Золотой вулкан - Жюль Верн

В ожидании, пока будут выполнены все нужные формальности, оба кузена направились к другой кассе, в которую представили слиток золота, добытый при столь драматических обстоятельствах. Заведующий отделением драгоценных металлов, принимая самородок, далеко не выказал того равнодушия, какое обнаружил его сослуживец из отделения технических счетов. Наоборот, он живостью своих движений выразил удивление, которое вызвал у него этот чудный образчик минерального богатства. Вычищенный так тщательно, что на нем не было ни малейшей частички постороннего вещества, он блестел в своем желтом наряде и отражал дневной свет тысячами своих граней.

Представитель «Англо-Американского общества» взвесил самородок и определил его стоимость.

— Двадцать тысяч шестьсот тридцать два доллара и пятьдесят центов, — определил он.

Бен Раддль выразил жестом согласие.

— За кем записать? — осведомился заведующий, взяв перо в руки.

— За Сумми Скимом и Беном Раддлем, — ответил инженер.

Тотчас же заведующий захлопнул окошко, и за решеткой послышался тот же шум передвижения мебели, который еще раньше обратил внимание обоих кузенов.

Прошло несколько лшнут. Бен Раддль не знал, что подумать; он громко высказал предположение, что над ним насмехаются; но в это самое время один из служащих высшего ранга подошел к нему и попросил его и Сумми Скима зайти к господину Вильяму Бролю, который желает с ними говорить.

Оба, сильно заинтересованные всем происходящим, отправились к помощнику директора, с которым были уже знакомы.

— Прошу меня извинить, что я обеспокоил вас, — обратился к ним Вильям Броль, — но прежде всего позвольте вас обоих поздравить с возвращением из экспедиции!

Сумми Ским и Бен Раддль сухо поклонились, ничем не выражая удивления такой любезной встрече.

— Вы понимаете, — продолжал помощник директора, — что я не могу не выразить почтения самым солидным клиентам нашего дома…

Оба кузена с изумлением взглянули на господина Вильяма Броля. Уж не сошел ли он с ума? Или, быть может, «Англо-Американское общество транспортирования и торговли» потерпело крах и в настоящее время для него дороги даже такие ничтожные клиенты, как они?

— Ах, — продолжал помощник директора, — вы должны над нами смеяться, и в этом случае вы правы. Какой мы сделали промах!.. Хуже! Не промах, а непростительную глупость!.. Оценить ваш прииск в пять тысяч долларов! Впрочем, не вам нас упрекать в этом безумии, не вам, счастливым собственникам прииска номер сто двадцать девять.

— Сто двадцать девять! — повторили одновременно изумленные Бен Раддль и Сумми Ским.

— Да, чудесного, небывалого, золотоноснейшего прииска.

Если выражение восхищения директора ограничилось только этими эпитетами, то лишь потому, что он не находил других.

— Виноват, но… — начал было взволнованный Сумми Ским.

Бен Раддль, который никогда не терялся ни при каких обстоятельствах, перебил его.

— Что вы хотите, господин директор! Во всех предприятиях все зависит от удачи, — сказал он. — Вам может представиться другой случай.

— Никогда! — твердо заявил Вильям Броль. — Ни в Клондайке, ни в каких других местах таких богатых приисков, как номер сто двадцать девять, не существует!.. Я понимаю, что вы могли в этом сомневаться, но в настоящее время все ваши труды и расходы прекрасно вознаграждены; об этом свидетельствуют ваши посылки, которые вот уже месяц мы получаем каждый день.

— Каждый день? — пробормотал Сумми Ским.

— Да, почти каждый день.

— Ну, уж будто в продолжение целого месяца? — осведомился инженер, стараясь казаться как можно спокойнее.

— Вот именно! — воскликнул Броль. — Сегодня истек ровно месяц со дня первого получения нами вашего золота.

— В самом деле? — спросил с самым простодушным видом инженер.

— Если вы желаете точно установить число, — сказал Вильям Броль, — то можно навести справки по нашим книгам.

Он нажал кнопку звонка. Немедленно появился один из служащих.

— Принесите мне счета господ Бена Раддля и Сумми Скима, — распорядился Вильям Броль.

Служащий исчез.

— Кстати, выяснится и сумма вашего текущего счета, — заметил помощник директора, широко улыбаясь.

Принесли книгу. Вильям Броль раскрыл ее.

— Видите, господа, — сказал он. — Я очень немного ошибся. Сегодня третье сентября, а ваша первая посылка получена пятого августа. Что же касается суммы, числящейся на вашем текущем счету… — продолжал он, пробегая глазами колонну цифр. — Сейчас… А!., вот она! Желаете получить выписку?

Бен Раддль взял карандаш и стал записывать под диктовку: «Три миллиона триста восемь тысяч четыреста тридцать один доллар восемьдесят центов».

Инженер старательно записал эти головокружительные цифры. Сумми Ским, жалея свой рассудок, решил просто-напросто не думать, но Бен Раддль продолжал размышлять, слушая рассеянно Вильяма Броля.

— А ваш сегодняшний взнос — это нечто чудесное, не по цене, а по красоте образчика. Какой замечательный самородок! Я убежден, что он единственный в мире. Только прииск номер сто двадцать девять мог дать такой небывало крупный самородок!

Размышления Бена Раддля привели его к заключению, что помощник директора сошел с ума, и безнадежно. У него было простое средство вполне в этом убедиться. И он обратился к нему развязным тоном:

— Мы, — я и мой кузен, — зашли сюда, собственно, чтобы предъявить чек на сумму совсем незначительную. Но так как мы в Доусоне проездом, то считаем, что лучше взять более крупную сумму.

— К вашим услугам, господа, — ответил Вильям Броль. — Сколько вы желаете получить?

— Сто тысяч долларов, — сказал спокойно Бен Раддль.

Теперь предстояло убедиться в верности предположений Скима и Раддля. Если помощник директора сумасшедший, то нельзя же предположить, что и все служащие сошли с ума. Вся комедия сейчас же кончится, когда придется отсчитать такую сумму.

— К вашим услугам, — повторил Вильям Броль, — только понадобится некоторое время, чтобы отсчитать сто тысяч долларов. Я вас не буду задерживать, деньги вам доставят в отель.

— Да они нам не к спеху, — сказал Бен Раддль, выходя из директорского кабинета.

Вильям Броль проводил обоих визитеров до дверей, рассыпаясь в любезностях.

Сумми Ским поднялся одновременно с кузеном и последовал за ним с покорностью ребенка.

— Что ты об этом думаешь, Бен? — пробормотал он сквозь зубы, когда они вышли на улицу.

— Ничего! — ответил Бен Раддль, более пасмурный, чем он хотел казаться.