Художник, что рисует… - Алекс Войтенко

а этот придурок, продолжал стоять на своем месте, что-то разглядывая за окном. Мгновением спустя, я услышал как открывается дверь ведущая на «чистую» половину, и чей-то грубый голос ворвался в наш коридор:

— Кулдашев, бля, а тебя что устав караульной службы не касается? Или решил, что ума дох***? А ну живо закрыл все окна, что забыл, что на стоянке они должны быть закрыты? И идиота закрой, а то воняет из его камеры как с параши! Бегом, мать твою!

Идиот это похоже я. Тем более, что девятка, то есть одиночная камера, в которой я обитал, единственная из всех камер вагона помимо основной решетки была снабжена еще и металлическими складными дверьми. Вообще-то эта камера предназначалась для особо опасных преступников, которых было положено возить под двойными запорами, но сейчас, это только играло мне на руку.

Караульный сорвался со своего места, тут же зарывая сложенную металлическую дверь, отсекая меня от общего коридора, а затем и все форточки, одна за другой. С облегчением вздохнув, тут же бросился на пол. Залез под нижнюю шконку, и только потянул за ручку нарисованного люка, как почувствовал, что вагон дернулся, и потихоньку двинулся с места, набирая скорость. Но проем был уже открыт, и в него вывалился чемодан, а следом за ним и я сам.

Довольно сильно ударившись о крупные камни щебня, насыпанные возле железнодорожного полотна, я остался лежать на месте, провожая взглядом, отъезжающий от меня все быстрее и быстрее железнодорожный состав. Когда тот скрылся где-то вдали, я приподнялся и наверное впервые с момента попадания в это теле свободно вздохнул. Все-таки момент побега оказался очень нервным, и даже сейчас меня основательно потряхивало, но все пока было хорошо и это радовало. Закурив, я осмотрелся по сторонам.

Место где я находился представляло собой какой-то разъезд, состоящий из отстойника и нескольких линий со стрелками перенаправляющих поезда в разные стороны. Чуть в стороне возвышалась небольшая, основательно пошарпанная платформа собранная из пустотных плит перекрытия лежащих на нескольких бетонных фундаментных блоках. Сверху по краю плит проходил старенький местами ржавый заборчик, к которому, на небольших стойках из арматуры был прикручен слегка покосившийся плакат. На последнем виднелась полустертая надпись: «ОП 3277 км» — похоже, означающая остановочную платформу для пригородных поездов. Это меня даже обрадовало, хотя бы тем, что отсюда можно будет достаточно свободно выбраться. Но прежде чем думать об этом, нужно было привести себя в порядок.

Наличие платформы, по моему мнению предполагало недалекое расположение какого-то поселка или возможно дачных участков. И то и другое мне вполне подходило, хотя дачи были наверное даже предпочтительнее. Не думаю, что все они действующие и наверняка можно было найти либо заброшенную, либо пустующую. Для меня сейчас главным было наличие воды, и места где можно было бы переночевать.

Пройдя вдоль железнодорожной линии около полукилометра, я заметил небольшое здание магазинчика с вывеской «Коопторг», в данный момент на двери висела тяжелая железная полоса заканчивающаяся огромным висячим замком. И судя по пыли на его крыльце, закрыт он был уже достаточно давно. Но с другой стороны, чуть в стороне от него из земли выходила обычная труба, торчащая на метр вверх, снабженная краном и загибающаяся к земле. То есть обычная водопроводная колонка, и стоило мне лишь слегка крутнуть кран, как из него пошла вода. Большего мне пока было и не нужно. Оглядевшись, заметил и лавочку, стоящую неподалеку под развесистым деревом, где положив на нее свой чемодан разделся донага, достал из чемодана рыльно-мыльные принадлежности, и наконец привел себя в порядок, избавившись от пропитавших меня насквозь запахов. То в чем я был одет, с некоторым сожалением было выброшено, только из-за того, что хотя и имелась возможность все это постирать, но совершенно не было на это желания, да и сушить тоже было негде. Я все еще надеялся на то, что мне уже сегодня удастся покинуть это место, и перебраться куда-то поближе к цивилизации.

