100 великих путешественников - Игорь Муромов

Родственники отдали его в Морской кадетский корпус. Здесь он подружился с Петром Анжу. Они стали лучшими воспитанниками выпуска Врангель по успехам признан первым из 99 воспитанников, Анжу – вторым.

21 июня 1815 года они простились с Морским корпусом и отправились в Ревель (Таллинн) служить в 19-м флотском экипаже. Они плавали на фрегате "Автроил" в Финском заливе. Но Врангель мечтал о дальних путешествиях.

Узнав, что прославленный мореплаватель Василий Михайлович Головнин готовится к кругосветному плаванию на шлюпе "Камчатка", Врангель сбежал с корабля "Автроил" за час до его отплытия и отправился на небольшом финском суденышке в Петербург, разыскал Головнина и упросил взять его на судно хотя бы простым матросом.

Спустя несколько дней Врангель уже нес вахту на шлюпе "Камчатка". Встреча с Головниным оказала решающее значение не только на судьбу Врангеля, но и на становление его как ученого. На борту "Камчатки" он ревностно нес службу и увлеченно восполнял пробелы в своем образовании: изучал теоретическую географию, историю полярных путешествий, теоретическую и практическую астрономию, судовождение. Богатая библиотека капитана была к его услугам. После окончания плавания в сентябре 1819 года Головнин привлек Врангеля к новому проекту.

10 ноября 1819 года Василий Михайлович дал прочитать Врангелю "Проект об отправлении двух экспедиций с устьев Яны и Колымы". Предполагалось снарядить два отряда - Колымский и Янский. Головнин предложил Врангелю возглавить Колымский отряд, которому предстояло заняться поисками земель к северу и востоку от Медвежьих островов. Руководителем Янского отряда был назначен Петр Анжу. Пути друзей снова пересеклись.

Опись известных земель имела второстепенное значение. Этими задачами должен был заниматься штурманский помощник, а самому Врангелю следовало ехать от мыса Шелагского по льдам моря к северу до неизвестной земли, находящейся на расстоянии однодневной поездки от этого места.

В отряд Врангеля вошли мичман Матюшкин, штурман Козьмин, доктор медицины Кибер, слесарь Иванников и матрос Нехорошков.

20 марта отряд прибыл в Иркутск, а 25 июля достиг Якутска. Врангель отправил Матюшкина в Нижнеколымск, поручив ему подготовить астрономическую обсерваторию и по мере сил заняться закупкой собак и корма для них, сам же взялся за изучение истории Якутска.

12 сентября Врангель покинул Якутск. Путешествовать приходилось на вьючных лошадях, и ночевать на "почтовых станциях", где вместе с людьми находились домашние животные. Переправившись через Алдан, Врангель двинулся через болота и леса, через завалы бурелома и стремительные реки. 2 ноября экспедиция прибыла в Нижнеколымск.

Для того чтобы выполнить опись северных берегов Сибири от Колымы до мыса Шелагского и предпринять к северу от него поиски "матерой земли", по подсчетам Врангеля требовалось 50 нарт, и 600 собак. Врангелю и Матюшкину удалось запастись почти всем необходимым для обеспечения деятельности экспедиции.

Однако в начале февраля 1821 года Врангелю стало известно, что большая часть закупленных собак и нарт может быть доставлена в Нижнеколымск лишь в середине марта. Не дожидаясь доставки нарт из Средне- и Верхнеколымска, он решил составить небольшой отряд и предпринять путешествие до мыса Шелагского, "коего положение было весьма мрачно".

Врангель сообщил М. Сперанскому, что находится "в состоянии приступить сего же года к определению Шелагского мыса и к отысканию Северной Земли".

19 февраля 1821 года Врангель выехал из Нижнеколымска на трех путевых и пяти завозных (для провианта) нартах. Он имел намерение осмотреть берег океана от Большого Баранова Камня до мыса Шелагского, к северу от которого, по утверждению Сарычева, находилась обитаемая "матерая земля", а, по мнению Бурнея, располагался перешеек, соединяющий Азию с Америкой.

Путь лежал через места, где путешествовали Биллингс и Сарычев. Врангель сравнил собственные географические определения с наблюдениями своих предшественников и был очень доволен, что они "совершенно согласовывались".

24 февраля экспедиция оставила позади Большой Баранов Камень. Дальше находилась неизведанная местность.

