался. Уезжаете, капитан Довилль? Совершенное Вами насилие Вам так же неприятно, как и расправа над Маркусом, после которой Вы тоже уехали «кататься»? Ну что ж, по крайней мере, у меня есть какое-то время… Время для чего? Вышибить запечатанную заклятием дверь? Выломать решетку и броситься в море?

Море… о, это море будто специально создано для тех, кто решил подвести черту под своей жизнью именно этим способом! Подо мной обрыв высотой пару десятков метров, внизу острые камни и скалы песчаного цвета, а вода… Вода, голубая и зеленоватая, абсолютно прозрачная, так что я даже с такой высоты могу различить, что там, на глубине в несколько метров, такие же камни… И акварельное небо, даже, кажется, не подозревающее о том, что в мире бывают облака. Что толку задавать себе вопрос о том, где я? Где угодно, в любой точке пространства. Где вновь, как и казалось мне во время поединка, есть только я и он.

Черт, как же хочется курить! Если бы он оставил мне пачку сигарет, а не эту проклятую мазь. Нет, все правильно, не надо… Не надо сигарет, ничего не надо. От него ничего… Я абсолютно в его власти, мне не вырваться. Я еще никогда не осознавал безысходность своего положения так четко, даже когда мы оказались в подвале Малфой-мэнора. Нет, ну тогда нас словно несло на себе какое-то волшебное облако, оберегало, окутывало незримым покровом, скрывая от чужих взглядов и недобрых намерений. Может быть, это было и справедливо — ведь тогда мы были совсем еще дети. Если бы не эта незримая помощь, что постоянно приходила ниоткуда, мы бы не справились. А вот теперь… Мне уже давно и никто не помогает, а если вдруг случайно судьба и протягивает мне руку помощи, то это вполне человеческая рука. Сэр Энтони, Драко, Вудсворд… Вряд ли им по силам вызволить меня отсюда.

Какое-то время я, похоже, не могу связно думать, потому что внезапно обнаруживаю себя, стоящим под теплыми струями воды в ванной, и замечаю, что я делаю, только когда набираю в ладонь гель раз в четвертый или пятый. Бесполезно, я не могу смыть с моего тела память о том, как он касался меня. Здесь не помогут ни вода, ни гель… разве что содрать с себя кожу… Что это вообще было? В тот момент я отказываюсь понимать что-либо. Я же был женат, мне нравятся девчонки. Как так могло получиться, что прикосновения такого человека, как лорд Довилль, могли вызвать у меня хоть какую-то реакцию? Этот жар, что начал разливаться по моему телу, едва он коснулся меня… Что, он хотел доказать, что я такой же извращенец, как и он сам? Хотя, почему извращенец? Помнится подобные отношения никогда не вызывали у меня особого удивления. Пока в них не втягивали меня… «Ты ненормальный», — говорила мне моя тетка, — «помешанный». Чем дальше я живу, тем больше удивляюсь мудрости и дальновидности моих любимых родственников.

Я все же вылезаю из ванны, вытираюсь, натягиваю на себя одежду. Я даже в какой-то момент думаю о том, чтобы воспользоваться мазью, которую он оставил мне, потому что все-таки больно. Потому что, если он решит продолжить развлекаться со мной подобным способом… а я не вижу причин, по которым он мог бы от этого отказаться. Он может играться мной сколь угодно долго, ему никто не помешает. Я плохо себе представляю, что он может еще хотеть от меня при его склонностях. Хотя нет, кое-что я все же могу себе представить. И при одной мысли об этом подступает тошнота, которую я пытаюсь подавить. Еще этого не хватало. Но будоражащие, странные картины не хотят покидать меня.

Я не знаю, сколько проходит времени, потому что в тот день меня не покидает ощущение, что меня просто уносят куда-то мутные волны: Я то осознаю более-менее четко все, что со мной происходит, то вновь засматриваюсь на узор на покрывале или паркете — и потом совершенно не могу понять, прошел час или всего несколько минут. В общем, когда через какое-то время передо мной материализуется лупоглазое существо с заискивающей улыбкой домашнего эльфа, я понимаю, что настал час кормления узника.

- Тебя как зовут? — спрашиваю я, понимая, что самое глупое сейчас — это сорваться на эту кроху, пытающуюся выполнить приказ своего хозяина, — я не буду есть. Если ты мне не веришь, я сейчас выброшу все прямо при тебе в окно. Или в унитаз, чтобы не портить пейзаж. Как тебе удобнее? Может быть, просто унесешь все это?

- Твинки, меня зовут Твинки, — говорит она тоненьким испуганным голосом, — но хозяин велел…

- Пусть сам и ест. Я не буду. Только воду оставь.

У нее такой жалостный вид, но у меня сейчас нет сил, чтобы пожалеть еще и ее. Меня бы кто пожалел…

- Не обижайся, Твинки, — примирительно говорю я. — Давай, правда, все выбросим, а ты скажешь, что все сделала, как надо.

Нет, она не угомонится, будет стоять на своем и толковать мне про то, что ей приказал капитан Довилль. Наверняка она тоже его боится. Как знать, может быть и я вскоре последую ее примеру?

- Хорошо, оставь.

Она исчезает, немного успокоенная, а я незамедлительно, даже не глядя на то, чем она собиралась меня попотчевать, отправляю все по прямому назначению. А потом еще долго стою, наблюдая, как журчит вода в унитазе.

Не помню, как проходит остаток дня. Я стою у окна, нагретый жаркий сухой воздух становится мягче, щедро отдавая запахи прошедшего дня приближающемуся вечеру. Наверное, здесь очень красиво… Я не знаю, мир в тот день словно выцвел для меня.