Множество книг, или Библиотека (Мириобиблион) - Фотий Константинопольский

XXXV. Когда Марий вернулся из изгнания, Сулла боялся (поскольку он принадлежал к противной партии), как бы ему не пришлось поплатиться за насилие над ним подобным же изгнанием[793]. Он отправил посольство к Митридату, предложив ему условия мира с римлянами. А тот, будучи доволен этими условиями и домогаясь встречи для заключения договора, сам охотно отправился в путь[794]. (2) И когда оба достигли среднего пункта между своими силами, Дардан предоставляет им свое гостеприимство для ведения переговоров. Удалив спутников, они заключили соглашение. Условия были следующие: Митридат уступает римлянам Азию; вифины и Каппадокия должны управляться своими наследственными царями; за Митридатом закрепляется царство всего Понта. Он же должен выставить особо Сулле восемьдесят триер и выдать три тысячи талантов для возвращения его в Рим[795]; римляне же не должны чинить никакого вреда городам за то, что те отложились к Митридату[796]. (3) Однако это последнее произошло не по соглашению; ведь впоследствии римляне поработили многие из этих городов. Таким образом, Сулла с честью возвратился в Италию, и Марий тотчас покинул город. А Митридат возвратился домой и взял в свои руки многие из народов, которые отложились от него вследствие постигших его неудач.

XXXVI. Сенат отправляет военачальником Мурену[797]. Митридат шлет к нему послов, предъявляя ему договор с Суллой и одновременно прося его утвердить. Но тот не принял посольства (а ведь послы, будучи эллинами по происхождению и философами по образу жизни, больше порицали, чем одобряли Митридата) и двинулся против Митридата; он утвердил власть Ариобарзана над Каппадокией, а на подступах к царству Митридата основал город Экинею (Εκίνειαν)[798]. (2) В этих обстоятельствах и Мурена и Митридат отправляют послов к гераклеотам, призывая их каждый в свою очередь к союзу против другого. Но, в то время, как им представлялась страшной сила римлян, они боялись и соседства Митридата. Поэтому они отвечают прибывшим к ним послам, что при стольких разразившихся войнах можно едва лишь сохранить свою землю, не то что помогать другим[799]. (3) Многие советовали Мурене двинуться к Синопе и повести войну за царскую резиденцию, так как если бы он взял се, то легко овладел бы и остальным. Митридат, поручив ее значительному гарнизону, сам принялся за ведение войны. В первых стычках войска царя побеждали. Затем успех в битвах стал почти равным, и, наконец, воинственный пыл врагов взаимно ослабел под влиянием битв. Поэтому Митридат отправился в области вокруг Фасиса и Кавказа, а Мурена отступил в Азию и каждый занялся своими делами[800].

XXXVII. Вскоре после этого Сулла умирает в Риме; сенат посылает в Вифинию Аврелия Котту, а в Азию Луция Лукулла с поручением вести войну с Митридатом[801]. А Митридат подготовлял новое многочисленное войско. У него было 400 триер и большое число меньших кораблей — пептекоптер и керкур[802]. Дав войско Диофанту, сыну Митара, он посылает его в Каппадокию расставить по городам гарнизоны; если же Лукулл придет в Понт, встретить его и помешать дальнейшему его продвижению. (2) Сам же он вел с собой сто пятьдесят тысяч пешего войска, двенадцать тысяч конницы; у него имелось 120 серпоносных колесниц и не было недостатка во множестве всякого рода машин[803]. Царь быстро прошел через Тимонитскую Пафлагонию в Галатию и на девятый день достиг Вифинии[804]. Между тем Лукулл приказывает Котте пристать со всем флотом в гавани калхедонцев[805].

XXXVIII. Флот Митридата проплывал мимо Гераклеи. Она его не приняла, но предоставила просимое продовольствие. Как это обычно бывает, когда встреча произошла, Архелай, стратег флота, захватил двух знатных мужей из Гераклеи — Силена и Сатира и не отпускал их до тех пор, пока не убедил помочь ему в войне с римлянами пятью триерам. (2) И когда это было исполнено, гераклейский народ (как и замыслил Архелай) приобрел себе вражду римлян. Когда в других городах были учреждены римлянами откупа, по указанной выше причине и Гераклея подверглась общей участи. (3) В город пришли откупщики и против обычая политии стали требовать денег, чем повергли граждан в уныние, так как те сочли, что это — начало рабства. Последние, отправивши посольство к сенату с требованием отмены откупов, по призыву кого-то из храбрейших в городе тайно напали на откупщиков, так что об их гибели никто не узнал[806].

XXXIX[807]. В то время как у города Калхедона произошла морская битва между римлянами и понтийцами, сошлись на битву друг с другом и сухопутные силы царские и римские (одними командовал Котта, другими — Митридат). В этом сражении бастерны обращают в бегство пехоту италов и учиняют великую резню среди них. (2) Так же случилось и во флоте, и, таким образом, в один день и земля и море были опозорены трупами римлян. В морском сражении их пало восемь тысяч, четыре тысячи пятьсот были взяты в плен; из пешего войска италов пало пять тысяч триста. Из Митридатовых воинов пало около тридцати бастернов, а из остальной массы — семьсот человек[808]. (3) Так Митридатова удача поработила дух всех. Но Лукулл, расположившийся лагерем у реки Сангария, узнав о несчастье, поднимал речами павших духом воинов.

XL[809]. Когда же Митридат обратил свои гордые помыслы на Кизик и решил осадить город, Лукулл, преследуя его и завязав бой, побеждает в битве понтийцев, очень скоро более десяти тысяч их были убиты, а тридцать тысяч взяты в плен[810]. Войско фимбрианцев, находясь под подозрением, поскольку командиры из-за их поступка в отношении Флакка до сих пор не доверял и им, тайно послало к Митридату с обещанием перейти на его сторону[811]. (2) Последний, восхищенный неожиданной удачей, как только спустилась ночь, посылает к ним Архелая, чтобы тот утвердил условия перехода и привел перебежчиков. Но когда Архелай пришел к ним, фимбрианцы захватили сто, а тех, кто был с ним, убили. (3) В дополнение к этому несчастью царя его войско поражает голод и многие гибнут[812]. Претерпевая, кроме того, многочисленные несчастья, царь между тем не прекращал осады Кизика; однако вскоре, многое испытав и совершив, он отошел, оставив город невзятым. Поставив во главе пехоты Гермея и Мария, которые имели более тридцати тысяч войска, он сам решил возвратиться домой морем[813]. (4) Однако при посадке его на триеры произошло множество различных неприятностей. Желающие сесть на них