Урод - Константин Соловьев

Крэйн знал, чем это закончится. Все караваны, все торговцы и чужаки, встреченные бунтовщиками, исчезнут. Некоторые – за то, что помогали шэду, другие – за то, что имели неосторожность просто оказаться в неудачном месте. Опьяненная кровью толпа вынуждена пить все больше и больше, чтоб унять вечно сосущую жажду, окунаясь все глубже в кровавую пучину, из которой нет возврата. До тех пор, пока шэды нескольких родов не объединят дружины, чтоб вырезать на корню заразу.

Но это будет не скоро.

Возле первого нальта, окруженный со всех сторон чернью, стоял Хеннар Тильт, владелец калькада. Взгляд его был холоден и спокоен, как обычно, но лицо выглядывающей из-за полога Тэйв было перепуганным до смерти.

«Скверно, – подумал Крэйн, стараясь держаться так же спокойно, как хозяин. – Ох и паршиво же… Не шеерезы. Хуже. Взбунтовавшаяся чернь. Наверняка прятались в ближайшей роще, ждали караван или дружину шэла, если цела еще. А тут мы. А они уже опьянены кровью настолько, что не соображают, калькад так калькад».

– Выбирайсь, – тихо и даже ласково сказал кто-то из толпы. – Резать не станем, коли не заершитесь.

– Резать их, грязь! – шипело что-то рядом. – Теперь не их порядок!

– А хегги-то стары… Ишь, неважно дела идут?

– Да в яму их и все, чего мыкаться-то! Что, брюхастый, стоишь, кровью булькаешь? Жилки дергаются?

– Шэдский подхлебок! Покажь-ка, чего тащишь!

Тильт усмехнулся. Нехорошо усмехнулся, не по-доброму. Видно, он успел понять, что происходит еще до того, как покинул нальт – вместо обычной перевязи со стисами на нем были три эскерта, неподвижно замершие за спиной, на поясе висел широкий крепкий кейр. Будь черни поменьше, не будь она опьянена пролившейся кровью господ – калькад оставили бы в покое. Но было поздно. И Крэйн видел, как толпа подогревает себя, ожидает первого, кто выставит стис острием вперед, чтоб устремиться за ним, превратить нальты и их обитателей в размазанные по земле ошметки.

Но первый все не находился и чернь скрежетала зубами, исходила слюной и беспокойно шевелилась, как голодный ывар. Она боялась, и она ненавидела. И пока два чувства сплетались в ней, как два шууя пережимая друг друга в мощных кольцах, Хеннар Тильт спокойно стоял и смотрел на них свысока.

– Это мой калькад. Не ищите на эскертах узора, там его нет. Я со своими людьми иду в Нердан, и если мозги ваши не совсем разъело тайро, вы вспомните, что еще три сотни Эно назад…

– В Нердане по тебе уже истосковались! – выкрикнула какая-то женщина с перемазанным черным лицом. – Аж головы порастеряли!

– В ывар-тэс твои хозяева, подмисок, как всплывут – получишь свои серы!

– Шеерез! Разбойник! Твое время недалече!

– …я там уже был. Но не для шэла наша работа. Кто услаждал ваши глаза представлениями?

– И кто увозил потом наши последние серы!

Крэйн шагнул вперед, держа за спиной обе дубинки. Лайвен уже все поняла, она стояла рядом, пригнувшись и укрывшись за нальтом. Лицо ее было бледным и напряженным – акробатка не спешила поддаться панике. Из второго нальта неторопливо вышли Садуф и Теонтай. Теонтай держал в каждой руке по кейру, а силач нес на плече дубинку. Не такую, как у Крэйна, размером с молодое дерево и усеянную когтями хеггов. Нотару и Кейбель оставались в нальтах – у них не было ни оружия, ни умения защищать свою жизнь.

Увидев троих вооруженных людей, толпа притихла, а когда Крэйн приблизился, крики ужаса и отвращения взвились над всем калькадом.

– Так вот кого ты показываешь, ублюдок Бейра!

– Знатные твари у тебя водятся!

– Тварь! Ворожей!

Крэйн надеялся, что они втроем успеют подойти к первому нальту и толпа отодвинется. Хотя на несколько мгновений, но дрогнет, отойдет. Тогда можно будет присоединиться к Тильту, а вчетвером они уж как-нибудь да отобьются, особенно если сзади их будет прикрывать борт. Про безоружных и женщин лучше было не думать.

Им не хватило двух десятков шагов.

Толпа подалась было назад, но уже было видно, что отходить она не станет. Злоба задушила страх, и теперь все было кончено.

– Просто не торопитесь, – спокойно бросил окруженный Тильт своим и не спеша одним ровным движением вытянул из ножен сразу два эскерта. – Обо мне не думайте.

А потом чернь бросилась вперед.

Не так, как представлял Крэйн, не сплошной пестрой воющей волной, сминающей все на своем пути, не обезумевшей толпой, тянущейся к горячей крови. А нерешительно, поначалу медленно, словно смущенно. Какое-то время казалось, что движение в толпе прекратится и чернь замрет, но рокот набирал обороты и первые стисы уже показали свои хищные строенные языки. Тильт не стал ждать, он приподнял оба эскерта, а когда опустил их, горячие брызги долетели даже до второго нальта.

Первый натиск они встретили плечом к плечу. Огромная дубинка Садуфа поднималась и опускалась с завораживающей глаз грацией, ее тяжелый утробный свист заглушал лишь треск костей и вой тех, кому не посчастливилось оказаться рядом с ней. Теонтай крутил свои кейры тусклым размытым кругом, из которого время от времени выскакивали смертоносные широкие острия. Крэйн бил неспешно, хладнокровно выискивая уязвимые места наползающей на них стены. Но дубинки в его руках не знали покоя.

Он дрался, не сознавая себя, просто позволяя оружию делать то, что ему вздумается. И чудовищный Крэйн внутри него – другой, совсем другой Крэйн! – смеялся от радости каждый раз, когда удар настигал цель. Но потом морок прошел. И Крэйн почувствовал себя единым. Маска слилась с лицом.

И принял себя таким, какой он есть.

Чернь обступала их почти со всех сторон – воющая и визжащая стена одинаковых лиц с огненными провалами гноящихся глаз. Она мешала сама себе – здесь почти не было умеющих хорошо управляться с оружием, они путались друг у друга под ногами, поскальзывались, раненые с воем пытались пробиться обратно и затихали, втоптанные лицом в землю следующей волной. Толпа была зверем, но зверем хоть и смертоносным, но большим и неуклюжим. Если б мы вовремя успели построиться, подумал Крэйн, рассекая воздух своими дубинками, это могло бы помочь. Теперь поздно. Несмотря на силу Садуфа, на меткость Ингиза, на бесстрашие и сноровку Тильта – поздно. Слишком их много.

Тяжелая палка с осколком хитина на конце чиркнула его по лбу, оставив едкую длинную царапину. Крэйн сделал шаг вбок, и ее хозяин, удивленно крякнув, прижал кулаки ко вмятым внутрь ребрам. Его сосед попытался было поднырнуть под удар, но вторая дубинка остановила его на полпути и швырнула обратно – еще шевелящегося, но уже без большей части лица.

Толпа взвыла, ощутив его удары. Но как огромная волна Моря, она не могла остановиться, какой-то невидимой сокрушающей силой ее несло вперед и швыряло, разбивая вдребезги и снова соединяя в исполинскую рокочущую стаю. Когда она отползала, на земле оставались неподвижные тела.