Война ненависти - Александра Первухина

— Что с тобой? Как ты себя ведешь? — загонщица поняла, что пора вмешиваться пока спор не перешел в банальный скандал, шагнув вперед, она остановилась перед растерянной смертной опешившей при появлении незапланированных слушателей, и твердо произнесла:

— Вот об этом я и хотела бы с вами поговорить, но может быть, для начала зайдем внутрь?

— Да, конечно. — Людмила, видимо вспомнив, что выяснять отношения лучше там, где посторонние не смогут стать невольными свидетелями этого действа, отступила в сторону, пропуская их в квартиру, и загонщица нахмурилась, проходя мимо нее вслед за Женей в полутемный коридор. Ситуация окончательно перестала ей нравиться. Женщина слишком беспокоилась о том, что о ней подумают другие, и слишком мало внимания уделяла чувствам собственной дочери, а это обычно заканчивается трагедией. Вопрос почему вполне здравомыслящий ребенок связался с ряженными клоунами, проповедующими откровенный бред на взгляд любого разумного человека больше не требовал ответа. Жене слишком хотелось нормального к себе отношения.

Оказавшись на бедно обставленной кухне, Яна насторожилась, просто не понимая, что собственно происходит в обычной на первой взгляд квартире. У окна, за пустым столом как-то слишком сильно выпрямившись сидел невысокий худой мужчина в очках, уже начавший седеть. Отчим? Что он здесь делает в таком виде? И почему так странно на его присутствие реагирует Женя? Девочка, увидев мужчину, остановилась в дверях, сгорбилась и вела себя так, словно ее сейчас ожидает, по меньшей мере, порка. Загонщица с удивлением наблюдала за тем, как мать, проскользнув мимо них, (Женя едва вспомнила о том, что нужно избегать контакта с людьми и вовремя прижалась к косяку), заняла место рядом с мужем и, сложив руки на столе, с молчаливым неодобрением воззрилась на свою дочь. Яну по каким-то причинам эти люди просто игнорировали. Это еще что за новости? Загонщица никак не могла понять, что происходит. Она ожидала всего: скандала, истерик, обвинений ее во всех смертных грехах и парочке преступлений помельче, но на нее смотрели как на пустое место, сосредоточив все внимание на Жене. Причем чувствовалось, что ее уже обвинили, осудили и вынесли приговор, а все происходящее в данный момент просто формальность, необходимая для того, чтобы соблюсти видимость справедливость. Молчание уже начинало раздражать Яну, когда, наконец, мужчина заговорил. И его первые слова подтвердили подозрения загонщицы о том, что она находится на импровизированном судебном заседании с ее подопечной в качестве подсудимой. Им даже не предложили сесть, видимо для полноты сходства!

— Ну мы слушаем. Как ты объяснишь свое отсутствие? И не нужно врать! — Женя словно стала меньше ростом, не поднимая глаз от пола, она что-то невнятно пробормотала себе под нос, и Яна поняла, что пора брать дело в свои руки иначе под впечатлением прежних разбирательств, девочка не сможет как следует объяснить родителям, что же с ней произошло, а это просто необходимо сделать. В противном случае нормального отношения к ее подопечной не будет никогда. Такие люди способны вспоминать единственный проступок годами…

— Женю похитили сектанты и только недавно мы смогли ее освободить…

— Прошу вас не вмешиваться в наши семейные дела! — загонщица удивленно вскинула брови, ничего себе представления о семейных делах. — Мы прекрасно знаем, что Женя склонна выдумывать всякие небылицы, чтобы оправдать свои неблаговидные поступки. Дурная наследственность…

— Я не выдумываю! — девочка вот-вот сорвется, внезапно осознала

Яна и, постаравшись справиться с собственным бешенством, обняла свою подопечную за плечи, покрепче прижав к себе, на тот случай если ей вздумается поквитаться со своими родственничками. Не то, чтобы ее волновала судьба этих людей, загонщица чувствовала непреодолимое желание угробить их самостоятельно, но девочке совсем не нужны такие стрессы в период адаптации к новому для нее существованию. Она и так достаточно пережила, пусть сначала привыкнет к тому, что теперь человеческие законы ей не писаны, а потом уж мстит хоть всем своим обидчикам сразу, хоть в порядке живой очереди.

— Спокойно. Помнишь, что я тебе говорила? Держи себя в руках.

— Ты не понимаешь! — Женя готова была заплакать. — Они мне не верят снова. Как всегда!! Знаешь, что они со мной сделают? Домашний арест на год, везде ходить только с одним из них, из книг только учебники, никакой музыки, никакого телевизора, полный контроль!

Господи, они даже одежду мне выбирают! У меня ведь наследственность дурная! Я могу пойти по кривой дорожке!

— Это для твоего же блага! — подала голос мать, но Яна пропустила ее слова мимо ушей, все ее внимание было сосредоточено на готовой впасть в истерику девочке, теперь она отчетливо понимала, что заставило юную загонщицу так рваться домой. Надежда, глупая надежда на то, что теперь, после того как они ее едва не потеряли, родители поймут, что были не правы и, наконец, отнесутся к ней по человечески. Что ж и так бывает, только вот до отвращения редко, а пока нужно спасать положение, если Женя потеряет над собой контроль окончательно, последствия непредсказуемы. Яна насмешливо приподняла бровь и холодно поинтересовалась:

— Занимательный рассказ, но не подскажешь ли ты мне, как им удастся это осуществить, если уже сегодня у тебя первая тренировка с

Адрином и пропускать ее тебе никто не позволит.

— Что? — Женя замерла на мгновение с открытым ртом. И как-то растеряно произнесла. — Но они же мои родители.

— Хоть десять раз. — Загонщица презрительно хмыкнула. — Теперь ты подчиняешься нашим законам, и бояться тебе стоит нас, а не этих людей.

— Что вы себе позволяете?! Я вызову милицию!!! — мать первая пришла в себя. — Я не позволю!!

Но Женя уже не обращала не нее никакого внимания. Она как завороженная смотрела на Яну, казалось девочка просто не в состоянии поверить в ее слова.

— Значит, я могу уйти с тобой? И жить у вас?

— Естественно. Не просто можешь, а должна, не забывай, кем ты стала, и кто тебя ждет в ледяных пещерах или ты мне предлагаешь заняться воспитанием еще и твоей дочери? — Яна уверенно выдержала взгляд своей подопечной. Внезапно девочка улыбнулась оч-чень нехорошей улыбкой и развернулась к своим родителям, которые взирали на происходящее со смесью праведного возмущения и полной уверенности в своей правоте. Мать попыталась что-то сказать, но теперь перед ней был не перепуганный подросток, а юная загонщица, наконец-то вспомнившая о своем новом статусе. Все-таки эти неконтролируемые эмоции при первом столкновении с прежней жизнью здорово осложняют адаптацию! Женя шагнула вперед и резко бросила: