Его сиятельство Каспар Фрай - Алекс Орлов

– Вы думаете, мне об этом неизвестно?

– Я сам говорил вам…

– Вот именно, и я принял это к сведению. По весне нас ждет военная кампания в тардийском крае, без нее мне на берегу не удержаться, но и вашим хуторянам я просто так не дамся…

– Охотно верю, ваше превосходительство, - произнес Ниппон, еще не до конца понимая, верит ли он в генерала Фрая на самом деле.

После обильного завтрака Каспар вместе с де Шермоном отправились к казармам, где прямо на подворье содержались восемь сотен пленных егерей и среди них лейтенант Олаф. Вердийцы спали на камнях, однако, несмотря на прохладные ночи, совсем от этого не страдали - к здешнему климату они были привычны.

Заслышав стук копыт и грохот железных ободьев, пленные стали подниматься, полагая, что теперь им станет известно об уготовленной победителями участи. С первого дня неволи егеря гадали, какую казнь назначит им королевский наместник.

Карета конвендора со сбитым гербом остановилась напротив ворот, гвардейцы из охраны, увидев, кто в ней прибыл, отсалютовали длинными пиками - такие для усмирения пленных подходили лучше всего.

Генерал Фрай вышел из кареты в сопровождении графа де Шермона и приказал открыть ворота.

– Да нужно ли, ваше превосходительство, а ну как забунтуют рыбоеды? - предостерег его гвардейский сержант. За эту кампанию генерал стал солдатским героем, и за его безопасность очень беспокоились.

– Ничего, не забунтуют, я им хорошую весть несу! - громко объявил Каспар, чтобы те, кто понимал ярити, его услышали.

Его действительно услышали, толпа пленных качнулась и двинулась к воротам.

– Ну-ка, назад подай, сволочь! - закричал из-за ворот сержант, показывая взведенный арбалет. Толпа загудела, но движение прекратилось.

Каспар придержал де Шермона и, выйдя на несколько шагов вперед, увидел Олафа, который буравил генерала лютым взглядом.

– Вердийцы, храбрые солдаты, егеря! - начала Каспар свою речь. - Вы хорошо сражались, вы хотели избежать позора и спасти свой город, но, как это иногда случается, военная удача была не на вашей стороне. Теперь вы в плену, и вашу участь решают победители - то есть мы, слуги короля Филиппа.

Толпа начал роптать, но Каспар поднял руку и воцарилась тишина.

– Передо мной стоит выбор: отпустить вас за ворота - тогда вы снова придете, чтобы воевать с нами, - или приказать казнить, чтобы не было от вас никакой опасности…

Каспар сделал паузу, вердийцы замерли, ожидая объявления приговора.

– Я решил не делать ни того, ни другого.

– Как это? - крикнули из толпы.

– Всех вас отвезут на остров Каре, где вы до зимы должны построить для себя жилье, а с холодами станете колоть камень для строительства дороги…

– Какой еще дороги?

– Что ты выдумал, рембуржец? - послышались возгласы недовольных.

– Я хочу, чтобы была восстановлена старая пихтская дорога от острова Каре к берегу.

– Мы не станем ничего для тебя делать, лучше умрем! - крикнул Олаф, протискиваясь в первые ряды.

– Вы будете ее строить, но строить не для меня, а для города Тыкерья, для верди, для всего края. Вы ведь уверены, что сбросите меня отсюда?

Каспар, улыбаясь, умолк.

– Сбросим, еще как сбросим!

– Побежишь в свой Харнлон! - стали кричать из толпы.

– Хорошо, раз так, строить вам придется для самих себя - будет дорога, будет и камень. А будет камень, можно еще несколько городов построить, разве не так?

Вердийцы не знали, что возразить, по всему выходило, что королевский генерал прав.

– Вижу, вы люди понятливые, поэтому сразу хочу обговорить условия. Главным назначается Олаф! Я знаю, что он всего лишь лейтенант, а здесь имеются даже капитаны, но хочу заметить, что каменоломни - это не полк, поэтому и командиры здесь нужны другие. Всем работающим будет назначено денежное содержание и сытное пропитание. Раз в неделю к семейным будут приезжать жены, к неженатым - прочие родные и близкие. Если кто попытается бежать с острова, будем карать смертью, думаю, вы отнесетесь к этой строгости с пониманием. Таким образом, если вы согласны, мне не придется отдавать тяжкий для меня приказ об убийстве, а вы останетесь живы и, надеюсь, здоровы. Сегодня после обеда заберем сотню человек - которые будут первыми, пусть решит Олаф.

Сказав это, Каспар развернулся и пошел к карете, озадаченный де Шермон последовал за ним.

Когда сели, Фрай скомандовал:

– В замок!

Свистнул кнут, карета дернула, де Шермон покачал головой и улыбнулся.

– Я не перестаю вам удивляться, генерал, вы принимаете такие решения, которые мне никогда бы в голову не пришли. Зачем вам дорога на остров? Ее ведь лет семь строить придется.

– Пять лет, я посчитал. Это будет достойное занятие для пленных, не рубить же им головы, в самом деле.

– Их можно было отправить в Харнлон, в тамошних узилищах хватит места на нескольких тысяч сидельцев.

– Зачем нам сбрасывать эти трудности на Мараншона, если им и здесь работа найдется? А дорога эта нужна - здесь на берегу много построить требуется, местные правители десятилетиями ничем, кроме песен и легенд, не занимались, вся торговля только на рыбе и морском звере держится, а возможности-то куда больше. Вода морская под боком, а соль никто не парит - не по-хозяйски это.

– Так здесь вроде лето не слишком жаркое… - предположил де Шермон. - Как же парить-то, да и дров в округе не сыщешь?

– Есть способ, когда воду мехами перегонять можно, с одной стороны соль будет, с другой чистая вода - ее тоже продавать можно. Здесь даже чай такой заваривают, что и лошадь с него заперхает. А от чистой воды совсем другой вкус будет.

Каспар посмотрел в окошко на проносящиеся мимо дома и редких прохожих.

– Дайте срок, граф, мы здесь так все изменим, что вердийцы и не подумают больше бунтовать.

85

Дверь кузницы широко распахнулась, первым в проеме показалась квадратная фигура Фундинула. Он критически оглядел закопченные потолки, инструменты на стенах, наковальню и горн. Затем вошел, а за ним последовали Углук и хозяин кузни - высокий, почти с орка ростом широкоплечий вердиец. Он плохо знал ярити, объясняться с ним приходилось при помощи знаков.

– Нет, ну разве это кузня? Это безобразие какое-то… - выговаривал гном, покачивая головой. Он обернулся и, всплеснув руками, воскликнул: - А где «корова»-то, вы где ее оставили, лодыри?

Орк и вердиец переглянулись и поспешили во двор. Фундинул шире открыл дверь и посторонился, когда два гиганта вкатывали орудие в кузню.

– Значит, так, - сказал гном, когда «корову» установили, а колеса подперли камнями. - Платить тебе будут по крейцеру в день, понял?

Кузнец кивнул, испуганно поглядывая то на орка, то на строгого гнома. Они были в новых, перешитых по-особому гвардейских мундирах и выглядели очень внушительно.