Искры - Михаил Соколов

— Не приезжал бы, не дюже просили, — угрюмо бросил Нефед Мироныч.

И у Яшки иссякло терпение. Резко, угрожающе он сказал:

— Ну, тогда нам тут нечего больше делать. Алена, собирайся, поедем ко мне. Пусть он самодурствует тут над Кундрючевкой, пока ему не пустили еще одного красного петуха, на этот раз последнего!

— Это что еще за речи такие? — багровея, повысил голос Нефед Мироныч. — Это что за слова такие, я спрашиваю?!

Но на Яшку это не произвело никакого впечатления. Жестко и властно он сказал:

— Если вы будете горланить, грозиться и издеваться над семьей, я подам жалобу наказному атаману и попрошу надеть на вас смирительную рубаху.

Этого Нефед Мироныч не мог снести. Грохнув кулаком по столу, он вскочил со стула, шагнул к Яшке.

— На отца — наказному? На ро-ди-теля сумасшедшую рубаху надевать? — глухо сказал он и что было силы загорланил: — Да я на тебе живого места не оставлю! За-ката-а-ю!

— Ой, Яшка, сынок, да брось ты, ради господа небесного, антихриста такого, — застонала Дарья Ивановна.

— И ты… И ты, сводница, старая, за них? — пошел на нее Нефед Мироныч, но Яшка встал перед ним.

— Вы слышали, что я сказал? Я что, шутки шутить буду с вами?

Нефед Мироныч отступил на шаг, с ног до головы измерил его ненавидящим взглядом и крикнул:

— Ты… Ты, сукин сын, бродяга с цепкой, зачем сюда приехал? Грозить мне приехал? Да я тебя-я!! — Он занес кулак, но Яшка схватил его руку и с силой сдавил ее, как клещами.

— Замолчите вы, старый Загорулька! — крикнул он в лицо опешившему Нефеду Миронычу и суровым голосом продолжал: — Вы привыкли командовать в семье, в Кундрючевке, а я уже командую сотнями людей, поймите вы это! Я добьюсь своего, у меня будет миллионное дело. Дайте срок, и я буду управлять тысячами людей, всей областью! Поняли вы теперь, кто такой ваш сын?

Нефед Мироныч сел на стул, наклонил голову и, положив руки на колени, так остался сидеть. Хорошо, очень хорошо понял он своего сына…

Вечером Яшка и Алена пошли к Дороховым. Вошли в хату и остановились на пороге в нерешительности: возле печки на скамейке, задумавшись, сидел с потухшей цыгаркой в руке Игнат Сысоич, а Марья с Настей сидели у стола и плакали.

Алена поняла: что-то случилось с Леоном. В висках у нее застучало. Она сбросила с себя белый в розочку шерстяной полушалок и, забыв поздороваться, с тревогой спросила:

— Что еще случилось, дядя Игнат?

Яшка подошел к печке, сел на скамейку рядом с Игнатом Сысоичем и тоже спросил:

— С Левкой что-нибудь?

— Со всеми. С Левкой, с Илюшей-зятем. Рассчитали их с работы.

— Где Леон?

— В том-то и дело, что неизвестно где. Может, он уже и в полиции. Бунт, видишь, там вышел, многих шахтеров арестовали.

Яшка покраснел. Вспомнился пожар в хуторе, бунт мужиков на току у отца. Он не обвинял Леона. На его месте он поступил бы точно так же. Но тут был замешан Чургин, и Яшка с неприязнью подумал: «Доведет его до тюрьмы этот шахтер!»

— Эх, дядя Игнат! — сожалеюще проговорил он. — Толковал же я Леону тогда: мол, идем со мной дело ставить. Не пошел. А плохо ли ему было бы у меня?

— Как бы ж оно знать, Яша, где упадешь, так и соломки можно бы подложить, — ответил Игнат Сысоич. — Да к тебе пристать никогда не поздно, узнать бы только, куда он подался.

Марью сейчас совсем не интересовало, где будет работать Леон, лишь бы он оставался цел и невредим. А Игнат Сысоич мысленно уже видел Леона рядом с Яшкой — разодетого, сытого, с деньгами в кармане. И он даже повеселел.

— А ты звал его? — спросил он, чтобы удостовериться, не ослышался ли.

— Звал, и еще чуть не поругались. Вроде ему не с руки работать у меня, будто я его в батраки звал. Это зятя-то своего! Дурак.

— Да вот же… Ах, голова стоеросовая. А? Отказался! Ну, рази я не узнаю, где он, а то кнутом к тебе погоню, накажи бог. И ты место для него держи, непременно держи, сынок.

— Его место никто занять не может, дядя Игнат, — многозначительно проговорил Яшка и зашептал Игнату Сысоичу: — Мы их с Аленкой могли бы поженить хоть сейчас. С отцом я теперь столкуюсь в два счета.

— Ну? Столкуешься? — не веря своим ушам, обрадованно спросил Игнат Сысоич.

