Персона грата: Фантастические повести и рассказы - Фредерик Браун

Кейт понял, что это голос Допелле, великого Допелле, в которого Бетти Хедли — его Бетти Хедли — влюблена по уши. Великолепного Допелле, который держал в руках всю Вселенную… если не считать арктуриан.

«Ах, чтоб тебя», — подумал Кейт.

— Хорошо, — согласился Мекки. — Доставьте его сюда, на флагманский корабль.

Кто-то постучал в люк. Кейт быстро расстегнул ремни и встал.

— Минуточку, — сказал он, — . я только надену скафандр.

Он поднял соседнее кресло и нашел под ним скафандр. Несмотря на его толщину, единственную трудность при надевании создавало ограниченное пространство корабля. Застегивался он на молнии — совершенно обычные молнии, отличавшиеся от одежных только тем, что прилипали к рукам из-за какой-то уплотняющей пропитки.

Шлем щелкнул, входя в пазы воротника, а на груди Кейт нашел небольшую коробочку, похожую на аэратор[13]. Он щелкнул переключателем и закрыл забрало шлема.

Потом он открыл клапан, выпуская воздух, а когда шипение стихло, распахнул люк.

Внутрь вошел человек в скафандре, еще более толстом и неуклюжем, чем тот, который только что надел Кейт. Не говоря ни слова, он сел в кресло пилота и занялся приборами. Через несколько секунд он указал пальцем на люк. Кейт кивнул и вновь открыл его.

Они находились у самого борта большого корабля. С такого близкого расстояния Кейт не мог определить его размеры.

Перед ними открылся люк воздушного шлюза величиной с комнату средних размеров. Кейт вошел в него, и дверь закрылась за его спиной. Кораблю такого размера необходим был настоящий воздушный шлюз, из которого можно выпускать воздух, когда кто-нибудь входил или выходил в пространство, а на маленьком кораблике, которым он сюда прибыл, практичнее было просто выпускать воздух из кабины.

Когда наружный люк закрылся, послышалось шипение, а едва оно стихло, открылась дверь, ведущая во внутренние помещения.

Сразу за ней стоял высокий, очень красивый молодой человек с черными вьющимися волосами и сияющими черными глазами. Он улыбался Кейту. Несомненно, это и был Допелле.

Он нисколько не походил на Эррола Флинна, однако был при этом красивее и мужественнее его. Кейт знал, что должен бы его ненавидеть, но почему-то не испытывал ничего такого. Удивительно, он сразу полюбил его.

Допелле быстро подошел к нему и помог снять шлем.

— Меня зовут Допелле, — представился он. — А вы тот Уинтон или Уинстон, о котором рассказывал Мекки. Давайте снимем с вас этот скафандр.

Голос его звучал ровно, но в нем чувствовалось беспокойство.

— Ситуация, честно сказать, неважная. Надеюсь, вы правы, и мы на самом деле найдем что-нибудь, что сможем использовать. Иначе…

Освобождаясь от скафандра, Кейт осматривался по сторонам. Корабль был огромен. Помещение, в которое Кейту предстояло войти, вероятно служило центром управления и тянулось метров на тридцать при ширине в девять или десять. В нем находилось множество людей, занятых чем-то в другом его конце — в части, похожей на превосходно оборудованную исследовательскую лабораторию.

Кейт снова посмотрел на Допелле, но тут же перевел взгляд выше. Прямо над ним висел Мекки — шар размером с футбольный мяч, скрывающий искусственный разум.

В голове его вновь прозвучал голос Мекки:

— Может, ты и прав, Кейт Уинтон. Я вижу предмет, который в твоем мире называется конденсатором Бартона. Это каким-то образом связано с ракетой, запущенной на Луну. Чем бы оно ни было, у нас такого нет. Ты знаешь принцип его действия, схему соединений? Не отвечай вслух, просто думай. Так будет быстрее, а время сейчас дорого… Попытайся вспомнить… Ты видел рисунок и формулы. Ты не помнишь их, но они хранятся в твоем подсознании. Думаю, что смогу их извлечь, используя гипноз. Ты согласен?

— Да, конечно, — сказал Кейт. — А какова общая ситуация?

— Ситуация серьезная, — ответил Допелле вместо Мекки. — Арктуриане вот-вот атакуют. Мы не знаем когда точно, но ясно, что в ближайшие несколько часов. И у них есть кое-что новое. Мы пока не знаем, как с этим справиться — узнали несколько деталей от пленного, которого удалось захватить, но и он не знал всего. Речь идет об отдельном корабле, а не обо всем флоте, но в него вложены усилия последних нескольких лет. В какой-то степени это хорошее известие: если мы его уничтожим, то сможем разбить их флот и быстро закончить войну. Однако…

— Что? — спросил Кейт. — Может, этот корабль настолько велик, что вы не можете его уничтожить?

Допелле нетерпеливо отмахнулся.

— Размеры не имеют значения… хотя это и вправду чудовище — три километра длиной; в десять раз больше того, что мы когда-либо строили. Но главное не это — весь корабль покрыт новым материалом, неуязвимым для того оружия, что мы имеем. Можно целый день забрасывать его атомными бомбами и даже не поцарапать брони.

Кейт кивнул.

— У нас это тоже есть, — сказал он. — В наших фантастических журналах. Я был редактором одного из них.

Допелле заинтересовался.

— Я читал их, — заметил он, — когда был моложе. Просто помешался на них. Конечно, сейчас…

Что-то в выражении его лица всколыхнуло память Кейта.

Где-то он уже видел лицо, похожее на лицо Допелле… и совсем недавно. Нет, не лицо, фотографию. Фотографию более молодого, но куда менее красивого парня…

— Джо Доппельберг! — выдавил он, и челюсть у него отвисла.

— Что? — Допелле удивленно посмотрел на Кейта. — Что вы хотите этим сказать?

Кейт быстро закрыл рот. Несколько секунд он смотрел на Допелле, потом сказал:

— Теперь я вас узнал — по крайней мере получил подсказку, и все начинает складываться в логичное целое. Вы Джо Доппельберг… точнее дублер Доппельберга.

— А кто такой Джо Доппельберг?

— Это фанат научной фантастики из… из того мира, откуда я прибыл. Выглядите вы таким же, как он, точнее, таким, каким он хотел бы стать! Разумеется, вы старше и в тысячу раз симпатичнее, более романтичны и умны… Вы именно такой, каким он хотел бы быть. Вы… он писал мне длинные письма, полные ехидных шуточек, называл меня Ракетчиком, и не любил наших обложек, потому что чудовища были недостаточно чудовищны, а…

Кейт умолк и челюсть его снова отвисла.

Допелле нахмурился.

— Мекки, — произнес он, — да он просто спятил. Ты ничего от него не добьешься. Он совершенно свихнулся.

— Нет, — ответил механический голос, — он не безумен. Конечно, он ошибается, но не сошел с ума. Я слежу за ходом его мыслей и знаю, почему он думает то, о чем говорит. Признаться, это не лишено смысла, хотя он и ошибается. Я могу объяснить ему, что случилось; теперь мне известно почти все, кроме схемы и уравнения, которые нам нужны. Мы должны заняться ими, прежде чем перейдем к объяснениям, иначе никто из нас не уцелеет.