Переодевшись в чистое белье, имеющееся в чемодане, рабочие брюки и футболку, я решил, что этого пока вполне достаточно и потому подхватив свой чемоданчик, двинулся в обратном направлении к платформе, размышляя по пути о том, что делать с доставшимся мне пистолетом. С одной стороны наличие при себе ствола, дает какую-то надежду защиты, тем более, что я в принципе умею им пользоваться. Стрелял из него и в армии, да и у Жорика было нечто подобное, правда не для пулевых патронов, но по его утверждению механизм был идентичен с настоящим. Так что при необходимости смогу, и выстрелить, и разобрать, и почистить, и даже собрать обратно. Другое дело, что любая проверка и обнаружение при мне ствола, гарантирует мое задержание, со всеми последующими проблемами. Но и выбрасывать пистолет тоже не хотелось. Все же решил пока оставить, но разрядив иего положил на самое дно чемодана, завернув в куртку, чтобы не было заметно. Дальше будет видно.

Ожидание электрички затянулось минут на сорок, но зато, за это время, мне удалось достаточно аккуратно извлечь из-под крышки чемодана три пятидесятирублевых купюры, и даже собственное свидетельство о рождении. Что автоматически делало меня уже не сбежавшим из под стражи Семеном Сергеевичем Степановым уроженцем города Калининграда Московской области, 1961 года рождения, а Андреем Борисовичем Марковым родившимся на год раньше в городе Ташкенте. Учитывая, что по возрасту вполне подхожу для этого документа, да и сам документ не подделка, а действительно выдан районным отделом ЗАГС, его вполне можно будет предъявить по первому требованию. Особенно учитывая то, что у сбежавшего Семена по определению не могло находиться на руках никаких документов. Что до фотографии, имеющейся в моем деле, мало ли похожих людей на свете? Тем более, что имеющийся на руках документ хоть и не имеет фотографии, но выписан совсем на другое имя.

Что же касается вопроса, что я делаю так далеко от дома? Так ведь лето. Каникулы, вот и приехал в гости к родной тётушке. Да и вряд ли подобная проверка вообще будет иметь место, разве что, когда я уже сяду на поезд и отправлюсь куда-нибудь подальше от этих мест.

Вместо обычной электрички подошел дизель-поезд состоящий из четырех вагонов и окрашенный в бурый цвет. Надпись на его борту гласила, что конечная станция будет в Новосибирске, что меня вполне устраивало. Новосибирск город большой, в нем достаточно легко затеряться, да и купить билеты в любую сторону тоже можно без особых проблем. Правда некоторые опасения вызывал тот факт, что поезд из которого я сбежал тоже отправился в ту же сторону, и наверняка, мой побег уже обнаружен, но в конце концов, мне же не обязательно ехать до вокзала, можно вполне сойти немного раньше, а появиться на вокзале, когда все слегка утихнет.

Билет обошелся мне в один руль двадцать копеек, на сдачу с десятки, которую я еще в вагоне достал из сигаретной пачки, мне отсыпали целую кучу мелочи, но это было даже к лучшему. Устроившись у окна подремать я, был разбужен двумя словоохотливыми тетками, севшими в вагон на следующей остановке и решившими обсудить все сплетни собранные с округи. Вначале хотел было пересесть подальше от них, но невольно прислушался к их беседе, и сам того не ожидая узнал из их разговора много полезного для себя.

Кстати именно от них, впервые с того момента, как я здесь оказался, услышал слова «Одаренные». При этом в голосе тетки проскользнули, казалось совершенно несопоставимые понятия, отчего показалось, что она относится к этим «Одаренным» одновременно и с огромным показным уважением переходящим чуть ли не в преклонение, и вместе с тем с едва скрытым презрением. Что именно они собой представляют я пока так и не понял, зато к еще большему удивлению узнал, что во главе Новосибирска сейчас находится граф Адашев. На какое-то мгновение, мне захотелось отсесть от теток подальше. Мне почему-то показалось, что обе они сбежали из какого-то дурдома, и сейчас рассказывают друг другу о своих маниакальных симптомах. Но, что удивительно с виду они выглядели совершенно нормально, да и во всем остальном их рассуждения были вполне разумными. Еще большим изумлением для меня оказалась перетяжка, замеченная на одной из улиц пригорода Новосибирска, гласящая: «Слава советский Одаренным — преданным строителям Коммунизма». Последнее меня удивило настолько, что я едва не проглотил свою сигарету, которая в тот момент оказалась у меня в зубах,