Алена молчала. Теперь ничто не могло помешать их свадьбе, и вот с Леоном что-то случилось. «Проклятая судьба! Ну, ни одной радости, а все горе и горе посылаешь ты мне», — думала она и спросила, вздохнув:

— А, может, он к Оксане уехал? Не было разговору между вами, дядя Игнат?

— Куда там до разговоров, дочка! Как ветер полетел по степи. Может, на какой ближний завод подался, бог его знает.

Заметив, что Марья с Настей что-то готовят на столе, Яшка сказал:

— Тетя Марья, вы не беспокойтесь насчет угощения, а давайте лучше поговорим про наши дела.

Алена выжидающе посмотрела на него, а он продолжал:

— У нас с Аленкой отношения с отцом наладились, и я хочу вам такой совет дать: найдете Левку — немедленно засылайте сватов.

— Яшка, ты совсем совесть потерял, — недовольно проговорила Алена.

— Твое дело молчать. А то попадет шлея под хвост нашему батьке — и не договоритесь. Если вы согласны, дядя Игнат и тетя Марья, я с отцом нынче же переговорю и все улажу.

— Яшка! — воскликнула Алена.

— Ну, что «Яшка»? Надо решать, пока есть случай.

— Правда, правда, сынок, — поддержал его Игнат Сысоич.

Марья тоже сказала:

— А чего ж крыться? Мы все знаем. Весь хутор знает, как убегала и как он порол тебя. Пора кончать дело.

Однако Игнат Сысоич, немного подумав, решил иначе:

— Нет, Яша, не так надо делать. Ты лучше забери ее от греха к себе. Там оно вольней будет решать, когда пора придет.

… На следующий день Яшка с отцом и Аленой уехали из хутора. В карманах у Нефеда Мироныча лежали приготовленные для сына десять тысяч рублей.

Вместе с ними поехал разыскивать сына Игнат Сысоич.

И по хутору пошел слух: Нефед посватался к Дороховым.

Глава третья

Против Чургина улик не было, но власти подозревали, что шахта забастовала не без его участия, и посоветовали рассчитать его. Шухов вызвал Чургина для объяснения.

— Господин Чургин, — вежливо заговорил он, — мне кажется, вы могли бы предотвратить стачку, пользуясь своей исключительной популярностью у шахтеров. Почему вы не сделали этого?

— Потому, что шахтеры считают меня вашим доверенным лицом, Василий Васильевич, и смешно было рассчитывать на доверие ко мне с их стороны, — ответил Чургин.

— Да, но, во всяком случае, вы могли бы предупредить Николая Емельяновича.

— Нельзя предупредить то, что возникает стихийно.

— Гм… — задумчиво произнес Шухов, пощипывая бородку. — Вы отвечаете с поразительной скупостью. Ни одного лишнего слова. А знаете, Илья Гаврилович, — Шухов прищурил правый глаз, — я вам не верю. Вы не могли не видеть, что назревает бунт. Умный вы человек и опытный в нашем горном деле. Но, по-моему, и в своем деле вы не менее опытный. Я не могу этого доказать, и никто не может, но кажется мне, что я прав.

Он встал, сделал несколько шагов по кабинету. «Черт его знает, я прав или он прав. Кажется, каждый из нас по-своему прав», — думал он.

Чургин бросил на Шухова холодный взгляд, посмотрел на стоявшего у окна Стародуба и с легкой усмешкой сказал:

— Что ж. Вы хозяин, я же всего только ваш работник. И если у вас сложилось такое мнение…

— Да это не только мое мнение, — перебил его Шухов. — Я верю властям, господин Чургин. И как мне ни жалко расстаться с вами, я вынужден вас уволить.

Ни одним движением Чургин не выдал вдруг охватившего его волнения, и лишь на бледном, спокойном лице его проступил легкий румянец.

— Благодарю за откровенный разговор, Василий Васильич. Смею вас уверить, что от этого в убытке буду не я, — отчетливо произнес он, поднимаясь со стула. — Прощайте.

Он вышел из кабинета, крупный, неторопливый, и тихо прикрыл за собой дверь, а Шухов сказал Стародубу:

— Удивительный человек! Ни одного лишнего слова. Ни звука, что-де это недоразумение. А ведь его никто теперь не возьмет, черт возьми!

— В том-то и дело, Василий Васильевич, что его возьмут, — ответил Стародуб. — А вот мы с вами где возьмем такого работника? — Он отошел от окна и почему-то бросил взгляд на план шахты.

— Возьмут? Вы уверены в этом?

— Абсолютно уверен.

Шухов, невысокий, с рыжеватой бородкой, суетливо забегал по кабинету, о чем-то размышляя, а Стародуб смотрел на план второго горизонта и думал: «Остался верен себе до конца. Другой бы именно сейчас и сказал, кто автор нового проекта».

— А вы знаете, — спросил он хозяина, — кто автор проекта многосаженных уступов?

Шухов остановился, выжидательно посмотрел на Стародуба.