Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

― Ты бывал здесь раньше? ― Я наклонилась, чтобы потрогать воду, которая оказалась блаженно горячей.

― Когда мне хочется побыть одному, я прихожу в эту пещеру. Мама часто приводила меня сюда, когда я был ребенком, потому что я всегда был грязным. — Он указал жестом на плотину. ― Она построила это.

Уже не в первый раз я поразилась тому, как ярко он помнил свою мать, несмотря на то что она умерла, когда он был еще мальчиком. Словно каждое ее слово отпечаталось в его душе.

И он отказывался от возможности отомстить за нее. Действительно ли он хотел уехать со мной? Или он уезжал только для того, чтобы спасти мне жизнь?

― Бьорн… ― Я замялась, боясь спросить, потому что то, чего я так отчаянно желала, было так близко, и я не хотела разрушать это, заставляя его сомневаться в своих решениях. Но я знала, что вопросы появятся, и лучше выяснить все сейчас, чем потом. ― Я не хочу, чтобы ты пожалел о сделанном выборе.

Не хочу, чтобы он пожалел о том, что выбрал меня.

― Фрейя…

Я подошла к кромке воды, наблюдая, как клубится пар, но на самом деле не замечая его. Вместо этого мою голову заполнили видения нашего будущего, и в них Бьорн ожесточался и злился из-за того, что отказался от своего предназначения, я видела бесконечные споры и ночи, проведенные спиной друг к другу с холодной пустотой между нами. У меня защипало глаза, горе, поднявшееся в груди, было таким же острым, как если бы мои видения были реальностью.

Шорох сапог по камню и вихрь пара подсказали мне, что он подошел ко мне сзади. Его руки обхватили меня за талию, прижав к груди, а подбородок коснулся моего виска.

― Нет такого будущего, в котором я бы пожалел, что выбрал тебя.

Я судорожно вдохнула, но мне казалось, что воздух не поступает в легкие, сердце бешено колотилось в груди, а эмоции рвали на части.

― Жаль, что я не понял этого раньше. ― Его дыхание перехватило, и он тяжело сглотнул, с трудом выговаривая слова, отчего мне еще больше захотелось их услышать. ― Почти всю мою жизнь месть за то, что сделали с моей матерью, была для меня единственным, что имело значение. Я дышал ради этого и отказывался допускать, что в моей жизни может быть другой смысл. А потом самая свирепая и прекрасная женщина, на которую я когда-либо смотрел, бросила мне в лицо рыбу и начала прокладывать свой путь в мое сердце. Чтобы заставить меня захотеть жить, руководствуясь чем-то более глубоким, чем ненависть.

Мои губы изогнулись в улыбке, но сердце защемило, когда я услышала, как он озвучил то, что я всегда чувствовала ― боль, скрывающуюся за колкостями и быстрыми улыбками, напряжение в нем, которое, казалось, никогда не ослабевало.

Он повернул меня в своих объятиях, одной рукой запутавшись в моих косах.

― Раньше я мечтал только об огне и пепле, ― прошептал он, проводя большим пальцем по моей щеке, когда я подняла лицо, чтобы встретиться с ним взглядом. ― Теперь, когда я закрываю глаза, я вижу только тебя.

Слезы текли по моим щекам, потому что услышать эти слова было моей мечтой. То, что создавал мой разум в темные часы, когда я позволяла ему погрузиться в фантазии, которые, как я думала, боги, судьба и обстоятельства никогда не позволят мне осуществить. Это всегда был он.

― Я люблю тебя, Бьорн, ― прошептала я. ― И единственное будущее, которого я желаю, ― это будущее с тобой рядом.

Он прерывисто выдохнул, напряжение стремительно покидало его, а затем его губы прижались к моим.

Я задохнулась, схватившись за его шею, чтобы не упасть назад, но он уже подхватил меня. Приподняв, он целовал меня, пробуя мой язык на вкус и посылая разряды удовольствия в мое и без того пульсирующее лоно. Я обхватила его талию ногами и терлась о него, издавая стоны, когда его рука обхватила мои бедра, притягивая меня ближе.

Но недостаточно близко.

Я хотела почувствовать прикосновение его кожи к своей, но на нас обоих все еще были мокрые одежда и кольчуги.

― Давай, ― сказала я между поцелуями, выпрямляя ноги, чтобы соскользнуть вниз по его телу. ― Я хочу снять все это.

