Господа гуслярцы (сборник) - Кир Булычев

– Сколько? – спросил Удалов.

– Вот это мужской разговор. Получишь «Красный Октябрь» и пятнадцать долларов в придачу.

Олух сделал паузу, а его охранники захихикали из восхищения перед умом работодателя.

Другой бы на месте Удалова возмутился или даже стал бы хохотать в лицо наглому олигарху, но Удалов прожил долгую советскую жизнь, и его так просто не запугаешь.

– Значит, так, – сказал он, садясь на лавочку, мимо которой они проходили. – Три тысячи зеленых на бочку и учтите – наш рояль заколдованный. Он играет не по способностям, а как положено.

– Именно это мне и нужно, – сказал олух. Ему пришлось остановиться и разговаривать с Удаловым стоя, словно перед учителем. Это ему не нравилось, но пришлось терпеть. – Тридцать долларов и «Красный Октябрь».

– Три тысячи долларов и оставь себе «Красный Октябрь».

– Вместо «Октября» импортные ролики моего размера, – добавил Максимка.

Олух смотрел на обывателей сверху и желал им смерти. Но был бессилен.

– Сорок долларов, – сказал он.

– Три тысячи.

Удалов получал удовольствие. Он торговал инопланетной штучкой, и притом спасал внука от музыкального образования и наказывал Ксению, которая могла бы попросить у пришельца что-нибудь более полезное в хозяйстве, например, путевку на Канарские острова.

– Сорок два.

Удалов подумал: вот мы придумываем анекдоты про новых русских, и они в этих анекдотах выступают такими наивными и широкими душой. А на самом деле новый русский за десять копеек продаст родную маму. Когда-нибудь вы слышали, чтобы за «Стейнвей» в рабочем состоянии предлагали сорок долларов?

– Пошли, внучек, – сказал он, – мороженого покушаем.

Но с места не сдвинулся. Это была психическая атака. И олух, конечно же, не устоял.

– Выпиши ему бабки, – приказал он секретарю в бронежилете, который сидел в «Мерседесе» с ноутбуком на коленях.

Поговорили о деталях.

Рояль решили брать, когда Ксения отлучится на курсы аэробики. Ей хотелось в последнее время выглядеть помоложе, чтобы показать воображаемым молодым любовницам Корнелия Ивановича, насколько они уступают старой гвардии.

Подогнали кран.

В присутствии профессора Минца и Грубина Удалов пересчитал деньги – до конца стороны друг дружке не доверяли.

Мальчик Ваня, сынок олуха, уже подъехал на золотом самокате, сделанном по спецзаказу на заводе «Роллс-Ройс».

Он смотрел на Максимку с презрением.

Максимка вообще на него не смотрел. Он думал о роликах.

Родители Максимки были на работе, и хорошо, потому что еще неизвестно, как бы они отнеслись к отказу от музыкальной карьеры единственного сына.

Рояль уехал в зеленом трейлере.

Удалов с мальчиком собрались снова в универмаг, чтобы не откладывать на потом покупку роликов. Деньги могли исчезнуть. Придут остальные члены семейства и все конфискуют. Бывало. А ведь нужны не только ролики, но и новый спиннинг для дедушки.

Удалов с Максимкой, усталые, но довольные, вышли из дома и отправились через двор к улице.

И тут с неба опустилась небольшая летающая тарелочка с двумя дезинтеграторами в носовой части.

Удалов посмотрел, как из корабля выходят пришельцы, и подумал, как хорошо, что я успел доллары припрятать.

– Подарки получили? – спросил первый и самый главный пришелец с двумя хоботками, наверное, генерал.

– Вы имеете в виду рояль? – наивно спросил Удалов.

– Не имеем знать название, – сказал генерал.

– Так если вы имеете в виду, то мы поменялись, – сказал Удалов, – потому что у нас был вполне достойный инструмент «Красный Октябрь». Как бы пошли на улучшение.

– Это нельзя, – строго сказал генерал. – Мировой закон нераспространения передовых технологий на отсталые планеты. Могут быть использованы в дурных целях наверняка. Способность инструмента уже отменена.

– Я с вами согласен, – сказал Удалов.

– Тогда дайте адрес для конфискации.

– Не знаем мы адреса.

Разговор зашел в тупик. Летающая тарелочка реяла перед лицом Удалова и не улетала, потому что генерал с той планеты не выполнил задания своего правительства. Но что делать дальше – никто не знал, не идти же подряд по трехэтажным краснокирпичным коттеджам, что выросли по окраинам Гусляра?

Но невдомек было Удалову и пришельцам, что именно в это время неподалеку от них, в одном из коттеджей разворачивались драматические события.

