Мои Великие старухи - Феликс Медведев

…Рассматриваю фотографии, принесенные Руфиной Ивановной. Они для нее не только память о Киме, но и часть ее счастливой жизни, ее молодости. Нельзя не восхититься красотой этой женщины, следы которой сохранились и поныне. Да и как же элегантен и импозантен серебряновласый мужчина рядом с нею.

– Говорят, что между вами была огромная по советским меркам разница в годах?

– Да. Мы с Кимом из разных поколений. Из разных социальных миров. Казалось бы, ничто не предвещало нашей встречи. Познакомились совершенно случайно. Закончив Московский полиграфический институт и проработав немного в книжном издательстве, я устроилась в Центральный экономико-математический институт. Там я подружилась с коллегой Идой, которая вышла замуж за получившего в СССР политическое убежище английского разведчика Джорджа Блейка. (Высокопоставленный сотрудник британской разведки. Один из самых ценных шпионов КГБ, передавших советской стороне секретную информацию на более 400 британских агентов. Бежавший на Запад сотрудник польской разведки выдал Блейка. Он был арестован и приговорен лондонским судом к 42 годам тюремного заключения. Но с помощью КГБ ему удался побег в Советский Союз, где Блейк получил работу переводчика в издательстве. В СССР Блейк и сблизился с другим советским агентом – Кимом Филби. – Ф. М.)

Я стала регулярно общаться с этой семьей, бывала у них дома, мы вместе ходили на концерты. Однажды Ида, зная, что моя мама работает в Доме актера, попросила меня достать билеты на американский балет, впервые приехавший в Москву. Для себя, Иды, Джорджа и гостившей у него матери я купила четыре билета. Встретились мы у метро «Лужники». На встречу пришел друг Джорджа Блейка, которого мне представили как Кима. Вышло так, что мать Джорджа заболела, и Ким оказался в нашей компании. Мы познакомились. Как сейчас помню, это был солнечный день, и на мне были темные очки. Мы пожали друг другу руки. И мой новый знакомый попросил меня снять очки. «Я хочу видеть ваши глаза», – сказал он на ломаном русском языке. Меня удивили его слова, но я не придала им какого-либо значения. Болтая, мы с Идой пошли вперед. Мужчины шли позади. Спустя много лет Ким мне признался, что в эти минуты он сразу влюбился и решил на мне жениться. А у меня и мысли подобной в те мгновенья не возникло.

– Знали вы, с кем свела вас судьба? Слышали о Филби раньше?

– Смутно. Лишь один раз я встретила где-то упоминание об этом интересном человеке. Я вообще не очень интересуюсь незнакомыми людьми. Сейчас это может звучать странно, но в то время было не принято особо копаться в чужих судьбах. По дороге в Лужники Ида мне рассказала немного о Киме, и я поняла, что он имел отношение к КГБ. Но я не испугалась, реагировала спокойно. Ведь мы просто познакомились, и я восприняла этого мужчину в отрыве от политики, от профессии. Он не был для меня героем. Передо мной стоял просто пожилой мужчина с несколько одутловатым, помятым лицом. Много позже Ким скажет, что муж – не герой для своей жены.

– Наверняка эта сентенция в вашей дальнейшей с Филби жизни подвергалась сомнению? Для жен многих великих людей их мужья были пророками не только в своем отечестве, но и в собственном доме. Одно то, что он был человеком закрытым, секретным, должно было к нему притягивать, не так ли?

– Да, Ким был исключительным человеком во всех отношениях: в эрудиции, в человеческих качествах, в культуре. Меня всегда удивляло, что он был прав во всем, о чем рассуждал. А ларчик открывался просто – Ким говорил только то, в чем был полностью уверен. Это отличало его от многих других, особенно от русских. Если Ким хоть немного в чем-то сомневался, он просто говорил «не знаю». Он был умным, интеллигентным, безо всякого высокомерия, считал, что высокомерно держатся неполноценные, неумные люди. Настоящий человек всегда доброжелателен. И Ким по-доброму относился к людям, сочувствовал им. И не важно о ком шла речь: о простом человеке или о генерале. Для него имело значение только одно – человек как человек.

– Чем же закончился тот культпоход на балет, перевернувший, как я понимаю, всю вашу жизнь?

– После балета Ким пригласил всех нас к себе на шампанское. От метро ехали на троллейбусе по бульварам, и я неожиданно для всех решила пойти домой. Ким очень огорчился. А через несколько дней мы вновь встретились. Ида с Джорджем позвали меня к ним на дачу, куда неожиданно приехал и Ким. Это было так забавно. Он приехал с двумя огромными сумками, в которых гремели сковородки и кастрюли. К всеобщему удивлению он заявил, что хочет приготовить свое любимое французское блюдо – петуха в вине. Ким оказался отменным кулинаром. Кулинария была его страстью. С нескрываемым любопытством мы наблюдали, как он вынимал из сумок разнообразную снедь: мясо, грибы, овощи, вина. Спустя примерно час был приготовлен замечательный ужин. Потом Ида с Джорджем, утомившись, ушли спать. Ким же о чем-то доверительно беседовал с матерью Джорджа. Она была разговорчива, к тому же любила мелкими глоточками попивать русскую водочку. Разговаривали по-английски. Я ничего не понимала, кроме постоянно повторяющего слова «Руфа». Меня это немного смутило, и я отправилась к себе в комнату готовиться ко сну. Только я улеглась, как раздался скрип открывающейся двери. В кромешной тьме появился красный огонек и стал медленно приближаться ко мне. Огонек оказался сигаретой, которую курил Ким. Он осторожно присел на краешек моей кровати и торжественно произнес:

– Я английский мужчина!

– Да-да, – ответила я, – вы джентльмен.

– Я английский мужчина, – повторял он с пьяным упорством.

– Это прекрасно, – сказала я, лихорадочно вспоминая английские слова из своего скудного словарного запаса. Вспомнила лишь единственное подходящее к ситуации слово «tomorrow» (завтра).

– Завтра, завтра, – повторяла я по-английски.

Это, казалось, его убедило, и он медленно удалился. Но через минуту снова раздался скрип двери, и снова Ким показался на пороге. Все повторилось: «я английский мужчина» – «tomorrow»… Опять осторожно закрывается дверь и через мгновенье снова приоткрывается. Я твержу «tomorrow», корчась от смеха. После третьего или четвертого раза я продолжала с замиранием сердца всматриваться в темноту. «Английский мужчина» больше не появлялся. Я уснула.

На следующий день мы гуляли в лесу, и все было уже совершенно по-другому. Ким был трезв, серьезен, озабочен. Я на него взглянула другими глазами – это был и впрямь очень интересный мужчина – значительный, умный. И тут мне стало его жалко, я решила, что его мучают воспоминания прошлой ночи. Но, как оказалось, он совсем не помнил, что было прошлой ночью.