Американские боги - Нил Гейман

– А вот это действительно святое место.

Тень удивился, поскольку был уверен, что Среда спит.

– Когда-то здесь были священные земли индейцев, насколько я знаю.

– Это святое место, – повторил Среда. – Вот она, сущность Америки: всегда надо дать людям предлог, чтобы те приходили и поклонялись. Сегодня никто уже не может просто приехать посмотреть на гору. Отсюда – гигантские лица президентов, творения мистера Гутцона Борглама. Как только портреты были высечены, иными словами, разрешение получено, люди спокойно могут во множестве приезжать посмотреть наяву на то, что уже видели на тысячах открыток.

– Я знал одного парня. Много лет назад он был тренером по тяжелой атлетике. Он как-то рассказывал, дескать, в резервациях Дакоты молодые мужчины племени забираются на гору, потом, создав живую цепь, пускаются по склону, и все ради того, чтобы крайний мог помочиться на нос президенту.

– Прекрасно, просто прекрасно! – загоготал Среда. – И есть какой-нибудь конкретный президент, кто служил бы особой мишенью их праведного гнева?

Тень пожал плечами:

– Он не говорил.

Миля за милей исчезали под колесами «виннебаго». Тени стало казаться, будто он стоит на месте, а американский пейзаж проносится мимо них с равномерной скоростью шестьдесят семь миль в час. Зимний туман стирал края и углы.

Был полдень второго дня пути, и они почти уже прибыли на место.

Тень, размышлявший всю дорогу, сказал вдруг:

– На прошлой неделе в Приозерье пропала девочка. Пока мы были в Сан-Франциско.

– Да? – Среду эта новость явно не заинтересовала.

– Девчушка по имени Элисон Макговерн. Она не первая, кто исчез в городке. Были и другие. Все исчезали зимой.

Среда нахмурил лоб.

– Трагично, правда? Личики на пакетах с молоком – впрочем, я не помню, когда в последний раз видел детское лицо на пакете молока, – и на стенах кабинок на стоянках вдоль бесплатных шоссе. «Вы меня видели?» – спрашивают они. И в лучшие времена – вопрос экзистенциальный. «Вы меня видели?» Сверни на следующей развязке.

Тени показалось, он услышал шум вертолета над головой, но из-за низко висящих туч ничего не было видно.

– Почему ты выбрал Приозерье? – спросил Тень.

– Я тебе говорил. Приятное тихое местечко, чтобы тебя спрятать. Там ты далеко от всех дорог, ниже радаров.

– Но почему?!

– Потому что кончается на "у", – отрезал Среда. – Теперь:сворачивай налево.

Среда свернул налево.

– Что-то тут не так, – пробормотал Среда. – Черт. Иисус, мать его, Христос на велосипеде. Притормози, но не останавливайся.

– Может, объяснишь?

– Проблемы. Знаешь какой-нибудь другой, объездной, маршрут?

– По правде сказать, нет. Я в Южной Дакоте впервые. К тому же я не знаю, куда мы едем.

Вдали на холме мигнул, размытый туманом, красный огонек.

– Дорога перекрыта, – сказал Среда, в поисках чего-то запуская глубоко руку сначала в один карман, затем в другой.

– Могу остановиться и развернуться.

– Мы не можем развернуться. Позади нас тоже они, – сказал Среда. – Сбрось скорость до десяти – пятнадцати миль в час.

Тень глянул в зеркальце заднего вида. Позади них примерно в миле маячил свет фар.

– Ты в этом уверен? – спросил он.

– Так же, как в том, что яйцо есть яйцо, – фыркнул Среда. – Как сказал фермер, разводящий индеек, когда у него вывелась первая черепаха. Ага, удача!

Из недр кармана он извлек кусочек белого мела.

Он принялся царапать мелом по приборной доске автофургончика, выводя закорючки и черточки, словно решал алгебраическую головоломку – или, может быть, подумал Тень, такие значки может чертить один бомж другому, этакий шифр бродяг – «злая собака там, опасный город, милая женщина, мягкий обезьянник в участке, там можно переночевать…»

– Вот так, – сказал Среда наконец. – Теперь прибавь скорость до тридцати. И ни в коем случае потом не тормози.

Машина за ними, включив мигалку и взвыв сиреной, стала набирать скорость.

– Не сбавляй скорость, – повторил Среда. – Они просто хотят, чтобы мы замедлили ход еще до того места, где они перекрыли дорогу.

«Царап, – сказал мел. – Царап. Царап».

Они поднялись на гребень холма. До заграждения осталось с четверть мили. Двенадцать машин, выстроившихся на дороге, а на обочине – пара полицейских машин и несколько больших черных спортивных фургонов с легковыми шасси.

– Ну вот. – Среда убрал мел. Приборная доска и бардачок были плотно исписаны похожими на руны каракулями.

Машина с сиреной едва не ударила их в задний бампер, потом сбросила скорость, и усиленный мегафонами голос закричал:

– На обочину!

Тень поглядел на Среду.

– Поверни направо. Просто съезжай с дороги.

– Я не могу свести эту колымагу с дороги в поле. Мы перевернемся.

– Все будет в порядке. Сворачивай вправо. Давай!

Правой рукой Тень вывернул руль, и «виннебаго» послушно подпрыгнул и дернулся, съезжая с шоссе. На мгновение Тени показалось, что он был все же прав: автофургончик сейчас перевернется, но мир перед ветровым стеклом вдруг растворился и замерцал, будто отражение в прозрачной луже, когда поверхность воды топорщит ветер.

Тучи, туман, снег и день исчезли.

Теперь над головой у них мерцали звезды, зависшие копьями света, вонзающиеся в ночное небо.

– Припаркуйся тут, – приказал Среда. – Остаток пути пройдем пешком.

Тень выключил мотор, потом, открыв заднюю дверцу «виннебаго», достал пальто, сапоги и варежки. Выбравшись из машины, он сказал:

– Ладно, пошли.

Среда поглядел на него с легким весельем и с чем-то еще – с раздражением, быть может. Или с гордостью.

– Почему ты не возражаешь? – спросил он. – Почему не восклицаешь, мол, все это невозможно? Почему, мать твою, ты делаешь, как я тебе говорю, и воспринимаешь все так спокойно?

– Потому что ты платишь мне не за то, чтобы я задавал вопросы, – отозвался Тень. А потом, осознав вдруг, что говорит чистую правду, добавил: – И вообще после Лоры меня ничто уже не удивляет.

– С тех пор, как она восстала из мертвых?

– С тех пор, как я узнал, что она трахается с Робби. Вот это было больно. А все остальное меня уже просто не задевает. Куда мы теперь направляемся?

Среда указал вперед, и они пошли. Под ногами у них были какие-то гладкие камни, а может, застывшая лава, временами напоминавшая стекло. Воздух был прохладным, но не по-зимнему холодным. Бочком они спустились с холма, с вершины которого бежала вниз неровная тропинка. Тень недоуменно уставился на равнину у его подножия.

– Что это такое, черт побери? – спросил он, но Среда только приложил палец к губам и резко качнул головой из стороны в сторону. Молчание.