Все олигархи и предприниматели Гусляра, включая руководство местной мафии, и отцы города собрались в скромно обставленной саксонским фарфором гостиной.

Посреди гостиной стоял рояль.

За роялем сидел отпрыск олуха Ванечка.

Его отец, собственно олух, в белом костюме с золотой цепью, вышел перед аудиторией и сказал, волнуясь:

– Мы давно, понимаешь, готовились. Даже инструмент купили. За бешеные бабки, блин.

Олух перевел дух.

Нанятый специально для этого случая профессор Вологодской консерватории (до 1990 года – музыкального училища имени Гризодубовой) открыл крышку рояля. Поставил ноты.

– Играй, – велел олух сыну.

Все заранее разразились аплодисментами, потому что олух был среди них самым богатым олигархом и контролировал общественные туалеты.

Отпрыск провел пальцами по клавишам.

Он был уже обучен нотам и потому ударял куда нужно.

Но Шопена из него не получалось. И сколько бы ни старался мальчик, рояль смог выдавить из себя лишь популярную некогда песню – «Чижик-пыжик, где ты, блин, был?»

В аудитории начали шептаться, а папа рассердился и немного ругался. Женщины на всякий случай ушли из гостиной. Некоторые вазы саксонского фарфора, что по-нежнее, падали на пол и разбивались.

«Чижик-пыжик» грозной симфонией гремел по всему дому.

И тогда олух приказал:

– Иван, долой от машины! Профессор, иди проверь, все ли там в порядке.

Олигархи и мафиози, которые на дух не выносили хозяина дома, стали посмеиваться и хихикать в кулаки.

Профессор сел за инструмент и принялся играть, что еще утром опробовал. Тогда получалось.

А сейчас не получилось.

Получился только «чижик-пыжик».

Тогда олух ударил профессора по голове кулаком, дал пинка под зад Ванечке и приказал охране:

– Топор!

Топор принесли в мгновение ока. Гости не расходились в ожидании редкого зрелища. Олух принялся рубить рояль «Стейнвей», гости потихоньку хлопали в ладоши. Профессор плакал. Олух рубил и сквернословил. И говорил, сквернословя, такую речь:

– Я до этого Удалова доберусь! Я из него, блин, котлеты сделаю! Он у меня пыль будет вылизывать в принадлежащих мне общественных сортирах.

Рояль взвизгивал, стонал и отчаянно сопротивлялся, даже пытался отбежать в угол.

Когда рояль уже был основательно покалечен и понял, что смерть его близка, он кинулся прочь из коттеджа и побежал вниз по улице, надеясь получить убежище у Удалова – больше он никого в том городе не знал.

И вы можете себе представить сцену во дворе дома № 16 по Пушкинской улице!

Посреди двора стоят Удаловы.

Перед носом у Корнелия Ивановича медленно летает туда и сюда тарелочка с неведомой планеты, из окон которой выглядывают милые военные слоники. Тут во двор вбегает нога рояля, за ней ползет часть клавиатуры, за которой множеством хвостов тянутся оборванные струны.

За этими жалкими остатками рояля во двор врывается известный нам олух с топором и пытается добить рояль, который прячется за Удаловым.

– Ах вот ты где мне попался! – закричал олух дурным голосом. – Ты мне что, блин, подсунул?

И в этот момент летающая тарелочка влетела в промежуток между лицом перепуганного Удалова и взъяренной рожей олуха.

И голос генерала с двумя хоботами раздался громко и сурово:

– А ну, остановитесь немедленно, неразумный дикарь!

Неразумный дикарь опешил при виде маленького слоника с двумя хоботами, а зрители – то есть гости олуха, которые его догнали – захохотали, столпившись в воротах.

Но опомнившись, олух обратил топор против инопланетян, представителей гуманной и развитой цивилизации.

Как обратил, так и окаменел.

И гости его потеряли дар речи на три дня.

– Мне понятно, – сказал двуххоботный генерал, – что жадность доводит местных дикарей до страшных пределов. Поэтому мне придется вынести вердикт, который вы можете опротестовать в высшем апелляционном суде Галактического Центра. Отныне вы никогда не сможете произнести ни одного дурного слова и будете с окружающими предельно вежливы. Понятно?

– Так кто меня уважать будет? – заплакал олух.

– Уважение достигается добрыми делами. Отныне вы будете стремиться совершать добрые бескорыстные поступки.

– Только не это! – зарыдал олух.

– За то, что вы пугали нашего друга Удалова и его внучонка, вы оставите ему свой топор.

– Ой! – завопил олух.

– И с этого момента чувство мести вас покинет и никогда к вам не вернется.

– Конечно, – согласился олух. – Извините.