Через пустыню - Карл Май

— Молчи! Твою историю мы уже тысячу раз слышали! — И, обращаясь к Халефу, он продолжал: — Я — онбаши Улар-Али. Мы слышали, что эмир Кара бен Немей храбрый человек, и это нам нравится. Мы также слышали, что он назначен нашим агой, и это нам нравится еще больше. Мы будем его защищать, будем служить ему, и он останется нами доволен!

— В таком случае я спрашиваю еще раз: что вам приказал паша?

— Он приказал нам позаботиться о том, чтобы эмира повсюду принимали как друга, как брата паши.

— Значит, мы будем везде безвозмездно получать кров и пропитание?

— Все, что нужно вам, а также нам.

— Вы знаете и про диш-парасси?

— Да, эмир нам говорил об этом.

— Его полагается выплачивать наличными?

— Да.

— Какую сумму это составит?

— Любую, какую пожелает эмир.

— Аллах да благословит пашу! Его разум светел, каксолнце, а его мудрость освещает мир. Вам будет хорошо у нас. Вы готовы отправиться в путь?

— Конечно, хоть сейчас.

— Еда у вас с собой?

— На целый день.

— Но палаток нет!

— Нам они не нужны, потому что каждый вечер мы будем получать хорошую квартиру.

— Вы знаете, что мы поедем через страну езидов?

— Мы об этом знаем.

— Вы боитесь поклонников дьявола?

— Боимся? Ага Халеф Омар, слышал ли ты когда-нибудь, чтобы арнаут боялся? Хотя бы и самого мард эш-шайтана, человека-дьявола? Скажи эмиру, что мы готовы его встретить.

Через некоторое время я приказал привести своего коня. Десять человек охраны стояли передо мной навытяжку, каждый возле морды своей лошади. Я только кивнул им, сел в седло и дал знак следовать за собой. Маленький отряд пришел в движение.

Мы проскакали по наплавному мосту и оказались на левом берегу Тигра, вне пределов города Мосула. Только тогда я подозвал к себе онбаши и спросил его:

— Кому ты теперь служишь — мне или паше?

— Тебе, о эмир.

— Я доволен тобой. Пошли мне сюда писаря.

Онбаши ускакал, а вместо него подъехал маленький толстяк.

— Твое имя Ифра? Я слышал, что ты храбрый воин.

— Очень храбрый! — уверил он меня своим трубным голосом.

— Ты умеешь писать?

— Очень хорошо и очень красиво, о эмир!

— Где ты служил и воевал?

— Во всех странах земли.

— Ого! Назови-ка мне эти страны.

— Зачем, эмир? Это больше тысячи названий!

— Тогда ты должен быть знаменитым писарем.

— Я весьма известен! Ты ничего обо мне не слышал?

— Нет.

— Значит, ты в своей жизни не выезжал за пределы родной страны, иначе ты бы услышал обо мне. Я должен, например, рассказать тебе как-нибудь, как я потерял нос. Это было именно тогда, когда мы под Севастополем воевали против московитов; там я ввязался в ожесточенную рукопашную схватку и как раз поднял руку…

Его прервали. Мой вороной не выносил ослиного запаха. Он сердито фыркал, топорщил гриву и кусал писарского серого. Осел сначала взбрыкивал, пытаясь избежать укуса, а потом резко свернул в сторону и побежал прочь. Он продирался через кусты, перепрыгивал через камни, маяча далеко впереди нас. Маленький писарь едва держался на спине осла. Вскоре оба исчезли из наших глаз.

— Всегда с ним такое случается! — донеслись до меня обращенные к Халефу слова онбаши.

— Мы должны ехать за ним, — ответил тот, — иначе мы его потеряем.

— Его? — арнаут рассмеялся. — Его-то не жалко. Но не заботься об этом писаришке. С ним такое случалось уже тысячу раз, и никогда он не терялся.

— Почему он ездит на такой бестии?

— Он вынужден.

— Вынужден? Почему?

— Юзбаши (капитан) этого хочет. Он любит смеяться и над Ифрой, и над ослом.

Когда мы были между Куфьюнджиком и монастырем святого Георгия, то снова увидели писаря. Он позволил себе приблизиться и еще издалека закричал:

— Господин, может быть, ты поверил, что осел убежит вместе со мной?

— Я был убежден в этом.

— Ты ошибаешься, эмир! Я только выехал вперед, чтобы разведать дорогу, по которой нам предстоит ехать. Какой путь мы выберем: обычный или вдоль Хосара?

— Мы останемся на этой дороге.

— Тогда разреши мне досказать свою историю позже. Теперь же я буду служить вам проводником.

Он уехал вперед. Хосар — это ручей или речушка, которая стекает с северных отрогов Джебель-Маклуб и на своем пути к Мосулу орошает угодья многочисленных деревень. Мы проскакали по мосту через поток, и теперь ручей оставался все время слева от нас. Развалины Харсабад и одноименная деревня расположены примерно в семи часах пути на север от Мосула. Местность представляет собой болотистую равнину, с которой поднимаются ядовитые малярийные испарения. Мы спешили поскорее оставить ее за собой, но до цели был еще добрый час пути, когда навстречу нам показался отряд арнаутов — человек в пятьдесят. Во главе его скакали офицеры, а в середине я приметил араба в белом одеянии. Когда наши отряды сблизились, я узнал в нем шейха Мохаммеда Эмина.

Увы! Он попал в руки этих людей — он, враг паши, который уже пленил его сына и заключил в крепость Амадию. Теперь мне прежде всего предстояло выяснить, защищался ли он при пленении, однако я не мог обнаружить ни одного раненого. Может, его захватили врасплох, во сне? Я должен приложить все усилия, чтобы освободить шейха от этого опасного общества. Поэтому я остановился посреди дороги, поджидая, когда встречный отряд приблизится.

Мой конвой спешился и залег по сторонам дороги. Халеф и я остались в седле. Командир отряда отделился от остальных и поспешил нам навстречу резвой рысью. Прямо передо мной он осадил свою лошадь и спросил, не замечая лежащих на земле:

— Селям! Кто ты?

— Алейкум! Я — эмир с запада.

— Из какого племени?

— Народ немей.

— Куда ты едешь?

— На восток.

— Человек, ты отвечаешь слишком кратко! Знаешь ли ты, кто я?

— Я вижу.

— Тогда отвечай понятней! По какому праву ты здесь шляешься?

— По тому же самому, по какому и ты.

— Таллахи, ты очень смел! Я езжу здесь по приказу губернатора Мосула. До этого ты мог бы и сам додуматься!

— А я нахожусь здесь по приказу губернатора Мосула и стамбульского падишаха. Ты мог бы об этом догадаться!

Он немножко шире открыл глаза, а потом приказал мне:

— Почему я должен тебе верить?

Я подал ему свои документы. Он раскрыл их с сохранением положенных формальностей и прочитал, а потом тщательно сложил, отдал мне назад и сказал очень вежливым тоном:

— Ты сам виноват, что я так строго говорил с тобой. Ты видел, кто я, и должен был бы отвечать мне повежливее!

— Ты сам виноват, что этого не случилось, — ответил я ему. — Ты видел мою свиту. Она удостоверяла меня как человека, который пользуется дружбой губернатора. Ты должен был бы вежливее вести себя! Поприветствуй своего господина от моего имени много-много раз!