"...Мало-помалу, - писал Врангель, - достигли мы такой ловкости, что производили наши наблюдения при 30° мороза и ночью при тусклом свете маленького ручного фонаря с достаточной точностью сосчитывали на дуге секстанта градусы, минуты и секунды. На хронометры также простерлось влияние холода - они сами собой остановились. Опасаясь этого, носил я их днем при себе, а на ночь прятал в обвернутый несколькими шкурами ящик, который с собой клал под одеяло. Несмотря на все мои предосторожности, вероятно, ночью, когда огонь потух в нашей палатке, холод, проникнув через все обвертки, заморозил масло, между колесами находившееся, и остановил их движение".

1 марта путешественники достигли острова Сабадей (Айон) в Чаунской губе. Здесь были обнаружены следы недавней стоянки чукчей. На следующий день Козьмин объявил, что видит землю. Путешественники с берегового утеса в телескоп различили огромную полынью, а за ней гряду торосов. Ночью они наблюдали полярное сияние.

3 марта путешественники провели на льду Чаунской губы, дав возможность отдохнуть собакам. Вечером исследователи неожиданно увидели на востоке очертания невысоких куполообразных гор, которые отражались в зеркальной поверхности огромной полыньи. То был мыс Шелагский. Казалось, он находится на расстоянии одного дневного перехода от места стоянки.

"На другое утро при солнечном свете, - писал Врангель в "Дневнике", - превратилась вода в гладкий лед; когда подъехали к сей полосе, то, к великому удивлению нашему, не нашли ни воды, ни ровного льда, а одни ужасные торосы, из крупных и мелких льдин синеватого цвета составленные, образовали почти непроходимый вал от 15 до 20 сажен вышиною и облегали вокруг всего мыса. Странное преломление лучей в густой атмосфере причинило сей феномен, так нас обманувший, что мы немало заботились о переправе чрез предполагаемую полынью. Вероятно, что усмотренная нами широкая полынья марта 2-го была также полоса высоких бесснежных торосов".

5 марта юго-восточный ветер принес теплую погоду. Температура поднялась с - 40° до - 3° С. Зато путь до Шелагского мыса превзошел все ранее испытанные трудности и опасности. Достигнув мыса, Врангель определил его координаты. Несмотря на скудные запасы продовольствия и корма для собак, он предпринял попытку определить направление берега на восток от мыса Шелагского. Врангель прошел до скалистого мыса, который назвал именем своего спутника - штурмана Козьмина. Убедившись в том, что берег принимает юго-восточное направление, путешественники из-за недостатка корма прекратили опись.

7 марта экспедиция отправилась в обратный путь, производя по дороге опись берегов Чаунской губы. Путешественники открыли мыс, который назвали именем Матюшкина, и небольшой остров Роутан (Араутан). На обратном пути они пережили тяжелый голод: три из четырех продовольственных складов были разорены песцами и росомахами. Несколько дней путешественники ничего не ели. Едва живыми Врангель, Козьмин и три сопровождавших их казака добрались до Нижнеколымска, пройдя за 23 дня 1122 версты.

В Нижнеколымске Врангель застал доктора Кибера, которому предстояло заниматься естественнонаучными исследованиями.

25 марта Врангель направился к устью Колымы. Нарушая инструкцию, полученную от Морского ведомства, он начал поиски Северного материка не в районе Шелагского мыса, а севернее устья Колымы.

Путешественники миновали Четырехстолбовой остров и направились дальше на север. В начале апреля пересекли 71-ю параллель, но Северной земли не обнаружили.

Врангель отправил три нарты в Нижнеколымск и продолжил путь на север. Сравнивая характер торосов в прибрежном районе около Баранова Камня с только что образовавшимися торосами в 224 верстах от сибирского побережья, Врангель обратил внимание на различие составляющих их льдов как по толщине и прочности, так и по степени солености. Здесь, у границы открытого моря, лед был в несколько раз тоньше, чем на расстоянии от сибирского берега, и толщина его колебалась от 12 до 4 сантиметров, что, по словам Врангеля, совершенно противоречило действию жестоких сибирских морозов. Исследователь высказал предположение, "что в продолжение целой зимы сия часть моря то замерзает, то следующим свежим ветром опять разламывается так, что мороз никогда не может действовать долгое время на тот же лед..."

Своей поездкой на север Баранова Камня Врангель поставил под сомнение выводы Сарычева, который полагал, что море в этом районе невелико и недалеко на севере должна находиться "матерая земля".