И чтобы у него не осталось никаких сомнений, что я имела в виду, я схватила свою кольчугу и сняла ее через голову, отбросив в сторону, за ней быстро последовали туника и нижняя рубашка, которые я носила под ней, обнажив мою возбужденную грудь.

Бьорн зарычал, его глаза потемнели, когда он опустился на колени, захватывая ртом один из моих сосков. Я застонала, когда он глубоко всосал его, впиваясь зубами до такой степени, что я не могла понять, было ли это удовольствие или боль, но мои бедра стали мокрыми от желания большего.

Не только больше прикосновений его рук и рта ко мне, я сама хотела прикоснуться к нему. Я хотела ощутить вкус этой упругой, покрытой татуировками кожи, впиться ногтями в твердые изгибы его мышц, провести ладонью по его большому члену.

Поэтому я оттолкнула его и шагнула в воду, тепло обжигало мою кожу, когда я погружалась все глубже.

― Жарко, ― пробормотала я, не сводя с него взгляда, и потянулась вниз, чтобы снять один сапог, а затем другой, бросив их мимо Бьорна.

Когда я шагнула глубже, вода поднялась чуть выше моих бедер. Я расшнуровала брюки, стянула их и с мокрым шлепком отправила на берег. Затем я откинулась назад и, оттолкнувшись пальцами ног, поплыла к дальнему краю бассейна, чувствуя на своем теле его взгляд. Ощущая его желание, от которого мое лоно почти болезненно пульсировало, требуя прикосновений. Требуя быть наполненной. Опираясь локтями на выступ в дальнем конце бассейна, я спросила:

― Ты идешь?

Бьорн не ответил, и в свете пламени его топора я не смогла разглядеть его лица. Но я получила ответ, когда он снял с себя кольчугу и отбросил ее в сторону, а следом за ней рубашку и сапоги. Он был весь из жестких линий и крепких мышц, с широкими плечами и узкой талией, и я затаила дыхание, когда он медленно расстегнул ремень, предвкушение заставило меня сжать бедра.

Он зацепился большими пальцами за пояс своих промокших брюк и потянул их вниз. У меня перехватило дыхание.

И его топор погас, погрузив пещеру во тьму.

― Ах ты, засранец, ― прорычала я, услышав мрачный смех Бьорна и плеск воды, когда он вошел в воду. Небольшие волны коснулись моей груди. ― Я начинаю думать, что тебе есть что скрывать. Или, скорее, чего-то не хватает.

― Мы оба знаем, что это не так, Рожденная в огне. ― На этот раз его усмешка была ближе. ― Кроме того, говорят, что от предвкушения удовольствие становятся острее.

― Боги, избавьте его от самомнения, которое приходит с большим… ― Я ахнула, когда его руки обхватили меня за талию, притягивая к себе, а та часть тела, о которой шла речь, прижалась к моему животу.

Его зубы вцепились в мочку моего уха.

― Ты что-то говорила…

Как будто я могла вспомнить слова, когда его язык прошелся по линии моего уха, а его член касался моего лона, когда нас сталкивало течение. Я наклонила голову и застонала, когда он лизнул мое горло и укусил чуть выше пульса, а кончики его пальцев прошлись по внутренней стороне моей руки легкими, как перышко, прикосновениями, заставившими меня увидеть искры в темноте.

Но я хотела увидеть больше.

Захватив губы Бьорна, я крепко поцеловала его, прикусила нижнюю губу, пока он не застонал, а затем отстранилась и прошептала:

― Хлин.

Магия полилась сквозь меня, и я вытолкнула ее из пальцев левой руки. Серебристый свет озарил кожу Бьорна, и я провела пальцем по твердым мышцам его плеч, прижалась щекой к его ключице, следуя за светом. Я любовалась его бицепсами, рельефными тенями мышц предплечья и широкой ладонью, когда он прижимал свою руку к моей, прежде чем переплести наши пальцы.

Я улыбнулась, погасив магию, чтобы вновь зажечь ее в другой руке. Я прикоснулась губами к его губам и провела ладонью по его щеке. Намотала прядь его черных волос на свои светящиеся пальцы, окрашивая их в серебристый свет. Он не любил уступать контроль, я знала это. Но я также видела, как быстро бьется пульс на его шее, слышала низкий стон, сорвавшийся с его губ, когда я провела пальцами по его горлу к груди, чувствовала, как его член становится все тверже и тверже там, где он терся о мои бедра.