Морозов - Каин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я просто служил в армии, — хмуро ответил я. — Там и не такому научить могут.
— И кем ты там служил?
— Писарем в штабе…
— Ложь, — резко оборвала меня девица и ее лицо приобрело недовольное выражение. Губы сложились в жесткую линию, брови сошлись у переносицы. — Не надо этого, мальчик. Не люблю, когда со мной пытаются играть в угадайку.
— Извините, — я повел плечами. — Не привык говорить об этом.
— Мне можешь сказать, — позволила девушка.
— Я сержант военной разведки.
Анна удивленно распахнула глаза и воскликнула:
— Военная разведка?
Я лишь кивнул. В военкомате мне повезло со жребием. Я попал в разведку. И поначалу даже был горд, что угодил в элиту войск. Но после месяцев учебки, каждодневных тренировок, потасовок с сослуживцами и старослужащими, мой пыл немного угас. А потом часть заслали в одну из бывших союзных республик, где как раз разгорался конфликт.
Барова не настаивала на пояснениях. Кажется, ее удовлетворил мой лаконичный ответ. Она протянула бокал мне и сказала с лукавой усмешкой:
— Выпей это. Напиток пробудит в тебе Силу.
Я шагнул ближе. Взял бокал из ладони аспекта. Вопросительно посмотрел на девушку.
— Мне говорили, что нельзя брать напитки у незнакомок, — слегка нервно заявил я.
Анна развела руками и в ее глазах полыхнули огненные искры.
— Тебе придется мне довериться. Или уйти отсюда, чтобы выбрать другую дверь.
— Что мне даст Сила? Именно эта? — спросил я, рискуя нарваться на недовольство красавицы.
— Она придаст смысл твоей жизни. Заполнит пустоту, которую ощущаешь здесь, — девушка ткнула пальцем мне в грудь. — Ты всегда знал, что тебе чего-то не хватает, верно?
Я задумался.
— Когда все вокруг веселились и смеялись, ты ощущал смутную тоску, желал оказаться вдали ото всех, — шепнула Анна, обходя меня по кругу.
От ее волос пахнуло цветущей сиренью, малиной и холодным мрамором, влажном после дождя. Странным образом ее аромат успокаивал.
— Ты всегда был другим. Лишним и непонятым, — продолжила девушка, приблизившись и коснувшись губами моего уха. — Все вокруг тебя посторонние. Ты знаешь об этом. Правда?
Мне пришлось признать, что Анна права. Потому я медленно кивнул.
— Ты видел сны, из которых не хотелось уходить. И был свидетелем кошмаров наяву, которые невозможно забыть. И ты можешь получить Силу, которая позволит тебе стать свободным…
— Свободным?
— Избавишься от иллюзий собственной слабости. Перестанешь быть обычным человеком. И станешь…
— Кем? — я ощутил, как мог голос дрогнул.
— Собой, — соблазнительно выдохнула Анна. — Ты станешь собой настоящим. Найдешь наконец себя…
И я выпил.
Отвар оказался терпким. На языке ощутилась горечь степной полыни, отголосок дымного закатного можжевельника, сладкий привкус горячего миндаля, затухающее эхо хвойных лесов, заваленных снегом. И мир дрогнул. Замерцал, переливаясь вспыхивающими в сознании огоньками. Пространство вокруг завертелось, а тело внезапно стало ватным.
Ноги не слушались, колени подогнулись, и я осел на холодный пол. Замотал головой, силясь прийти в себя.
— Что это… за дрянь?
— Отвар для испытания, — был мне ответ. И в голосе Анны, как мне показалось, послышалась легкая тревога. — Для каждого его вкус свой. И…
Пол затрясся. Спина и затылок врезались во что-то твердое, выбивая из меня остатки сознания. И я понял, что лежу на камнях.
— Чужеземцы. Как же с вами тяжело, — прошипел рассерженный голос.
Послышался цокот каблуков. Кто-то остановился возле меня. Присел рядом. Сильная рука приоткрыла мне рот, надавив на подбородок. Мне подумалось, что девушки тут на редкость сильные и коварные. Но в этот момент на язык упали густые капли и мысли о девичьих острых коленях рядом с моим лицом тотчас испарились.
— Пей!
В голосе Анны прозвучал приказ. Я подчинился, проглотив отдающую металлом солоноватую вязкую жидкость. И слабость начала понемногу проходить. «Кровь?» — отстраненно подумал я.
Мне даже удалось полностью открыть глаза. Рядом со мной, подобрав под себя ноги, сидела Анна. Она замотала вокруг запястья тонкий шарфик, который до того обвивал ее тонкую шею.
— Это самая простая часть обряда, — предупредила меня она. — Придется немного потерпеть.
Я не успел уточнить, что именно придется терпеть, как она опустила ладонь в кружевной перчатке, прикоснулась к моему лбу кончиками пальцев. Я стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. От ее кожи веяло таким холодом, что мне на секунду показалось, будто мозг в черепной коробке превратился в кусок льда.
Анна же щелкнула пальцами, и вокруг меня закружились чернильные рваные тени.
Они ускоряли свою пляску. И вот уже нельзя было выделить одну из фигур. Они двигались настолько быстро, что очертания размылись, превращая этот танец в черный вихрь, в центре которого стояла мадам Барова. А я лежал на своем предсмертном ложе у ее соблазнительных стройных ног.
Вихрь ускорился. Мне послышалось, как под напором этого смерча затрещали стены. А затем, тени взмыли к потолку, сливаясь в большой загнутый кинжал. Тонкий волнистый клинок упал, пробив мне плечо и пригвоздив меня к полу. Кожу обожгло, словно к месту приложили раскаленное добела железо. Я хотел закричать, да только голос меня подвел. Тело не могло пошевелиться. И когда боль стала настолько невыносимой, что перед глазами появились искры, а мысли замедлились, все мигом стихло.
— Пора возвращаться в мир. До встречи, темный.
Анна легко провела ладонью по его лбу, стирая выступившие на коже крупные капли испарины. Пол внезапно сделался менее упругим, а потом и вовсе превратился в густой кисель, который поглощал меня. Я медленно погружался в него, мерно тонул в этой обволакивающей меня черной бездонной пустоте…
Глава 4. Сваор
Я резко сел на кровати и тут же пожалел о проявленном безрассудстве. Чувствовал себя скверно. Голова закружилась, а зрение расфокусировалось. Пространство опасно покачнулось, отчего я едва не упал с кровати.
Тело выгибало, а голову как будто стянули ремнем, сжимая виски. Кости ныли. Мысли во мне рвались, словно клубок гнилых ниток. Горло пересохло. Безумно хотелось пить. Я провел кончиком языка по растрескавшимся губам, но легче от этого не стало. Вдобавок все тело болело, будто меня на всей скорости сбил КамАЗ и потащил за собой по дороге.
Я был не в той комнате,
