Каюсь - Полина Раевская

Я не могла позволить ей в очередной раз закрыться и в одиночку со всем справляться. По себе знаю, как это сложно, да и мне сейчас тоже нужна была компания, хотя бы просто, чтобы кто-то был рядом.

-Крис, приезжай ко мне. Посидим, отвлечемся, да и просто давно не виделись, - мягко предложила я. На другом конце возникла небольшая заминка, но после Кристина облегченно выдохнула, словно ответ дался ей крайне тяжело;

-Я приеду. Где-то через час, хорошо?

-Отлично, буду ждать. Чем тебя угощать? –с энтузиазмом резюмировала я.

-Чем-нибудь покрепче, - со смешком отозвалась Кристина.

-Это само собой, –хмыкнула я и попрощавшись, поспешила домой.

Кристина приехала, как и обещала –через час. Пунктуальность была одной из ее отличительных черт. Но как только девушка вошла, я потеряла дар речи. Образец женственности, утонченности и грации вдруг превратился в девчонку с далекой глубинки, причем полностью лишенную даже намека на вкус; объемное зимнее пальто, размера на два больше Кристины, спортивные штаны мышиного цвета и уги, но самым нелепым в ее образе были очки.

Они меня насторожили и напугали, особенно, когда Кристина, сняв верхнюю одежду, так и осталась в них. Я, не скрывая своей озадаченности, сверлила сей аксессуар тревожным взглядом, и Кристина тяжело сглотнув, медленно сняла их, повергая меня в ужас. Дело было даже не синяке под глазом, а в этом бескровном лице. Оно было похоже на застывшую маску. Маску боли, скорби и безнадеги. Перемены были настолько разительные, что я на мгновение растерялась. Кристина у меня всегда, несмотря на свою отстраненность и сдержанность, ассоциировалась с чем-то ярким, живым. Дело не в болтливости или суетности действий, а в энергетике, исходящей от человека. Если бы меня попросили охарактеризовать ее в трех словах, то первое, что приходит на ум - солнечная, медовая, теплая. Сейчас же передо мной был живой труп, и я боялась узнать, как произошло «убийство». Кристина мало говорила о своей жизни, но и того, что я знала, было достаточно, чтобы понять – жизнь у этой молодой, прекрасной женщины похожа на бесконечную борьбу. Встретив Кристину, я никогда бы не подумала, что ей уже тридцать и она мама десятилетнего мальчика, в котором черпает силы, чтобы каждый день просыпаться и продолжать борьбу за любовь, за благополучие семьи, за свое место в этой жизни. А она именно борется! Два года за жизнь мужа, который в результате остался инвалидом второй группы, а теперь с его ожившими демонами. Хотя Крис утверждала, что Павел замечательный человек, но глядя на ее лицо, я хотела, чтобы этот «замечательный» ублюдок провалился сквозь землю.

Видимо, все, что я думала отразилось на моем лице, потому что Крис сразу же с горькой усмешкой пояснила, указав пальцем на гематому ;

-У моей свекрови отличный бросок.

-Она, что ударила тебя?!- воскликнула я, пораженная настолько, что в голове не укладывался этот кошмар. Не то, чтобы для меня было бы нормой, если бы ее ударил муж, но так бывает, увы и часто. А вот о таком, я впервые слышу.

-Нет, что ты!- улыбнулась Крис, качая головой. – Она для этого слишком интеллигентна, но также она истеричка, а потому бросаться тем , что под руку попадет для нее вполне нормально.

-Это не смешно, Тин, совсем не смешно. Этой женщине нужно лечиться! Что она себе позволяет?! –взорвалась я, не в силах слушать эти полные обреченности подколы.

-Она считает, раз мы живем в ее доме, значит, она может позволить себе абсолютно все. Моя ошибка в том, что когда я продавала нашу квартиру, все мои мысли были лишь о Паше. Только бы он выжил! Будущее казалось мне чем-то призрачным. А сейчас оно обрушилось на меня непосильным грузом и такое чувство, что еще чуть-чуть и раздавит, –прошептала Крис обессиленно и я не нашлась, что сказать. Знаете, бывают такие ситуации, когда чей-то праведный гнев и вопли вызывают только опустошение. Это был как раз тот случай. Я не знала всех нюансов, но на все сто уверенна, что будь выход, Кристина бы приложила все усилия, чтобы выкарабкаться из сложившегося положения. Она не из тех женщин, которые покорно принимают удары судьбы, она из тех, кто сам кузнец своего счастья. Поэтому я не видела смысла в том, чтобы кричать « Вам нужно что-то делать!», «Так нельзя!» и прочее. Крис бы сделала, если бы была такая возможность. Все, чем я могла помочь, так это внимательно выслушать и поддержать. Этой сильной девушке нужно было побыть хотя бы в этот вечер слабой; поплакать, посетовать, поистерить. Иногда это нужно, особенно, если все ложиться на хрупкие женские плечи.

Я отвела Кристину на кухню, мы молча выпили. Коньяк был до дрожи обжигающим, терпким и невыносимо горьким, но так даже лучше. Хотелось чего-то настолько горького, чтобы заглушить горечь на сердце. Ведь говорят, что клин клином вышибают. Некоторое время мы сидели молча, погруженные в свои мысли. Собственные проблемы казались мне смехотворными. Стало стыдно, что я распустила сопли и жалела себя, будучи здоровой, живущей в достатке, в то время, как люди не опуская рук, преодолевают такие трудности, как Крис. В жизни все относительно благодаря сравнительному анализу.

-А что Паша? Вы с ним тоже разругались? – спросила я спустя несколько минут, наполняя в очередной раз рюмки.

-Он еще не знает. У него сегодня переосвидетельствование инвалидности, он ушел с утра пораньше. Видимо, еще нет дома. И слава Богу! Не хочу, чтобы он переживал и расстраивался. У него и так сейчас полно забот с реабилитационным центром. Эти сволочи вцепились мертвой хваткой и душат со всех сторон. Для Пашки этот дом инвалидов стал спасением. Я не представляю, что будет, когда его снесут. А это случится. Нам не по силам тягаться с этими денежными мешками. Кто мы вообще для них? Так – жужжащие комарики. Если только посмеем выпить каплю их крови, сразу сдохнем.

Крис замолчала, одним махом опрокинула в себя коньяк и зажав рот ладонью, зажмурилась. А потом из ее глаз покатились слезы. Она всхлипнула, а у меня внутри все оборвалось, глаза наполнились слезами, и когда она громко зарыдала, я тоже заплакала. Видеть эту безысходность было невыносимо, а особенно невыносимо понимать, что я не могу ничем помочь. Разве что только обнять и качать как маленькую, шепча утешительные слова, пока слезы не иссякнут. Так я и сделала. Обняла дрожащие плечи, и крепко сжимая, давала выплакаться. Кристина постепенно успокоилась, вытерла слезы, и тяжело вздохнув, вымученно улыбнулась.

-Прости, Янусь! Я … просто… так устала. Ни настоящих друзей, ни родных, которым можно было бы открыть душу… только работа, дом и больница. Все эти три года я живу, как в страшном сне.-шептала она, смотря куда-то вдаль задумчивым взглядом, разрывая мне душу. Я никогда не думала, что могу так сопереживать. Но это было не просто нытье и сетование на жизнь-жестянку, это был вопль, именно вопль человеческой души, сказанный шепотом, и этот шепот проникал до самых глубин, пробирал до озноба. Я взяла Крис за руку и крепко сжала, не зная, что еще могу сделать.

Кристина вновь улыбнулась сквозь слезы, как бы успокаивая меня и извиняясь за все это, а мне хотелось, чтобы она не чувствовала стыда и неловкости, чтобы выплакалась от души.

-Тебе не нужно извиняться, Тин! Абсолютно не за что. Тебе нечего стыдиться или стеснятся. Уж точно не тебе! Я бы хотела помочь хоть чем-то, самой малостью, хотя бы просто побыть рядом, если нужно. Нам всем иногда необходимо выговориться, выплакаться. Особенно женщинам. Мы ведь девочки не можем без слез. –я подбадривающе улыбнулась, Крис кивнула, усмехнувшись;

-Я уже забыла, Ян, как это –быть женщиной.

-А с виду и не подумаешь. Как порой обманчива внешность. - вздохнула я, закурив.

-Ну, мы-страховщики умеем, как никто иной, пустить пыль в глаза. Такая уж работа. А вообще, - со смешком произнесла она, наполняя рюмку, - вся жизнь превратилась в один сплошной спектакль; на работе разыгрываю благополучие и уверенность, дома радужность и доброжелательность. Знать бы только ради чего.

Крис сделала маленький глоток и прикрыв глаза, откинулась на стуле. Меня же последняя ее фраза озадачила и обеспокоила, поэтому я осторожно поинтересовалась, стараясь не быть навязчивой и не совать нос, куда не следует;

-А ради чего раньше держалась?

Кристина медленно открыла глаза и неловко пояснила, окончательно шокируя меня;

-У нас с Пашей есть проблемы, которые не разрешить уже никогда, а это отравляет наши отношения, как не старайся делать вид, что все в порядке и ничего страшного не произошло.

Я понимала, что речь идет об интимной стороне жизни, но в тоже время сомневалась, что правильно расценила слова Кристины. Только вот уточнять подобные вещи не посмела. Знаете, в эту минуту я ощутила насколько я еще маленькая, насколько не знаю жизни и это повергало в ужас. Я представляла, как наверное, нелепо выгляжу перед Олегом, жалуясь на свои незначительные беды. Наверняка, он в своей жизни повидал многое. Мне было не по себе. Как будто я вырвалась из своего маленького мирка, который казался мне одним –единственным на всем белом свете и вдруг обнаружила, что он всего лишь крупица в огромном пространстве, полном неизведанного. Почему-то сейчас пришло понимание, отчего людей чужие беды чаще всего радуют. Наверное, потому что свои на фоне чужих кажутся незначительными. Вот только я не радовалась, я поражалась, насколько бываю ограниченная, зацикленная на себе.