Шторм - Николай Малунов

подруга. Любимая жена. Нежная мама. В ней уютно, тепло и беззаботно. С ней нет трудностей, нет проблем. Нет боли. Кому-то в ней одиноко, кому-то грустно. Он же нашел в ней упокоение. Он. Устал. Устал так, как устает, падая, разжимая пальцы, с высокой скалы альпинист, боровшийся за жизнь. Как с диким треском переламывается ствол могучего дерева, веками сопротивлявшегося порывам ураганного ветра. Возвращаться не хотелось. Он просто лежал во тьме, отрешенно глядя куда-то вверх. Единственный источник света находился где-то в недосягаемой высоте, постепенно угасая, а вокруг, все сжимая круг, рыча и беснуясь, носился зверь. Тот, который вот-вот его разорвет, набросившись, как только погаснет свет. Стоит этой такой маленькой, но такой сильной искорке померкнуть, как хищник бросится на него и вонзит свои зубы в его шею и начнет трепать, сходя с ума от сладкой и желанной крови. Будет больно. Он это знал, но навалившаяся апатия и усталость укрыла его одеялом безразличия. Ну и пусть! Пусть его сожрут, растерзают, порвут, уничтожат! Он. У.С.Т.А.Л… Пусть это случится поскорее! Пусть наступит вечная теплая мгла. Нет больше ничего в мире, способного его поднять. Придать сил. Дать желание жить. Теперь точно все. Все, что он мог – он сделал. Дальше уже, ребят, сами… Он достиг своего предела. Сколько уже можно умирать? Пора бы уже уйти, наверное.

С такими ранами не живут. Николай еще помнил, как за секунду до того, как в него выпустили полмагазина, он успел убить одного нападавшего и серьезно навредить второму. Но он был слишком слаб и не смог сделать больше ничего. Наталью схватили, а его… убили. Хм. У-би-ли. У-мер. Николай покатал на языке эти слова. Как его могут убить? Ведь если бы он умер, то не мог бы так подумать, правда? Не было бы мысли. А, раз я мыслю, я – живу? Жи-ву. Какое острое слово. Не то, что «умер». Вот оно мягче как-то звучит, умиротворяюще.

Сознание вздохнуло. Сука! Тело напряглось. Ну куда?! Кулаки сжались, из окровавленного рта вырвался хриплый рык. Ну, нет! Ну не надо! Гигант подтянул руки к груди, приподнялся. Нет! Нет! Нет! Лежи! Не вставай, ты умер! – кричало сознание. Мертвые не ходят… Хм. Ну, ладно, не так скажем. Убитые не ходят!.. Колени. Подтянуть к груди, упереться руками в бетон. Один глаз не видит, второй залит кровью. Встать. Одна мысль, которая заставляет его тело повиноваться.

- Солдат, подъем! – орет вечность назад умерший комбат в самое ухо. - Встать, салага! Разлеглась тряпка! Даже ноги вытирать жалко!

- Группа подъем! – орет сгоревший в БТРе давным-давно друг Сашка.

- Сыночек, вставай, - забытый голос матери.

- Давай, мужик, вставай, вставай, - это отец.

И он встал. Он – не он, но тело выпрямилось. Встряхнуло плечами. Сжало кулаки. Развернулось.

- Туда нам надо! – скомандовало что-то в голове, поворачивая эту самую голову в направлении открытого дверного проема.

- Туда, - прогудел гигант, находясь, словно, в трансе.

Существо сделало шаг. Второй. Оно заново училось ходить. Думать. Жить. Оттолкнуть мешающую проходу дверь. Та не поддается. Выместить на ней злость. Ударить. Сорвать. Сломать. Шаг в темноту. Второй. Третий. Быстрее и быстрее. Что-то тянет его, манит. Нужно идти. Нужно спешить…

- Аааааагрх! – издав нечеловеческий звук, Кнехт тараном промчался мимо капитана с майором и вбился плечом в дверь, заставляя ту скрипнуть и сломаться.

Херакс. И нету. Только металл на пол гулко падает, да вывернутые петли как-то ярко блестят. Мать! Капитан, если б в бога верил, перекрестился бы! Да он их просто сломал! Металл в палец толщиной! Сломал! Не вывернул, не выдернул из бетона. Сломал! Кнехт поднялся, упав после того, как снес дверь, повел головой из стороны в сторону и, снова рыкнув, словно приличный такой двигатель какого-нибудь грузовика, заставляя кишки вибрировать, помчался куда-то вправо.

- Проснулась спящая красавица, - как-то грустно и обречено сказал майор, когда из глубины бункера сначала послышались автоматные выстрелы, затем жуткие крики, а за ними не менее жуткий полурык-полурев.

- Нам точно туда сейчас?

- Точно! – решительно сказал Данил, первым двинувшийся вслед за ушедшей вперед машиной смерти.

***

Зал для бракосочетаний украсили так, как Валентин и хотел. Все яркое, бело-золотистое. Для важного мероприятия было выбрано самое большое помещение. Здесь раньше находился плавучий концертный зал, и он как нельзя лучше подходил для действа. Огромное пространство, двухэтажная сцена в дальней части, с двумя настоящими, бегущими по бокам небольшими водопадами. Здоровенная, наверное, под тонну весом люстра из стекляшек и прозрачных трубок… места под столики и скамейки… Отличная акустика с оборудованием. В общем, все, что нужно, уже было. Оставалось лишь кровь смыть со всего этого благолепия, но рабы, а уже именно так мысленно стал называть Валентин людей низшего сословия – бесполезные проедатели запасов, справились с поставленной задачей в срок. Люди уже собрались. Все самые важные, самые высокие и нужные в этом, новом мире. Бывший помощник командира базы еще раз взглянул на себя в зеркало. Улыбнулся. Белый кавалерийский фрак. Высокие черные сапоги, шпага… Все подчеркивало его аристократичное лицо. Все. До единой мелочи. Аксельбанты, украшения… Все тщательно подогнано, выглажено и выровнено. Волосок к волоску. Ниточка к ниточке. Сегодняшний день важен как никогда. Сегодня все должно быть на высшем уровне! Он важен не только для него, Валентина, но и для всех, кто находится здесь. Ведь сегодня родится первый! Настоящий! Закон нового мира. Именно ему! Валентину! Бывшему обычному завучу такой же обычной средней общеобразовательной школы теперь, отныне и всегда, предстоит писать законы для их мира. Лучшего мира!

Речь, которую Валентин заучил, должна была поразить умы слушателей. Не одну бессонную ночь он положил на создание первого закона нового мира. Закон о семье и браке. Новые времена, новые реалии и новые веянья требовали пересмотра старых законов. Они не подходили ни по ситуации, ни по его взглядам.

- Законотворец! – просмаковал в полголоса Валентин его новую должность.

Не заместитель… не какой-нибудь там помощник! Высший чин, равный самому Правителю, которым наградил перед бракосочетанием бывший полковник, это вам не просто слово! Не просто должность! Это невообразимый груз! Ответственность за то, как они будут жить дальше. И Валентин не посрамит его! Он напишет новые! Правильные законы, отвечающие всем современным требованиям! Требованиям его, Валентина, Правителя и еще нескольких людей на этом корабле… Валентин скривился, словно съел лимон. Без них никак, увы… Придется прислушиваться кое к кому… Но лишь прислушиваться,