Подкидыш - Филиппа Грегори

– Ну да, – подтвердил Роберто, – он сказал, что я с тем же успехом могу взять тебя прямо сейчас, а не дожидаться какой-то там свадьбы. Ты, конечно, можешь сопротивляться, если захочешь. Мне все равно. Мне, пожалуй, даже нравится, когда женщины строптивы. Я вообще люблю таких вот, непокорных, – как раз они-то под конец и становятся самыми послушными женами.

– Ты спятил, – уверенно заявила Изольда.

– Да говори что хочешь. Но я считаю тебя своей законной женой и намерен прямо сейчас подтвердить свои супружеские права, чтобы завтра ты уже никаких ошибок не сделала.

– Ты пьян, – сказала она, уловив исходивший от него кислый запах алкоголя.

– Да, слава богу, немного пьян, но ты уже можешь начинать и к этому потихоньку привыкать.

И он снова двинулся к ней, на ходу стаскивая с жирных плеч колет. Она отшатнулась, попятилась и уперлась спиной в один из столбиков кровати, поддерживавших балдахин. Дальше отступать было некуда. Изольда спрятала руки за спину, чтобы Роберто не смог их перехватить, и внезапно нащупала под краем стеганого бархатного одеяла ручку бронзовой грелки, полной горячих углей, – эту грелку заботливые служанки, как всегда, заранее приготовили для нее и положили в холодную постель.

– Прошу тебя, – сказала она, – это же просто смешно. Ведь ты наносишь оскорбление нашему гостеприимному дому. Ты, наш гость, видно, забыл, что наш мертвый отец лежит сейчас рядом, в фамильной часовне, что я беззащитна, а ты допьяна налился вином из наших погребов! Опомнись, прошу тебя, ступай в свою комнату, а утром мы с тобой обязательно поговорим, и я обещаю, что не скажу тебе ни одного дурного слова.

– Нет, – мерзко осклабился Роберто, – и не подумаю! Я уже решил, что проведу ночь в твоей постели, и я совершенно уверен, что после этого ты завтра действительно не скажешь мне ни одного дурного слова.

Пальцы Изольды изо всех сил стиснули ручку бронзовой грелки, а Роберто между тем уже начал расшнуровывать ширинку на штанах; девушка с отвращением увидела, что оттуда торчит кусок грязноватого серого белья. А принц, заметив ее взгляд, потянулся к ней, явно рассчитывая схватить ее за руку и притянуть к себе.

– Не бойся, больно бывает совсем не обязательно, – попытался он ее успокоить. – Возможно, тебе даже понравится…

Хорошенько размахнувшись, Изольда ударила его бронзовой грелкой куда-то в ухо. Красные угли так и разлетелись по полу. Зола засыпала принцу все лицо, и он прямо-таки взвыл от боли, но Изольда, чуть отступив, снова, еще сильней, ударила его, и на этот раз он рухнул ничком на пол, точно толстый, не ждавший удара вол под ножом мясника.

Изольда, схватив кувшин с водой, загасила дымившиеся угли на полу и под рухнувшей тушей Роберто. Потом осторожно толкнула насильника носком домашней туфли, но он даже не пошевелился. Может, она его убила? Девушка подошла к двери, ведущей в маленькую комнатку, примыкавшую к ее спальне, чуть приоткрыла ее и шепотом окликнула: «Ишрак!» Та моментально появилась, протирая заспанные глаза. Изольда молча указала на Роберто, распростертого у ее ног.

– Он что, мертв? – спокойно спросила Ишрак.

– Нет. Не думаю. Помоги мне вытащить его отсюда.

Найдя ключ и взявшись за край ковра, они вытащили его вместе с безжизненным, обмякшим телом принца в коридор. За ковром по полу тянулся грязный след – вода, смешанная с золой.

– Я полагаю, твой братец сам позволил ему заявиться к тебе среди ночи? – прямо спросила Ишрак.

Изольда молча кивнула. Ишрак презрительно плюнула в бледное, помертвелое лицо Роберто и сердито сказала:

– А ты-то зачем дверь открыла?

– Я думала, он действительно мне сможет помочь. Он говорил, что у него возникла какая-то идея, вот я и отперла дверь. Я хотела только чуть-чуть ее приоткрыть, а он взял и вломился в спальню…

– Он тебе ничего не сделал? – Темные глаза Ишрак внимательно смотрели в лицо подруге. – Что это у тебя на лбу?

– Это он меня дверью ударил, когда ворвался. Даже с ног сбил.

– Он что, хотел тебя изнасиловать?

Изольда молча кивнула.

– Раз так, пусть тут и валяется! – решила Ишрак. – Может, он еще успеет в себя прийти – прямо тут, на полу. А потом пусть, как жалкий пес – а он и есть жалкий пес! – ползет на четвереньках к себе. Ну а если он до утра тут проваляется, так его первыми слуги обнаружат. Вот уж они всласть над ним посмеются! – Ишрак наклонилась и умело пощупала пульс у принца на шее, на запястье и на заплывшем жиром животе. – Ничего, жить будет, – уверенно сказала она. – Хотя вряд ли кто-то стал бы по нему горевать, даже если б мы ему тут втихую горло перерезали.

– Нет уж, этого делать никак нельзя! – дрожащим голосом сказала Изольда.

Принц Роберто лежал посреди коридора на спине в непристойно расстегнутых штанах и был похож на толстого кита, которого море выбросило на берег.

– Погоди-ка! – Ишрак быстро сбегала к себе в комнату и вскоре вернулась, неся маленькую коробочку. Крайне осторожно, кончиками пальцев, кривясь от отвращения, она совсем расшнуровала на Роберто штаны, приподняла нижнюю рубаху, чтобы каждый мог видеть его отвратительную обнаженную жирную плоть, затем сняла с коробочки крышку и вытряхнула на него какой-то едкий порошок.

– Что это? – шепотом спросила Изольда.

– Сушеный перец. Красный. Ужасно жгучий! У него там все будет чесаться, словно он оспу подцепил! Вся кожа красными волдырями покроется. Он еще очень пожалеет об этой ночи! По крайней мере месяц он еще точно будет расчесывать себя до крови, и ему еще долго даже в голову не придет к женщинам приставать.

Изольда рассмеялась и протянула Ишрак согнутую в локте руку; их руки переплелись от локтя до запястья в жесте вечной дружбы, принятом у рыцарей; этому жесту Изольду еще в детстве научил отец и объяснил его смысл. Ишрак усмехнулась, еще раз презрительно глянула на распростертое на полу тело, и девушки вернулись в спальню, накрепко заперев за собой дверь, чтобы принц, случайно очнувшись, не вздумал опять туда вломиться.

Утром, когда Изольда пришла в часовню, гроб с телом ее отца был уже закрыт и полностью подготовлен к переносу в глубокий фамильный склеп. Принца Роберто, как оказалось, и след простыл.

– Он отказался вступать с тобой в брак, – холодно сообщил Джорджо, опускаясь на колени рядом с Изольдой, молившейся на ступенях алтаря. – Я полагаю, между вами произошла какая-то ссора?

– Твой Роберто – негодяй, – отрезала Изольда. – А ты – самый настоящий предатель, если это действительно ты, как он меня уверял, послал его к дверям моей спальни.

Джорджо еще ниже опустил голову и тихо сказал:

– Что ты! Никуда я, разумеется, его не посылал. Мне, право, очень жаль, но вчера я напился, как свинья, и, возможно, по пьяному делу предложил ему приложить все усилия, чтобы уговорить тебя выйти за него замуж. Но ведь ты же сама ему дверь открыла. Зачем ты это сделала?