Договор - Александр Лонс

Я вылезла из машины, немного размялась, не упуская из виду машину клиента, заглянула в соседние магазинчики, даже купила там какую-то мелочь. Когда мне это надоело, я подошла к своему беленькому "Вольво", открыла дверцу, села за руль и стала ждать. Петерсон обязательно должен был проехать мимо — улица с односторонним движением. Через несколько минут я увидела его залезающим в серебристый "Форд". Машина вырулила с обочины, встроилась в левый ряд и проскочила мимо меня. Я включила двигатель и потащилась следом за ним.

Он не торопился, скрупулезно соблюдая все правила движения. Я следовала чуть ли не вплотную. Лишь изредка между нами вклинивался один или два автомобиля, и на светофорах я ни разу его не упустила, хотя пару раз мне пришлось проехать на желтый свет. Мы миновали запруженную движением центральную часть города, Садовое Кольцо и свернули на Ленинский проспект.

"Форд" быстро набирал скорость, проносясь мимо домов сталинской застройки. Я полагала, что он остановится у одного из этих зданий, однако ошиблась, что, впрочем, случается со мной не так уж и редко. Петерсон миновал эти кварталы и вскоре добрался до пересечения с оживленной городской магистралью — Ломоносовским проспектом. Я только недавно узнала, что этот перекресток называется — "Площадь 60-летия СССР". "Форд", находившийся в левом предпоследнем ряду, остановился на красный свет. Я была в том же ряду немного позади — между нами успели вклиниться еще две машины.

Я с нетерпением ждала, когда зажжется зеленый, наконец, долгожданный свет загорелся, и машины в других рядах пришли в движение. Но только не в нашем. "Форд" не трогался с места, а за ним стояли мы все. Водители начали раздраженно сигналить, однако серебристый "Форд" высокомерно презирал всю эту свистопляску. Он просто стоял и ждал, ждал до тех пор, пока не загорелся желтый, и потом рванул на перекресток, дико взвизгнули шины, автомобиль резко повернул влево, в сторону Черемушкинского рынка, и исчез даже прежде, чем я успела выругаться.

Другие водители, разумеется, не могли уяснить причину столь вопиющего нарушения правил. Но не я. Я поняла его цель — оставить меня с носом. Но почему? Как этот тип в серебристом "Форде" вообще узнал о моем существовании, а тем более о том, что я сижу у него на хвосте? Может быть, я допустила какую-нибудь непростительную ошибку? Например, слишком громко хлопала ушами, сидя в своем "Вольво"? А может быть, даже самые в этическом смысле безупречные адвокаты обладают каким-то особым запахом, который выделяет их среди прочего населения?

Ладно, чего уж тут горевать понапрасну. Это так же бессмысленно, как и пробовать нагнать ту машину. Меня перехитрили, и ничего уже не поделаешь.

На следующий день я поступила умнее — использовала свой мотоцикл. Надела черный комбинезон, непроницаемый вороненый шлем, и ни одна собака не смогла бы меня опознать. Хотя — нет, собака как раз бы и смогла.

Люблю мотоцикл. В самом процессе езды я обычно думаю не о том, что происходит со мной, а о том, что творится на дороге. Однако всегда можно найти несколько секунд, чтобы позаботиться о себе, любимой. Спортивная манера езды подразумевает сильное напряжение — повороты, тормоза и все такое… Однако на прямых участках пути я стараюсь расслабляться — экономить силы, и мышцам, опять же, лучше. На светофоре всегда есть время размять руки и потянуться, да и в движении можно просто встать на подножках — расправить конечности и заодно обозреть окрестности. В принципе, махать руками можно не только на светофоре — "крутить фонарики" реально и на прямой, если, конечно, можно без всякой опасности оторвать скрюченные пальцы от руля.

Несколько дней слежки ничего интересного мне не принесли, и я уже хотела завязывать с этим скучным и трудоемким занятием, поскольку времени уходила уйма. Но что-то меня дернуло — решила попытать счастья еще один день.

В то утро Петерсон вел себя как обычно, а под вечер поехал в клуб "Аттракцион".

О том, как я посетила клуб "Аттракцион", как я туда проникла и что там обнаружила — совершенно отдельный разговор и к делу прямого отношения не имеет. Я всегда считала себя достаточно циничной, чтобы не особенно удивляться каким-либо проявлениям тайных человеческих эмоций, страстей и желаний. Работая в прокуратуре на следствии, я насмотрелась всякого. Посвящение в адепты Силы и моя адвокатская деятельность способствовали дальнейшему одеревенению моих чувств. А когда я получила возможность проникать в чужие мысли, то вначале чуть было не рехнулась. Почти все мужики кругом казались мне или сексуальными маньяками, или похотливыми самцами. Завидев меня, они только и думали, как бы это… ну, вы понимаете что… Но клуб "Аттракцион" превзошел все, что я знала, о чем читала, что смотрела по видику и что видела в своих кошмарных снах. Стивен Кинг — отдыхает. Одно ясно — если кому-нибудь потребуется постоянный источник человеческих костей, или еще каких останков — проблем с этим не будет.

Мой однокашник Кретов не соврал. Охрана в том клубе — и правда на высшем уровне. С таким количеством вооруженных профессионалов вполне можно начать и успешно закончить небольшую революцию или маленькую войну.

Уходя из этого "Аттракциона", я чувствовала себя морально опустошенной и невероятно уставшей. Но на руке охранника я все-таки успела заметить знакомый знак — такой же, как у Тинки на заднице, у того трупа в лифте и охранника в бильярдной.

24

Не давала покоя татуировка: рисунок, виденный мною уже у трех мужиков и одной бабы, причем все эти четверо каким-то непонятным образом были связаны с делом Петерсона.

Времена, когда последним писком моды считалась незамысловатая угрожающая наколка "Не забуду мать родную!", давно канули в Лету. Но это совсем не означает, что вместе с вызывающим лозунгом умерла и сама нательная графика. Если в Петербурге, например, до недавнего времени благополучно процветали только четыре официальных тату-салона, то в Москве я нашла аж двенадцать штук. Работают там лицензированные профессионалы, а доморощенных специалистов по столице разбросано столько, что их никто даже и не считал.

Альберт — художник-татуировщик, колдующий над бренным человеческим телом в салоне "Tribal-Tattoo" что на Дмитровке, после недолгих уговоров и некоторой порции "зелени" согласился рассказать мне о модном нынче искусстве.

— Альберт, я пишу статью про ваше искусство вообще и в России в частности. — Я по-прежнему использовала старый прием с поддельной журналистской корочкой. — Вас мне рекомендовали как наиболее продвинутого мастера.